Воин темной планеты

Такая красота не должна прятаться. Но на Китии выбора нет. Она человек и уязвима для холода.

Я веду её вниз по лестнице в зал, который удивительно роскошен. Мои ноги ступают на плюшевый ковер на полу, а с потолка свисают витиеватые многослойные светильники джентиан, испускающие приглушенный свет, который преломляется в тысячи крошечных светящихся фигур, танцующих на стенах. Различные подушки и мягкие пышные кресла раскиданы по всему помещению.

Эбби молчит, стоя рядом со мной. Но я уже знаю её достаточно хорошо. Она изучает детали, анализирует, делает свои собственные выводы. Мне не нужно много ей рассказывать, потому что она как всегда наблюдательна.

Из-за занавеса появляется кордолианец, одетый только в серебряные металлические украшения. Он худой и потрепанный, а его искусственно завитые волосы имеют ярко-синий оттенок. Сложная одежда из серебряного металла покрывает его нижнюю часть тела, оставляя мало места воображению. В его ушах множество проколов пирсинга, а из носа свисает изящная, украшенная драгоценными камнями цепочка, соединенная с мочкой уха.

Стоящая рядом Эбби издает мягкий шокированный звук.

Я склонен согласиться. Я пытаюсь избежать сектора удовольствия любой ценой, но каждый раз, когда возвращаюсь, кажется, что мода стала более диковинной, более смешной.

Мужчина, стоящий перед нами, — сэнси, работник удовольствия. Или эксперт по удовольствию, как они предпочитают себя называть.

Его клиентура в основном мужская, но случайные кордолианки тоже могут быть заинтересованы, поскольку сэнси утверждают, что они искусны в некоторых видах удовольствия, что бы это ни значило.

— Бесконечные приветствия, добрый сэр.

Он приветствует меня на кордолианском, а его желтые глаза бродят по мне так, как мне не нравится. Он подмигивает мне. Если бы я не пытался держать ситуацию под контролем, мог бы задушить его за это.

— Господин Берад зарегистрировал вашу запись и ждет. — Он делает этот нелепый имперский поклон, который я так ненавижу. — Вижу, вы привели своего слугу. Он может подождать здесь, в прихожей, пока вы закончите свои дела. Пожалуйста, сюда.

Я оглядываюсь на Эбби. Она стоит, напряженно сжав кулаки. Ей это совсем не нравится.

Хотелось сказать ей несколько успокаивающих слов, но это вызвало бы подозрение. Я не могу привести её к Бераду, потому что это вызовет ещё больше подозрений. Поэтому вместо этого указываю на кресло:

— Слуга, сядь здесь. Жди, когда я вернусь.

Она всё ещё в очках ночного видения, но я чувствую её ледяной взгляд, обращенный ко мне.

И впервые за очень долгое время испытываю чувство неловкости. Я не понимаю, как эта маленькая женщина может заставить меня чувствовать что-то подобное. Я убил тысячи ксарджеков и других враждебных инопланетных врагов. Я сыграл важную роль в колонизации планет и был признан императором Ильханом героем войны. Мое тело почти неразрушимо, что является следствием того, что я остался в живых после пресловутых испытаний по усовершенствованию Первого Поколения.

Так почему же меня волнует её мнение обо мне? Почему она внезапно кажется такой испуганной, когда стоит в своем мехе и шарфе из Сказаджика?

Этот человек не перестает удивлять.

Странное, прекрасное существо.

Я не знаю, что с этим делать, поэтому поворачиваюсь и следую за сэнси.

— Следи за тем, чтобы мой слуга не беспокоился, — приказываю я, оставив её в прихожей. Эбби достаточно умна, чтобы не спорить.

Вспышка беспокойства по поводу её благополучия снова посещает мою голову. Опять же, странно иметь такие мысли. Я отталкиваю их. Неважно. Она будет в порядке. Ни один кордолианец в здравом уме не посмеет побеспокоить слугу другого дома.

Эбби

Хорошо, я поняла. Тарак продолжает эту игру в господина-слугу, потому что не хочет вызывать подозрения. Тем не менее это действует мне на нервы. Я вздыхаю и прислоняюсь к стене. Я сижу на предмете на подобие обитого дивана, и мне интересно, что, черт возьми, Тарак делает в таком месте.

Кажется, он не из тех, кто может пойти и воспользоватся услугами, что предлагает это заведение.

Я должна об этом знать. Свои желания он уже продемонстрировал не так давно, там, на веронском погрузчике.

Я на мгновение закрываю глаза. Тот факт, что Кития так чертовски холодна, является скрытым благословением. Это позволяет мне прятать свою человечность и избегать проверки этих хищных кордолианцев.

Ну, всех хищных кордолианцев, за исключением одного.

Этот конкретный кордолианец в настоящее время собирается поговорить с парнем только Юпитеру ведомо о чем, оставив меня сидеть и размышлять в этой замерзшей комнате ожидания. Именно этот кордолианец сводит меня с ума, как в хорошем, так и в плохом смысле.

В комнате раздается звук звенящего метала, и я вижу практически обнаженного мужчину-эскорта, или кем он там был, возвращавшегося из того места, куда отвел Тарака.

Он уставился на меня подозрительными желтыми глазами и сказал что-то на кордолианском.

Я игнорирую его. Всё равно не могу понять, что он говорит, а мой папа всегда советовал мне не разговаривать с незнакомцами, особенно если они одеты только в металлическую вышитую набедренную повязку и пирсинг. Килограммы пирсинга.

От него мурашки по коже.

Он снова что-то говорит. Я смотрю на него, даже не шелохнувшись. Хочется сказать ему, что я не знаю, мне плевать и не хочу иметь с ним ничего общего, но он всё ещё не отрывает от меня взгляда.

Он вызывает у меня такое же странное чувство, как и тот извращенец-ученый на Станции флота.

Серьезно, что это с кордолианцами и этим их психо-менталитетом? Интересно, это как-то связано с нехваткой у них женщин.

Ко мне подошел Прилизанный Блестяш. Его тощее, безволосое тело блестело под сюрреалистическим преломляющимся светом, который танцует по всей комнате.

— Женщина, — говорит он, переключаясь на универсальный язык, его голос звучит мягко и ласково. — У нас здесь не так много таких, даже среди слуг. — Он наклоняется ближе и глубоко вдыхает. — Но твой запах странный. Что ты такое? Веронианка? Ламиду? Ка'аран?

Я не знаю даже и половины названных инопланетян. Игнорирую его, делая вид, что не понимаю.

— Ваш господин, должно быть, очень привязан к вам. Он держит тебя довольно близко. Ты его любимая игрушка?

Под большим пушистым мехом моя рука ложится на кинжал, привязанный к бедру. Так, на всякий случай.