Волчий блокнот
Шрифт:
21 марта
«Добро пожаловать в соловецкий лагерь голодного режима!» — такими криво выведенными на фанере словами приветствовали соловчане вице-губернатора со свитой. С самого утра, стоя по колено в размокшем снегу, архангельскую делегацию поджидали у ворот аэропорта работяги из предприятия коммунальных услуг. Они требовали денег, которых не видели с позапрошлой зимы. Одеревенев от холода — «уже и кровь не греет», — готовые лечь прямо на взлетную полосу, только чтобы не выпустить чиновников обратно на материк, если окажется, что те приехали пустые.
— Пускай тут с нами посидят, — подзуживает Пинагорский, — хотя бы месячишко, без хлеба…
Едва самолет коснулся земли, рабочие, невзирая на вопли начальника аэропорта, выбежали на взлетную полосу. И… оробели! При виде Чиновников остановились как вкопанные и потеряли дар речи. Кое-кто даже шапки стянул. А те проворно засеменили мимо — к автобусу.
—
— Не ори давай, — буркнул в ответ полковник МВД, сопровождавший делегатов, — ты кто вообще?
Коля сразу скис и забормотал: мол, трое голодных детей, жена беременная, живут в лагерном бараке, крыша прогнила, снег в пустых кастрюлях…
— После разберемся, — оборван его полковник, увидав, что гости уже сидят в автобусе. Брызнула из-под колес грязь, пахнуло бензином — поехали в администрацию (то есть в больницу). И народ за ними — пешком.
Возле здания больницы суета, мат и грязь. Едкий дым «беломора». Саша Пинагорский снова подначивает людей — денег, мол, никаких не будет, гости набьют брюхо у Ананченко (в прошлом гэбэшника, теперь хозяина гостиницы, устроенной в бывшей тюрьме СЛОНа) и молча слиняют, а наш брат так и будет в г… плавать.
— Эх, ну дали бы хоть сколько-нибудь, — размечтался Мотылек, — кусок солонины бы купил, бутылку, и айда на рыбалку.
— Уши ты свои скорее увидишь, чем деньги, — осадил его Пинагорский.
— Суки, бля… — матерится кто-то и тут же затихает — всех зовут внутрь. Люди бросаются в зал заседаний (то есть операционную), рассаживаются и замирают в ожидании. Атмосфера накаляется. Вице-губернатор начинает сухо, словно горох лущит. Денег нет и не будет, пока мы сами их не заработаем. Теперь, мол, реформы, рынок и никто ни с кем цацкаться не намерен. Вот, к примеру, на электростанции работает тридцать два человека, а хватило бы четверых. Одно койко-место в нашей больнице стоит сто двадцать миллионов в год, а в Мезени — всего тридцать. Более восьмидесяти процентов соловчан пользуются различными льготами на оплату жилищно-коммунальных услуг — ничего удивительного, что сидим голодные. Дальше — про реформу коммунальной сферы, о которой трубят по всей России. Мол, каждый должен оплачивать свою квартиру полностью, а не как сейчас — двадцать пять процентов. И еще нужна конкуренция среди тех, кто предоставляет услуги, чтобы сантехнику не повадно было драть втридорога за каждую железку… Тут Галаваниха, новый начальник коммунальщиков, не выдерживает: чушь на постном масле — за квартиру люди сейчас вообще не платят, да и как, интересно, они могут платить, коли им зарплату не дают? А что касается конкуренции… ха-ха, да на Соловках даже для одной фирмы материалов не хватает и закупить не на что — люди ведь не платят, а не платят они потому, что им не платят, и так далее, и тому подобное… Тут с потолка прямо на стол президиума валится кусок штукатурки. Веселье в зале… На этом встречу прервали, чтобы дать гостям возможность лично ознакомиться с жизнью на Островах. Коммунальщики грозят водной забастовкой — отключат воду в поселке, пока не получат причитающееся. И правда, сперва в кранах зашумело и потекла бурая жидкость, цвета грязной крови, потом захрюкало, покапала ржавая вода и… все.
Осмотр начали с электростанции — та на ладан дышит, на ремонт требуется два миллиарда. Повсюду пустые бочки, озера мазута. Гости ботинки перемазали. Хотели еще посмотреть очистное сооружение, но дорогу снегом завалило, да и что там интересного — все брошено на полпути и давным-давно разворовано. Так что им лишь издали показали водопровод. Отсутствия на трубах фильтров чиновники не заметили. Зато очень гневались по поводу протекающих гидрантов.
— Непростительное расточительство, — бросил вице-губернатор, — столько воды в море уходит.
Делегации невдомек: если краны перекрыть, зимой вода замерзнет и трубы полопаются, а летом пойдет ржавчина. До обеда еще успели заглянуть в школу и в тамошнюю столовую, где малышей один (порой вообще единственный) раз в день кормят. Заговорив о еде, гости ощутили голод. Так что их повезли обедать к Ананченко: черная икра и уха из лосося, запеченные рябчики с салатом из огурцов, свежие груши, виноград, вино, ореховый торт, кофе и ликер «Амаретто».
После обеда — встреча с соловецкими депутатами. Речь о территориальном самоуправлении. Когда-то в сельсовете управлялись три человека, в сегодняшней администрации чиновников аж две дюжины — и все прибывают новые. На Островах ни суда нет, ни нотариуса, ни налоговой инспекции. И, самое главное, нет своего бюджета. А без собственных денег какое самоуправление? Территориальное самоуправление только тогда имеет смысл, когда кормит чиновников, в противном случае это фикция, отягощающая федеральный бюджет. Сегодня ясно: к этому эксперименту Россия еще не готова. Пока люди не научатся самостоятельно зарабатывать деньги вместо того, чтобы ждать получку, сами хозяйничать они не смогут (на сегодняшний день все сводится к распределению государственных квот). Встреча прошла на удивление мирно, вероятно, наших депутатов
успокоила перспектива скорой ликвидации самоуправления на Соловках. Пинагорский же шепнул потихоньку, что наконец обретет покой — уж эта Дума ему кровушки попортила!.. Тут вдруг кто-то вспомнил, что в клубе народ собрался, уже час гостей ждут. Автобус вот только подвел — пришлось пешком топать, по снегу и грязи.Несмотря на холод, в клубе полно людей. Одни пришли из любопытства, другие от скуки. Бабки — пожаловаться властям, ветераны — продемонстрировать медали, интеллигенты — поразглагольствовать, остальные — поглазеть, как в кино. Зал — ностальгия по шестидесятым годам: занавес, пурпур, пыль… На сцене, за столом — делегация в полном составе. Начал вице-губернатор — и сразу быка за рога: мол, пора поставить вопрос — что такое Соловки? Одни требуют передать Острова монахам, другие хотят устроить здесь национальный парк, третьи твердят, будто панацея от всех проблем — туризм. При этом никто не работает и все ждут зарплаты. Дороги завалены снегом, повсюду грязь, дырявые трубы греют воздух, вода тоннами уходит в море, канализация протекает, переполненные помойки воняют, а работников коммунальной службы на Соловках… семьдесят три человека! И все жалуются, что им не платят. А за что платить, если они ничего не делают? Так жить нельзя, следует разорвать этот порочный круг! Так что, подводя итоги своего краткого визита на Острова, он, вице-губернатор, предлагает: во-первых, ликвидировать территориальное самоуправление, во-вторых, вывезти отсюда людей, особенно бесполезных, потому что содержать их на Соловках в три раза дороже, чем на материке, в-третьих, дать оставшимся жителям разрешение на отстрел перелетных птиц, оленей на Анзере и вырубку леса на дрова — бессмысленно охранять природу там, где люди умирают с голода. Тут вице-губернатор сделал паузу, давая аудитории возможность переварить услышанное. Что тут началось… Бабка Зина орет, что она живет здесь с тридцать седьмого года, мужа тут похоронила, сама в эту землю лечь хочет, и никто ее живой с Островов не увезет! Кожевин восклицает, что добровольно поедет только тот, кто и на материке не пропадет, а останутся бомжи да пьяницы — кому они там нужны? Надя Ч., местный эколог, чуть не плачет — как это, разрешить отстрел оленей или вырубку леса на Островах — ведь древнейший, уникальный природный заповедник погибнет за год! Зоя Б. спросила, посетили ли уважаемые гости наши магазины. Оказалось, нет.
— Ага, — заорала она, — ходили-ходили, а самого главного не увидели! Продукты-то у нас в три раза дороже, чем везде, да еще просроченные…
— В лагере и то лучше было, — прошипел сзади Рыкусов, — там хоть баланду давали.
И только о самоуправлении никто не жалел, наоборот, все ругали депутатов, которых сами же только что выбрали. Наконец вице-губернатор пообещал принять посильные меры.
К вечеру гости улетели. Под забором аэропорта, поломанная ветром, валялась фанера, которой утром встречали вице-губернатора: «Добро пожаловать в соловецкий лагерь голодного режима!»
Ежи Гедройц прислал мне «Русскую мысль» с интервью Солженицына. Редактор пишет, что встревожен репликой Александра Исаевича. Заинтригованный, читаю раз, другой. Меня это не трогает. Видимо, привык к местным ужасам.
Солженицын пишет о глубоком расколе российского общества на обнищавший народ и кучку разбойников, к которым — не скупясь на эпитеты вроде «хищники», «воры» — относит как власть, так и нуворишей. По мнению Александра Исаевича, сегодняшний разлом глубже, чем был перед Февральской революцией, и никакие «пакты объединения и примирения» между властью и оппозицией не спасут от гнева нищих масс. Тот, кто полагает, будто для решения конфликта достаточно примирить партии власти и оппозиции, не понимает, насколько опасна сложившаяся ситуация. Помочь избежать краха способно согласие между ограбленными и грабителями, а оно возможно лишь при условии, что грабители отдадут награбленное. Отдадут? Ну-ну…
Дальше Солженицын говорит о «сбережении» народа — единственной национальной идее на ближайшие двадцать-тридцать лет, способной объединить все народы России и все социальные слои, кроме, ясное дело, хищников и воров. Принцип «сбережения народа», его здоровья, просвещения, культуры и традиции, должен стать законом превыше конституции, которым станут руководствоваться чиновники при принятии любых решений. Идея не новая, сформулированная еще двести пятьдесят лет назад Петром Ивановичем Шуваловым, однако не реализованная ни царями, ни большевиками. Сам Александр Исаевич упоминал о ней в брошюре «Как нам обустроить Россию?», изданной семь лет назад двадцатисемимиллионным тиражом. Ответом ему было, увы, молчание…
Солженицын размышляет о «регионах», как называют сегодня русскую провинцию. Ее главная проблема — отсутствие самоуправления. Пока у регионов не будет собственных финансов, самоуправление останется фикцией. Зависимость от выделяемых сверху денег перечеркивает любые инициативы снизу. Дума издает все новые уставы о территориальном самоуправлении, но толку от них чуть. Александр Исаевич объехал двадцать шесть губерний и повсюду встречал энтузиастов, энергия которых, увы, уходит на борьбу с административными препонами…