Волчий отрок. Ослеплённый светом

– Ветер изменился. Нам нужно двигаться. Нельзя останавливаться, – сказал янычар с шапкой, на которой были три тёмно-серые полосы.

– Да сколько можно бегать от вырколака! – выпалил самый старший, в его усах пробивалась седина. – Давайте все вместе на него нападём.

– Да помолчи ты, старый дурак, – протянул звонкий голосок. – Надо командира слушать.

– Ой, было б кого слушать. Прости, Костель, но ты командир без года неделю, послушай старшего.

– Нет уж, Шандор. Я сам всё решу. Надо двигаться, – сказал Костель. – Идёмте, у меня плохое предчувствие…

Костель пошёл прочь из укрытия, его шаги потревожили ворону. Она с громким карканьем взмыла ввысь, а за ней потянулись и другие затаившиеся птицы. Громкое хлопанье крыльев и протяжное карканье разлились по роще. Янычары внимательно наблюдали за улетающими птицами.

Этой задержки хватило, чтобы вырколак начал действовать.

Он стремительно набросился на ближайшего янычара и вырвал у него горло одним быстрым укусом. Следующему повезло меньше – вырколак вспорол его брюхо острыми, как кинжалы, когтями. Бедолага пытался удержать кишки, которые вываливались. Жизнь слишком медленно покидала его. Залп стрел влетел в вырколака, но он увернулся от каждой и быстро набросился на пару не очень умелых лучников. Михей всегда думал, что в янычары набирают лучших воинов жудецов, а на деле оказалось, что это просто крестьянские дети, которых оторвали от дома и заставили быть верным войском Девлета.

Из живых остались только Костель и Шандор. Шандор вытащил кинжал и с криком побежал на вырколака. Михей был точно уверен, что вырколак смотрел на него с усмешкой. Он дал Шандору шанс наброситься на себя, а после сбил с ног мощным ударом головы. Вырколак напрыгнул на него и придавил грудь. Шандор дёргался, пытаясь убрать лапы, но вырколак был сильнее. Вырколак опустил морду к лицу Шандора и облизал его щеку, тот в ужасе и отвращении скривился и зажмурился. Вырколак приготовился откусить ему ухо, как под лопатку прилетела стрела. Он взвыл от боли и ощерился, бросая Шандора.

Вырколак развернулся и бросился в сторону Костеля.

Его лицо испугало Михея: Костель не боялся. Ни один мускул не дёрнулся на его лице. Он отбросил лук, сменив его на два закруглённых кинжала – по одному в каждой руке. Казалось, что Костель сам приготовился нападать. Вырколак нёсся со всех лап, Михей чувствовал, как азарт разливался по их жилам. Наконец-то противник, который может что-то предложить. Какая удача!

Когда между ними остался один большой прыжок, Костель внезапно кувыркнулся и очутился за спиной вырколака. Тот зарычал, им нужно было разворачиваться. Резкий удар кинжала попал под лопатку, в место, куда уже вошла стрела. Визг. Вой раненого зверя. Костель отпрыгнул и с усмешкой посмотрел на вырколака. Весь его вид кричал, что он верит в свою победу. Это не надолго.

Михей почувствовал, как вырколак приходит в ярость, неистовство охватывает его. Мысли Михея начали путаться, рассуждать здраво становилось всё труднее. Он пытался не выключаться, продолжать следить. Сегодня он намного дольше держался в сознании и всё осознавал, но ярость, что кипела, готовясь разлиться горячей лавой, дурманила. Где-то на краешке сознания раздался задорный смех, это ларва хохотала. Опять. Её пугающий хохот вселял трепет в душу Михея и предрекал, что совсем скоро перед глазами всё сольётся в череду безумно сменяющихся картин.

Всё ускорялось. Вырколак стал атаковать быстро и резко, Костель всё чаще спотыкался, отскакивал в последний момент, но вырколак почему-то не мог до него добраться. Как будто что-то охраняло его. Михей заметил медальон у него на шее. Герцог Эрнст рассказывал, что в Девлете умеют направлять форту. Видимо, он черпал силу из первостока, поэтому так долго держался.

Вырколак резко сменил тактику: стал набрасываться на шею, словно понял слова Михея. Они никогда не говорили друг с другом, да и не могли, но сложившееся между ними понимание удивляло, заставляло восторгаться. Вырколак клацнул зубами, и цепочка с медальоном упала. Костель с ужасом посмотрел на неё, а после вырколак перегрыз ему горло. Хрясь. И часть головы оторвалась от тела. Мгновение – и золотое свечение устремилось ввысь.

Дальше всё превратилось в мешанину. Вырколак выбежал на поляну, где всё ещё шло основное сражение. Лица солдат быстро сменялись, войска Влада расступались перед вырколаком, потому что в этом состоянии им невозможно было управлять. Краем глаза Михей увидел, что где-то стоит госпожа, полностью отдавшаяся лидерцу – её захватила тёмная зловещая тень, которая тянула свои щупальцы к форте, поглощая её раз за разом. Форты было так много, что некоторую она просто надкусывала, и тогда золотое свечение тускнело, становилось серым, блёклым. Битвы питали лидерца и сводили с ума госпожу.

Кровь заливала взгляд Михея. Она была везде. На пасти. На шерсти. На траве. На лицах мертвецов. Будущих мертвецов. Вырколак раздирал тела, а лидерец помогал ему, ослабляя противников. Всё происходило слишком быстро. Михей не успевал делать вдох, как вырколак мчался к новой жертве, разбивал шеренги, разбегающихся солдат. Ни копья, ни стрелы, ни мечи – ничего не могло остановить силу, что рвалась наружу. Будто вырколак хотел разодрать не просто всех людей, а порвать саму завесу мироздания. Сделать огромную дыру, которая бы поглотила их всех.

Кровь пульсировала в висках, крик заглушал все мысли. Картинка перед глазами вся была в крови, будто Михей смотрел сквозь серое витражное стекло и ужасался… Но и восторгался. Как бы тошно ни было это признавать, но он упивался силой, что была у вырколака. Он хотел бы ей управлять, быть её частью, а не наблюдателем.

Хохот ларвы нарастал, кровь хлестала ручьём, превращаясь в кровавые реки. Михей перестал понимать, что происходит. Скольких они разодрали? Сотни? Тысячи солдат? Какая разница? Если это и есть волчья участь.

Кроваво-серая картина перед взглядом дёрнулась, и её заволокло тёмной пеленой. Всё, что осталось перед тем, как он потерял сознание, был металлический запах и сладкий вкус крови во рту.

***

Всё закончилось резко, без предупреждения. Так и всегда происходило с его формой вырколака. Вот он несётся, разрывая врагов направо и налево, а вот лежит ничком. Голый. Беззащитный. Михей попытался встать, но поскользнулся и плашмя свалился на землю. Взгляд устремился в высокое голубое небо. У него был такой чудесный цвет, наполненный умиротворением, что заворожил его. Цвета, вернувшиеся к нему, пьянили, заставляли остро чувствовать разницу между ним и вырколаком. Несколько мгновений Михей провалялся, рассматривая плывущие тучи, а после сильная боль в висках сковала голову, а ломота разлилась по всем конечностям. Отрубленная левая рука ныла, напоминая, что он расстался с ней. Под лопаткой что-то горело, его мутило, но при этом по телу пробегала волна возбуждения и восторга. Он был на вершине мира и в самой тёмной пучине одновременно. Тело пробивала мелкая дрожь, Михей быстро хватал ртом воздух, захлёбываясь, словно до этого надолго задержал дыхание. Мир возвращался тяжело, словно после сильного опьянения. Когда он успокоил дыхание, то смог ощутить своё тело, а не только боль.

Первым пришло отвращение. Михей понял, что валяется на разодранных телах, в тёплой луже из крови и вырванных кишок. Он откатился, но снова увяз в груде трупов. Ему показалось, что те протягивают руки, хватая и утягивая к себе, чтобы навеки похоронить. Сознание всё ещё путалось, но смог усесться прямо и осмотреться: он, измазанный в крови, сидел посреди трупов и не понимал, почему его до сих пор будоражит от обращения. Михей бросил взгляд вниз, на пах – и тут же покраснел, отводя глаза. Его естество упрямо взмывалось, нарушая любой здравый смысл. Опять. Каждая битва кончалась именно этим. Как? Как вообще это возможно? Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, отвлечься.

Конец ознакомительного фрагмента.