Воины

Его не всегда звали Брутом.

— Сюда, Бенни! Ко мне! Хороший мальчик...

Это был один из тех дней, которые струятся, как парное молоко: славный, приятный, переполняющий радостью все до последней щелочки. Черный щенок несся через бескрайнюю зеленую лужайку. Он даже с другого конца двора учуял запах сосиски, которую прятал за спиной худенький мальчишка. Позади мальчишки возвышался кирпичный дом с верандой, оплетенной лозами и лиловыми цветами. Гудели пчелы, с приближением вечера хором квакали лягушки.

— Сидеть! Бенни, сидеть!

Щенок с размаху затормозил, проехался по росистой траве и плюхнулся на попу. Он весь дрожал от нетерпения, так ему хотелось сосиску! Еще ему хотелось облизать жир с пальцев. И чтобы за ухом почесали. И чтобы этот день никогда-никогда не кончался!

— Хоро-оший мальчик!

Мальчишка протянул руку, разжал пальцы. Щенок ткнулся холодным носом ему в ладонь, слопал сосиску, потом придвинулся еще ближе, виляя всем задом и извиваясь, как червяк.

Наконец он запутался в ногах у мальчика, и они оба рухнули на траву.

Смех разбежался во все стороны солнечными зайчиками.

— Берегись! Жужелица! — крикнула с веранды мать мальчика. Она сидела в качалке, глядя, как возятся мальчик со щенком. Голос у нее был добрый, руки ласковые, с ней было хорошо и уютно.

Совсем как с родной мамой щенка.

Бенни помнил, как мама вылизывала ему лобик, тыкалась носом ему в ушко, как она охраняла их всех, всех десятерых, путаясь в лапках, хвостиках и писклявых жалобных воплях. Хотя даже эти воспоминания мало-помалу таяли. Он уже почти не помнил ее морду, помнил только теплый взгляд карих глаз, когда она смотрела, как они едят, сражаясь за соски. Ему приходилось сражаться отчаяннее всех: он был самым мелким из своих братишек и сестренок. Но ему никогда не приходилось сражаться в одиночку.

— Жу-ужа-а! — завопил мальчишка.

В куча-мала на лужайке врезалось новое действующее лицо. Это была Жужелица, сестренка Бенни. Она повизгивала, гавкала и хваталась зубами за все подряд: за рукав, за штанину, за хвост... Хвосты Жужа особенно любила. Она часто оттаскивала сестренок и братишек от материнских сосков за хвост, что давало Бенни возможность пробиться вперед.

Теперь эти же самые остренькие зубки впились в кончик хвоста Бенни и изо всех сил потянули его назад. Он взвизгнул и подпрыгнул вверх — не от боли, а так, играючи. Все трое катались и валялись по двору, пока мальчик не выдохся и не рухнул на спину, предоставив братцу с сестрицей вылизывать его лицо сразу с двух сторон.

Джейсон, хватит! — крикнула с веранды его новая мама.

Ой, ну ма-ам...

Мальчик приподнялся на локтях, окруженный щенками.

Щенки смотрели друг на друга поверх груди мальчика, виляя хвостами, свесив языки, пыхтя. Глазенки сестры сияли напротив

него в этот застывший навсегда миг, полный смеха, озорства и веселья. Он как будто видел самого себя со стороны.

Оттого их и взяли обоих сразу.

— Эти двое — прямо два сапога пара, — сказал старик, наклонившись над щенками и показывая посетителям братишку и сестренку. — Смотрите, у мальчика правое ухо белое, у девочки — левое. Как в зеркале. Славная парочка, а? Даже жалко их разлучать.

В конце концов разлучать их не пришлось. Братишка с сестренкой отправились в свой новый дом вместе.

— Ну можно я еще чуть-чуть поиграю, а? — попросил мальчик.

— Без ссору, без спору, молодой человек! Вот-вот папа вернется. Так что иди отряхнись, скоро будем ужинать.

Мальчик встал. Бенни видел в глазах сестры восторг. Сам он тоже был в восторге. Они не поняли ни слова, кроме последнего.

Ужинать!

Щенки бросили мальчика и наперегонки понеслись к веранде. Бенни был меньше, зато он компенсировал свой малый рост проворством. Он несся через двор туда, где его ждала полная миска, а может, еще и вкусный сухарик на закуску. Хорошо бы...

И тут его дернули за хвост. Он был застигнут врасплох и полетел кубарем. Проехался по траве и растянулся на земле.

Сестренка проскакала мимо и взлетела по ступенькам.

Бенни мгновенно вскочил и последовал за ней. Сестра перехитрила его, как всегда, но это было неважно. Он отчаянно вилял хвостом.

И надеялся, что этим дням не будет конца.

— Ну че, может, пора его вытаскивать?

— Рано еще!

Брут плавал посередине бассейна. Задние лапы с растопыренными пальцами отчаянно молотили по воде. Передние лапы изо всех сил старались удержать голову над водой. Ошейник, тяжеленная стальная цепь, тянул его на бетонное дно. Крепкая плетеная веревка удерживала его в центре бассейна. Сердце отчаянно колотилось. Каждый выдох вздымал фонтан брызг.

— Слышь, мужик, ты ж его утопишь!

— Ничего, чуток воды ему не повредит. У него бой через два дня. Крупные ставки. От него слишком многое зависит.

Он все греб и греб. Вода щипала ему глаза. Поле зрения темнело по краям. Но он еще видел тренера, стоявшего на краю бассейна. Тренер был в трусах, без рубашки. На груди у него были вытатуированы две собаки, скалящиеся друг на друга. Еще двое людей держали цепи, не давая псу выбраться из бассейна.

Он смертельно устал и замерз. Его зад начал опускаться все глубже. Он боролся как мог, но голова все же ушла под воду. Он глотнул воды, закашлялся, задергался и снова высунул нос на поверхность. Его стошнило водой и желчью, которая расплылась маслянистым облачком возле его губ. Из ноздрей валила пена.

— Все, мужик! Давай, вытаскивай его!

— Стойте, поглядим, на что он еще способен, — сказал тренер. — Он, сука, уже пробыл там куда дольше, чем раньше!

Прошла еще одна мучительная вечность. Брут отчаянно сражался с весом цепи и своего собственного промокшего тела. Голова уходила под воду с третьего гребка на четвертый. Воды у него в легких было не меньше, чем воздуха. Он уже не слышал ничего, кроме своего собственного колотящегося сердца. Поле зрения схлопнулось в одну ослепительную точку. Наконец он почувствовал, что больше не всплывет. В легкие хлынула вода. Он ушел на дно, в глубину, во тьму.

Но покоя не было и там.

Тьма по-прежнему пугала его.

Летняя гроза гремела ставнями и грохотала раскатами грома, которые звучали так, будто небо рушилось на землю. В окна хлестал дождь, вспышки молний раскалывали ночное небо.

Бенни забился под кровать вместе с сестрой. Он дрожал, прижавшись к ее боку. Она припала к полу, насторожив уши, задрав нос. Каждый раскат грома отдавался эхом в ее груди: она грозно рычала на грозу. Бенни от страха напустил небольшую лужицу, промочив ковер под собой. Он был не такой храбрый, как его большая сестренка.

Трах-тах-ТАРАРАХ!

Комнату залило ослепительным светом без теней.

Бенни заскулил, его сестра гавкнула.

С кровати свесилось лицо и уставилось на них. Мальчик, вися вниз головой, прижал палец к губам.

— Тише, Жужа, папу разбудишь!

Но его сестра не обратила на это внимания. Она лаяла, лаяла, пытаясь напугать того, кто прячется в грозе. Мальчик спрыгнул с кровати и растянулся на полу. Его руки подтащили щенков поближе. Бенни охотно прижался к нему.

— Ой, фу-у! Ты весь мокрый!