Вокруг света по меридиану

Волны за пределами подветренного пространства под утесами были не меньше тех, что наблюдались обычно. Целых 200 километров мы, загипнотизированные размерами и мощью волн, ныряли и раскачивались с борта на борт в гуще вздымающихся айсбергов. Льдины величиной с бунгало болтались на волнах, как пляжные поплавки, под шестидесятиузловым (30 м/сек) штормом, и мне не раз приходилось сдерживать дыхание, когда мы протискивались между этими морскими чудищами. Мокрый снег, туман и ветры ураганной силы вынудили нас провести ночь на мысе Шерард, но 27 августа в полдень мы покинули побережье Девона и пересекли пролив Джонс, направляясь к острову Элсмир. Это было захватывающее плавание.

В гавани Крейг-Харбор, под головокружительной высоты утесами, мы остановились, чтобы передохнуть рядом с королем айсбергов, источенным голубыми сводчатыми гротами. Затем мы пошли дальше, пока (мы чувствовали себя как вымокшие под дождем свиные шкуры) не достигли глубоких и тенистых подходов к Грис-фьорду, где находилось единственное эскимосское поселение на этом острове.

В то же время в Резольют Джинни, отлично понимавшая всю опасность плавания вдоль восточного берега острова Девон, терпеливо дожидалась появления в эфире моих позывных целых двадцать восемь часов. Симон объяснил в своём дневнике:

Судя по выражению лица Джинни, она все больше замыкалась в себе, хмурилась и язвила весь день, так как связь не возобновлялась.

Я развесил антенну неподалеку от двух эскимосских домиков, обходя деревянные рамки для просушки тюленьих шкур. Голос Джинни звучал издалека и был едва слышен, но я почувствовал, что в нем звучала радость, когда она подтвердила, что приняла мое сообщение о нашем местоположении.

Последние три дня августа прошли как один день и были заполнены мельканием черных утесов, замерзающих на лету брызг и прежде всего все увеличивающимся количеством льда. У входа в Адские ворота (Хелл-Гейт), начало запасного маршрута от пролива Джонс, под утесом с названием мыс Турнбек («малодушный человек»), я решил, что такая погода — это уже слишком, а местные течения предательски опасны. Мы повернули на запад ближе к острову Девил, а затем пошли на север в пролив Кардиган. И снова беспокойные часы среди подстриженных ветром волн, но, пройдя этот пролив, мы завершили обходной маневр. В Норвежском заливе (Норуиджен-Бей) мы снова, так сказать, вошли в меридиан, на котором находится Резольют-Бей, только севернее. Получилось, что игра все же стоила свеч, но нам оставалось всего двое суток на последние 550 километров.

В тот вечер поверхность моря впервые начала замерзать, твердея молча и быстро. Нам следовало поторопиться. Тридцатикилометровый рывок в бухту, ведущую внутрь острова Элсмир, к югу от мыса Грейт-Беар, и мы снова уткнулись в паковый лед. Снова и снова мы двигались по проливам и разводьям. Тщетно — паковый лед стал плотнее со стороны моря и непроходимым в бухтах.

Не оставалось делать ничего другого, как отступить. Молодой лед покрыл море словно маслянистыми пятнами. Мы вышли на берег в безымянной бухте и в тот вечер мало разговаривали.

Я связался с Джинни. Она сообщила о стокилометровом поясе льда в Норвежском заливе; он простирался на запад до острова Аксель-Хейберг. Наш самолет еще не прибыл, и поэтому некому было помочь нам пробиться сквозь ледовый барьер. Однако через час Джинни снова вышла в эфир с грандиозной новостью. Расе Бомбери, один из лучших арктических летчиков и одновременно вождь индейцев племени мохауков, объявился в Резольют вместе со своим «Оттером». Он согласился посвятить нам два летных часа на следующий день.

Туман растаял. Температура упала. В ту ночь я почти не спал. Всего 500 с небольшим километров до Танкуэри-фьорда, но нам могло не хватить одних суток. Если этот ледовый пояс задержит нас, мы окажемся взаперти.

На рассвете мы были уже на ногах и, стуча зубами от холода, приготовили вельбот к плаванию. В середине дня Расе сделал круг над нами, и мы направились к ледовому поясу. Молодой лед стал толще и покрыл все открытые полыньи в паковом льду. Ледовая корка росла как на дрожжах. Местами вельбот уже не мог пробиться вперед и увязал во льду, как шмель в паутине.

В середине бухты поднялся легкий ветер, и в ледяном покрове появились каналы. Это помогло нам. Расе ходил широкими кругами к северо-востоку от нас над полуостровом Бьорн и к северо-западу, ближе к снежным вершинам острова Аксель-Хейберг.

Когда он улетел, мы были в самой середине массы пака, и мне оставалось только гадать, как долго нам придется выбираться из этого лабиринта. Однако Расе вернулся, он не терял времени даром. Чтобы вывести нас на север, к мысу Грейт-Беар, он указал, чтобы мы шли сначала на запад, потом на восток и даже на юг. С воздуха наш маршрут, наверное, был похож на спагетти. Через три часа Расе покачал нам крыльями и исчез. Мы вышли из сомкнутого пака, остальное могли проделать сами.

Километра через два-три после того, как мы вышли из пака, заклинило рулевой привод. Чарли осмотрел его, выкурил две сигареты, размышляя над устройством этого механизма, а затем выправил все самым что ни на есть ортодоксальным, но эффективным способом. В последующие двое суток нам пришлось спать всего пять часов. Мы продвигались на север по узким каналам. Затем сто шестьдесят километров по извилистому каньону пролива Эврика до самой Эврики — уединенной канадской правительственной метеостанции. Сильный ветер удерживал молодой лед в заливе и в фьорде всю ночь 30 августа, и на следующий день мы начали последний переход на север вверх по Грили-фьорду — 250 километров до фьорда Танкуэри, этого тупика, расположенного глубоко в покрытых ледниками горах.

Ряды увенчанных снегами вершин составляли линию горизонта, и мы заползали все глубже в сумеречный мир одиночества и тишины. Волки разглядывали нас с затененных, сглаженных ледником берегов, все было неподвижно, только наш вельбот резал своей кильватерной струей зеркальные отражения мрачноватых берегов.

За двенадцать минут до наступления полуночи мы уткнулись носом в тупик. Морское путешествие было завершено. За одну неделю проливы, оставшиеся позади, покрылись сплошным льдом.

XII По ледяному щиту острова Элсмир

Мы пилигримы, сэр, и двинем мы Немного дальше и заглянем, может быть, За гребень синей той заснеженной горы, И будем пенистым, сердитым морем плыть. Джеймс Элрой Флекер (полковой гимн САС)

Пять обширных ледовых щитов окружают основание фьорда Танкуэри на острове Элсмир, однако достичь Алерта, лежащего в 250 километрах к северо-востоку, можно по цепи приречных долин. Эти долины оставались свободными от снега, хотя речки уже замерзли. Мы испытывали искушение двинуться в путь немедленно, не дожидаясь, когда температура воздуха начнет стремительно падать. Однако с этим приходилось подождать, потому что полоса гравия и три крошечные хижины в лагере Танкуэри должны были составить одну из двух баз для самолета на время нашей попытки пересечь Ледовитый океан. Использовать Танкуэри в качестве вспомогательной базы в дополнение к Алерту было идеей Джинни. Она заявила, что в апреле — мае туманы в Алерте настолько густы, что склад в Танкуэри, где нет таких туманов, сэкономит нам целые недели.

Мы ждали, что Жиль и Джерри появятся в Резольют с первой партией лагерного оборудования через неделю. Операция потребует тщательной сортировки груза и переупаковки, потому что кое-что останется в Танкуэри, а кое-что — в Алерте. И я был обязан проделать это сам до выступления. Была еще одна причина для задержки: мы с Чарли сильно ослабли после почти месячного сидения в тесной лодке и пока явно не годились физически для путешествия посуху.

Джинни и Бози прилетели накануне. Симон и Тугалук остались в Резольют, чтобы подготовить кое-что для летного экипажа.