Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Так у тебя под носом рыбы и наберет. В твоих же лунках! А после сам еще и зуб скалит:

— Ежели, — говорит, — я лично буду каждую луночку рубать, так и ноги протянуть недолго. Лед-то нынче того!.. Попотеешь! А у меня, может, давление!

А какое у него, к лешему, давление, когда он за другой день верных два куба дров в лесу свалит, нарежет, домой привезет да еще на завтра расколоть целится. Так что никакое давление здесь ни при чем. А вот что рыбалка — дело темное, это истинно! Это уж кому как потрафит!..

Поздно в этом году Медведица встала. В декабре только. И замерзала очень долго, как все равно рыбачков дразнила. Схватит лед ночью — ну, думаем, порядок! А днем опять либо снег мокрый,

а то и дождь. Так и мытарились — ни лед, ни вода!

Все же замерзла кое-как речка. И ловля в скором времени началась очень подходящая. Кто из рыбаков посвободнее, те днем в избу так и не заходили. На льду и питались. Потому что в перволедье рыбака час кормит. А деду Стулову бабка на речку даже обед возила. Укутает миску с похлебкой в старый ватник, поставит на саночки веревкой прихватит, чтобы не перевернулась, и везет. А обратно посуду порожнюю тащит да мешочек с рыбой. Чем плохо?

Но вскоре рыба из-под деревни ушла. Ближе к Волге скатилась. И решил дед Стулов книзу податься, под Шушпаново. Там всю зиму на ямах крупный окунь стоит. И другой раз такие оковалки попадаются, что даже по килограмму!

Рано вышел в тот день дед. Еще темно на дворе. К берегу направился, по рыбацкой тропе. И слышит, впереди пешня звенит, снег царапает, да скрипят валенки. Тоже, значит, рыбачок на добычу идет. Прибавил дед шагу. И вскоре человека догнал. Тут на деда маленько сивушкой пахнуло, после чего он и сказал себе:

— Ага!

А почему так сказал — требуется пояснить.

Был тот человек Федя Рощупков В больших людях когда-то ходил Федя по деревне. В сельсовете работал. Потом в кооперации. И даже председателем колхозным был чуть поменьше года. Только не всякому человеку идет командирство на пользу. С большой власти зашибать начал Федя. Понемножку сначала, а потом и пошло. И языком стал сильно перерабатывать. Намного выше нормы. С три короба наговорит. А как разобраться — ничего твердого в этом разговоре нету. Воздух один! Ну и разобрались колхознички тоже — выкатили Федю из председателей. Потому что сломался человек…

Жил Федя от деда Стулова наискосок, через улицу. Сам роста был низенького. В плечах же широк. Бороду брил и, пожалуй зря: уж очень морщин было на лице много. Глаза желтые, брови пучками, нос утиный и сильно красный к окончанию. Голос же Федя имел такой тонкий, что если глаза закроешь, то можно обознаться: не гражданка ли эта какая в очереди у сельпо дискуссию разводит. И также, когда шел Рощупков, то издали показывало, будто катится колесо. А в том дело, что ноги у Феди были уж очень кривые. Его так в деревне и прозвали: Федя Колесо.

И еще надо добавить, что третью неделю, как заменял Колесо кладовщика Дмитрия Ивановича, который в область выехал на желудочную операцию. Был же Димитрий Иванович деду Стулову первый друг с самых юных годов. Они и в школу приходскую вместе ходили, и в рекрутах куражились, и в Петрограде советскую власть становили, а сейчас вместе в колхозе Акатовском век доживают. И уже скоро надо бы возвращаться Димитрию Ивановичу, как велел председатель Петя Овчинин сделать в кладовой проверку экстренную. И, отдав тот приказ, тоже на трое суток в район отбыл. Чего это Пете в голову стукнуло — так никто и не разобрался. Все же создали комиссию из трех человек. И проверивши, только руками развели. Потому что чаще всего, как проверка, то все больше не хватает, а тут в кадушке одной масла коровьего оказалось девять килограммов лишку. А почему так произошло, никто от Феди толку не добился. По той причине дело решили оставить до председателя. Поскольку случай исключительный…

Обернулся Федя. И тоже деда признал:

— А, — говорит, — соседушко! В Шушпаново,

что ли?

И уж совсем было подготовился дед Стулов обратно задать один секретный вопрос, как попадись им поперек тропки какая-то палочка. Первый дед ее увидал, а Федя поднял. Оказалась же это удочка зимняя, из мозжухи, с крючком и лескою. Может, своя, деревенская, а может, из приезжих кто обронил. Так себе удочка — не больно важная. И тут же Федя начал разливаться, как бы хорошо владельца этой удочки разыскать. И возвратить ему снасть. И какой бы тот вышел счастливый и довольный. А уж известно: раз прицепился Федя к иной малости, так и пойдет жевать. И намотает вокруг пустяка разговору клубок целый.

Вот и взялся Федя, к случаю, рассказывать, как нашел его брат в Калязине бумажник кожаный, а в нем денег девять рублей. И тоже принялся хозяина разыскивать. Объявление даже в газетах поместил и отдал за него двенадцать целковых. Владелец же только на второй год обнаружился. И то не через газету, а в пивной по случайному разговору. И как узнал, то бумажник обратно потребовал и денег девять рублей. А за объявление так и не отдал ни копеечки. Вот оно как за честность-то люди страдают.

Дед на этот счет много распространяться не стал и спросил только, стоющий ли на удочке крючок и не тот ли это брат, которого недавно по амнистии выпустили. И потом опять было рот хотел раскрыть по секретному вопросу, как Федю дальше понесло.

Уж раз прилип Федя к случаю — все! Скоро не от дерешь!

— Обман, — кричит, — это дело страшное! За него и на этом свете неприятностей не оберешься. И неизвестно еще, на том похвалят или нет.

И опять рассказывать взялся. Только уже про судью районного — товарища Мачехина. Судья же уроженец наш, акатовский, и первый охотник, почему каждую осень деревню навещает.

Приехал судья первого августа. В одиннадцать вечера прибыл. С друзьями-товарищами. А в двенадцать ноль-ноль — пожалуйста, открывайте сезон. Потому что охота по области разрешается. И едва все с катера слезли, утка стеной пошла. Только бей! А судья такой человек — и сам не стреляет и товарищам не велит. Кричит: «Попробуйте палить! — Каждому по году припаяю. Со строгой изоляцией! Никак не менее! И на дружбу кровную не погляжу! Всех под суд!..» Ну, те, конечно, перепугались. Хоть и приятель, а судья все-таки. Черт его знает, чего у него там на уме? Так никто и не выпалил. А через час, как разрешилась охота — словно назло — будто сгорела утка! Ни единой. И у одного из охотников с той поры трясучка пошла. До сих пор, говорят, головой дрыгает. От потрясенья нервов. Вот она, какая история получается через честность у людей! Да!..

— А я, — буркнул дед, — часы бы подвел. Вперед на час! Беги до деревни, проверяй по радио, если охота есть! И намазал бы нос судье!.. А вот скажи ты мне лучше, друг ситный…

Но тут такой ветрище дунул деду в бороду, что и не до беседы. Потому что лесок они миновали и на шушпановские пустыри вылезли. Как стало светать, ровно кто погоду подменил. Поземка, да злая! Дальше в ручей спустились, где бакенщики зимой лодки хоронят, и вышли на лед. А там тоже так несет, что на ногах не устоишь. И скользко очень, весь снег с речки сдуло. Дед же вместо пешни топор взял. Думал, нести легче. Вот тебе и легче вышло! Нечем упереться. Сносит проклятый ветер!

Стали мужики затишья искать, за бугор повернули. А там и вовсе, как в трубе какой. Свистит даже. Плес длинный и видно в отдалении — рыбаки сидят. С полкилометра, не менее, и против, ветра. Ух, ну и ветер же? Обратно вернулись, где ручей выходит. Под самый бугор. Тут вроде заводинки что-то образовались. И чуть потише. Стукнул дед Стулов по льду топором и сразу насквозь — даже вода побежала. Значит, ручей поблизости лед подмывает, струя! Осторожно надо! В другом стукнул месте. Та же история!

Поделиться с друзьями: