Волчье семя

Одежду пришлось сменить. Ягерская куртка - вещь хорошая, но для мальчишки 'лесная' расцветка - как красная тряпка для быка. Конями тоже разжились. Теми, в которых главное достоинство - цена. Ребятам до Каубаха добраться нужно, а там пусть виконт с этой дохлятиной разбирается. Тем паче, что купцы уступили столько, что возвращающийся отряд вместе с докладом повез фон Кауфману возможность заработать на перепродаже третьесортных коньков.

Для себя Арно взял лошадок посолидней. Конечно, не боевые кони, и не быстроногие сиверские скакуны. Даже не варнские степнячки. Но жилистые, крепенькие. На таких до самого Кия доехать можно. Если не торопиться, как на пожар.

И последний визит в ратушу. В итоге солнце только подумывает, не склониться ли ему к закату, а Арнольд-Мариуш уже выехал через восточные ворота, без малейшего сожаления покидая гостеприимный городок.

Примечания Шлендра - шлюха

Глава 12

Обучение городскому языку оказалось делом несложным. Через два дня, когда дорога подошла к Нейдорфу, Отто 'ботал по фене' достаточно, чтобы непринужденно болтать, а точнее, 'ботать' с тезкой всю дорогу. Мелкие оговорки вполне объяснялись недавним приездом 'братишки' из деревни. Версия Когтя Отто понравилась. Братишка - так братишка, наличие хорошо известного родственника отводит подозрения. Никто не подумает даже, что брат столь уважаемого урки, как Коготь, - ларг. Даже в голову не придет!

Вначале, конечно, приходилось тяжело. Когда Коготь выдавал очередную фразу, вроде: 'Темные шмутки прикопаем. Бабла за них не срубишь, засыплемся только. И с ловеками та же чушь! Горбатого слепим! Легашей шиши лесные подломили. Но грязно! Ловеки рога сломали. Шиши шмутки взяли, хвосты, перья, ячмени и слиняли. Легавые жмуриков своих раскопают, будут шишей под ларгом дыбалить. А по малолеткам не кипишнутся в натуре!', Отто широко распахивал глаза и просил:

– Скажи всё то же самое, только помедленнее и по-вентски?!

– Без базара!
– не возражал Коготь.
– Вещи эти нам опасно сбывать. Серебра не дадут, скорее стражников кликнут. И с конями - то же самое! Поэтому мы сейчас всё так обставим, будто ягеров разбойники убили и всё забрали. Одежду, оружие, деньги. А кони сбежали с перепуга! Стража, когда тела найдет, будет шайку искать, в которой вильдвер за старшего. А на нас и не подумает никто! Понял теперь?

– Что делаем - понял, - кивал Отто.
– А слова - не все. 'Ловеки' - лошади, да?

– Ага!

– А 'хвосты' - мечи?

– Точно!

– А 'рога сломали' - это что?

– Сбежали! Только не просто так, а... сломя голову!

– Ага!
– задумался вильдвер.
– А 'в натуре' что значит?

– Точно!

– Что точно?
– не понял Отто.

– Значит 'точно'. А 'лепить горбатого' - обманывать, рассказать, не как дело было, а как нам надо. Ну или показать.

Теперь всё иначе. Он не Отто, внук Теодора Рваное Ухо. Он - Медвежонок! А что, погремуха не хуже других! А еще он младший сын матери Когтя, вон как они похожи, если подходящий клифт и шкеры справить, не различишь! Коготь размерами чуть больше, так и старше на год, Медвежонку-то десять всего! Можно бы и шузами обзавестись, капусты хватит, но шузы малолеткам не в масть, летом все дети босиком бегают, даже богатые. Это всё Коготь придумал, пока жарили пойманного вильдвером зайца. То есть, ловил еще Отто, а ел уже Медвежонок. Обычный горожанин поедал в лесу жареного на костре зайца. А как иначе? Он же не ларг какой-нибудь, сырое жрать! Нет, Отто деда никогда не забудет, и кто его выдал - навсегда запомнил! Придет время - встретятся они. Обязательно встретятся. Но пока спрятаться надо. Коготь это хитрым словом называет - 'конспирация'. Не из городского языка слово, и даже не из поленского. Из 'салевы'! На нем только владетели разговаривают, да попы. Коготь слово это случайно услышал, и так оно ему понравилось! И Медвежонку нравится! Красивое слово 'Кон-спи-ра-ци-я'!

Для тех, кто будет искать убийц стражников - слепили горбатого. Трупы разблочили, одежду вместе с мечами и арбалетами увязали в большой надежный узел и утопили в реке. Да не в том месте, где всё произошло, а в миле выше по течению, в глубоком бочажке с илистым дном. Берега в этом месте болотистые, никто купаться не полезет. Коней прогнали подальше, будто те в испуге убежали. Себе взяли ножи и кошели. В ячменях, в основном, оказалась медь. Серебра немного. Зато в поясе главного стражника нашли зашитые золотые монеты. Целый десяток. Коготь нашел, Отто и в голову не пришло пояс прощупывать.

После двинулись в город, но не вдоль реки, а кружным путем, чтобы подойти с другой стороны.

Завидев вдали башни Нейдорфа, Коготь сошел с дороги и потащил приятеля вдоль узкой полоски леса, окаймлявшего огромное поле. Лесок вывел их к большому вонючему ручью. Или маленькой речке.

– Из города течет, - пояснил Коготь.
– Всё дерьмо городское здесь плавает! Потому и воняет. По нему в город пройдем.

Медвежонок посмотрел на мутную воду. Степенно покачиваясь, проплыл раздутый труп в одном исподнем, выставив в небо облепленную нечистотами бороду. Как упрек Господу. Коготь отследил взгляд товарища.

– Я ж говорю, всё дерьмо здесь плавает. Мытарь местный. Декада, как подломили. Здесь искали уже, еще до того, как я в гастроль ушел. Придержал кто-то жмурика, а сейчас выпустил.

– Туда лезть придется?
– спросил Братишка.

Не то, чтобы брезговал, навоз в деревне - дело привычное, но пачкаться не хотелось.

– Не-а, - махнул рукой Коготь, отрывая от ближайшего пня мох.
– Посуху пройдем! Только сопелку надо будет заткнуть, - он протянул часть напарнику.
– А то задохнемся!

Ручей нырял под городскую стену, оставляя над собой совсем небольшой зазор. Пришлось ползти по самому краешку, благо отверстие было немного шире речки.

– Здесь же и враг залезть может, - прошептал Братишка.

– Решетки опускаются, - пропыхтел ползущий впереди Коготь.
– Когда аларм объявят. Их вышибить можно, только если в Вонючке по шейку стоять. А большинству, так и с головкой будет.

Он высунул голову из дыры и внимательно огляделся.

– Чисто!

Оба выбрались наружу. Точнее, внутрь города. Коготь еще раз огляделся и затрусил вдоль стены налево. Потом свернул в небольшой грязный переулок, скользнул вдоль забора, нырнул в дырку и четырежды стукнул в покосившуюся дверь крохотной хибары. Дверь открылась. Невысокий, не выше Когтя ростом, сухонький узкоплечий старичок окинул обоих подозрительным взглядом и недовольно буркнул:

– Чего надо?

– Клифт малый, - Коготь не обратил на не слишком теплый прием ни малейшего внимания.
– И шкеры. Только чистые. На него, - он кивнул на Отто.
– Чтобы в масть было. Братишка это мой.