Волчий лог

Подруга обнимала меня, а я не могла выбраться из того проклятущего осеннего дня. Воспоминания засасывали меня в свою кипящую воронку, утягивали на дно, не давали вздохнуть.

…День был ненастным и промозглым. С самого утра зарядил нудный, надоедливый дождь, тучи висели низко, почти над самыми крышами, в комнате было холодно и сыро. Отопление как всегда барахлило, а коммунальщики даже не думали его чинить, отговариваясь аварией на линии.

Я куталась в теплую шаль, сидя за ноутбуком и изредка бросая взгляд поверх экрана в незашторненное окно. Серая морось, застывшая за стеклами, не вдохновляла. Так и хотелось укутаться в мягкий плед, взять в руки чашку горячего какао и включить какую-нибудь мелодраму, чтобы избавиться от надоедливого стука капель. Он звучал в унисон с клацаньем кнопок ноута, пробуждая в душе тягучую тоску.

Я дописывала курсовую, торопясь закончить ее до вечера. Тридцать пять листов, из которых у меня было готово только двадцать два, остальные еще нужно было напечатать. Екатерина II… Эта тема всегда была мне интересна, но сейчас я поминала недобрым словом и давно почившую императрицу, и заведующую Нину Павловну, поставившую меня работать три дня подряд, и въедливого профессора Сорокина, требующего от нас «широты взглядов и полета мысли». Нет, с широтой мыслей у меня все в порядке, а вот со временем — полный ахтунг! Не хватает его. Катастрофически.

«Свержение Петра III явилось полнейшей неожиданностью для подданных, далеких от придворных интриг, — руки устали, но я не обращала на это внимания. — Когда в Москве был получен манифест о восшествии Екатерины II на трон, и губернатор, огласив его перед военным гарнизоном и жителями города, выкликнул здравицу в честь новой самодержицы, она повисла в тишине: солдаты и народ молчали. Пошли слухи о Екатерине как о царице «ложной», фактически — самозванной».

Настойчивый звонок телефона вынудил меня прерваться. Интересно, кому там неймется? Короткий взгляд на дисплей заставил поморщиться. Вадим. Этот будет звонить до упора, пока не отвечу. Настырный. Вернее, навязчивый.

Я отключила звук, уткнулась в ноут и снова застучала по клавиатуре. Если не успею доделать работу до завтра, Валентин Семенович меня с потрохами съест. Не посмотрит на то, что с самого первого курса числюсь в его любимицах.

«В северной столице наблюдался рост настроений в пользу томившегося в Шлиссельбургской крепости Иоанна Антоновича, вплоть до возможного бракосочетания с ним новой императрицы…»

Я настолько погрузилась в эпоху правления Екатерины, что лишь спустя долгих несколько минут поняла, что в дверь уже давно стучат.

Отрываться от ноута не хотелось, но грохот не прекращался.

Я поморщилась, встала из-за стола и пошла к двери.

— Какого… — распахнула ее и уставилась на свой надоедливый кошмар. Улыбающееся смазливое лицо, узкие джинсы, дорогая кожаная куртка, на футболке растянулась уродливая рожа Джокера. — Ты? Чего тебе?

— И почему наша Снежная королева на звонки не отвечает?

Вадим легко отодвинул меня с порога и вошел в квартиру. Твою дивизию! Только его мне для полного счастья не хватало! И девчонок, как назло, нет: Таська уехала на выходные в деревню, Лика умотала со своим Вовчиком в клуб. Закон подлости.

Я настороженно уставилась на Строева. Внутри тонко звенела тревога. Еще бы ей не звенеть! С этим мажором лучше бы не связываться, уж больно нутро у него гаденькое…

— А я за тобой, красавица, — улыбнулся Строев. На стол передо мной легли два билета в кино. — Одевайся, у нас сегодня культурная программа.

Я нахмурилась. Как же он меня достал! Вадим был сыном московского альфы. Он перевелся к нам из другого вуза не так давно, но уже считался негласным королем универа, и успел обрасти многочисленными «подданными». Правда, я в их число не входила. Никогда не любила таких вот самоуверенных красавчиков.

— Понимаю, ты онемела от счастья, но нельзя ли поторопиться? — небрежно усмехнулся Вадим.

Он вытащил на середину комнаты мой стул, уселся на него и закинул ногу на ногу.

— Ну же, детка, давай пошевеливайся, — лениво проглатывая гласные, протянул парень.

— Строев, на каком еще языке сказать, что я не хочу тебя видеть? Забирай свои билеты и проваливай.

Я плотнее закуталась в вязаную шаль и строго посмотрела на незваного гостя. Тревога звенела все сильнее, и я мысленно ругала себя, что открыла дверь. Попробуй теперь выпроводить этого мажора! Он же человеческого языка не понимает.

— Хватит ломаться, — в голосе Вадима послышалась злость. — Сколько можно уже? Простая деревенская телка, а строишь из себя королеву. Пошли, я сказал!

Он грубо дернул меня к себе. В плече что-то противно хрустнуло, и по телу растеклась ослепляющая боль. Черт! Только вывиха не хватало!

— Убери руки, урод!

Я попыталась вырваться, но ничего не вышло. Глупая затея. Разве можно справиться с рассерженным волком?

— Отпусти! — прошипела прямо в наглое, улыбающееся лицо.

Как же я ненавидела его в этот момент! Все эти хозяева жизни, которые уверены в своих особых правах и привилегиях… Способные вламываться в чужую жизнь и перекраивать ее под себя, брать то, что хочется, и не принимать в расчет ничье мнение, кроме собственного…

— Пусти, слышишь? — я снова попробовала вывернуться, но не тут-то было.

Глаза Строева опасно блеснули. В них загорелся жестокий звериный огонек, и я почувствовала острый мускусный аромат его волка. Господи, только этого не хватало!

— Что, не нравится? — процедил Вадим. — А не хрен было ломаться! Все, лютики-цветочки закончились. Не хотела по-хорошему, будет по-плохому.

Он криво усмехнулся и резко нажал какую-то точку на моей шее.

— Что ты…

Договорить не успела. Пол под ногами качнулся, в глазах потемнело, и я отключилась.

В себя пришла в какой-то незнакомой комнате. Я лежала на мягком диване, а прямо надо мной болталась хрустальная люстра. Огромная, вычурная, с пошлыми длинными висюльками. Ее свет тонул в сигаретном дыму, то приближаясь ко мне, то отдаляясь, и это мельтешение вызывало головокружение и тошноту.

Я попробовала подняться, но тут же застонала и рухнула обратно.

— О, а вот и наша спящая красавица проснулась! — раздался низкий хриплый голос.

Перед глазами замаячило смазливое лицо строевского прихвостня Гоши. Макаров, как и Вадим, принадлежал к богатому московскому клану, и был приставлен папашей Строева к любимому сыночку в охранники.

— С возвращением на нашу грешную землю! — ехидно улыбнулся Гоша, и я почувствовала резкий запах перегара.

Твою дивизию! Тошнота подкатила к самому горлу.