Волчья хватка. Волчья хватка?2 (сборник)
Шрифт:
– А куда вы денете старый народ? Это человечество?!
– Оно вымрет… Оно обречено на вымирание, неужели ты не видишь? Разврат, ложь, насилие! И уже ничего живого, человеческого!
– Два мужа – это нормально, да? Это по-божески?
– Мне нужны два мужа! Один не справится!.. Ну почему в библейские времена это возможно? Почему Лоту позволено рожать от дочерей, чтобы восстановить здоровое человечество? Кто его сейчас осудит?.. Напротив, ничего, кроме благодарности! Нас с Максами невозможно осудить даже за кровосмешение!.. И разве сейчас наше время – не библейское?!
Он насильно запихал ее в свитер, схватив поперек туловища, напялил
– Хорошо. Пусть будет так… Знала, что прогонишь, но знала, зачем шла. Это трудно осознать сразу!.. Но ты бог и волен поступать, как хочешь. Просто теперь вижу, что мой обман – благородный обман… А свадьба все равно завтра. И моя последняя молитва к тебе – приди! У меня нет родителей, так будь моим отцом. Посаженым отцом!
– Ты сумасшедшая! – крикнул Ражный в лицо. – И Максы твои сошли с ума! Вы все сумасшедшие!
Как и в прошлый раз, он вытолкал Милю на крыльцо, бросил ей туфли.
Она успела забросить эти туфли назад – буквально в узкую щель закрываемой двери.
– Пойду босой!.. Не забудь! Завтра, в два часа!
Ражный закрылся на ключ, после чего вставил в петли засов и остался сам с собой, будто с холодной, тяжкой каменной глыбой…
На следующий день до полудня он не находил себе места и несколько раз, словно во сне, вдруг просыпался в момент, когда отвязывал лодку, собираясь куда-то плыть, обнаруживал себя в машине с запущенным двигателем или спохватывался, что идет по зарастающему проселку и прошел уже немало.
В Зеленый Берег можно было попасть по воде и по суше…
А вечером он услышал крики на другом берегу, затем щелкнул пистолетный выстрел – кто-то просил лодку. Это случалось редко, потому что дорогой через реку лет двадцать никто не ходил, некуда было идти: в той стороне на сотню километров никто не жил. Ражный отвязал дюральку и поплыл на веслах…
Братьев Трапезниковых вели пять человек – участковый милиционер, три омоновца с автоматами и офицер. Вели, словно колодников в прошлые времена: каждый был в наручниках, и кроме того, третьи кандалы сковывали их вместе. И к этим третьим были привязаны две веревки, своеобразные растяжки, чтобы держать спереди и сзади, как держат дикого медведя, когда выводят на люди. И все меры предосторожности были неслучайными: физиономии у конвоиров напоминали жареные баклажаны, особенно досталось омоновцам и офицеру, рука которого висела на перевязи. Но на самих Максах ни царапинки.
С перевозом вышла заминка, точнее, ситуация, как в загадке про волка, козу и капусту – маленькая лодка не поднимала четверых. Первым рейсом повезли двух омоновцев и участкового, так что Ражный остался на том берегу и успел поговорить с братьями. Автоматчик пытался уложить их на землю, однако Максы не послушались и сели у воды.
– Дядя Слава, ты не знаешь, кто нас выдал? – спросил младший.
– Не знаю, – проронил Ражный, ощущая гнетущее чувство жалости и опустошенности.
– Может, Агошков?.. Но мы его на свадьбу пригласили, чтоб помириться. И он пришел.
Егерь скрывался в лесах с тех пор, как зарезал Каймака в гостинице. Его никто не преследовал, не разыскивал, однако он все равно прятался и приходил домой по ночам, принося семье пропитание. Но сам уже больше года ничего не ел, пил только родниковую воду, почернел и напоминал египетскую мумию.
– Это не Агошков, – вдруг сверкнул глазами
старший. – Это ты нас выдал! Ты, дядя Слава! Потому что захотел отнять у нас Милю.– Неправда, он не выдавал! – уже привычно – давно спорили! – заявил младший. – Потому что он честный!
– Но Миля была у него на базе до пяти утра! Я видел, как он внес ее в дом! На руках! Видел сам!.. Это честно?
– Ну и что? Она же свободная девушка и ходила приглашать на свадьбу. Как посаженого отца.
– Зачем он взял ее на руки?!
– Взял, ну и что?
– А то! Она… Она спала с ним! Гляди, он в глаза нам смотреть не может!
– Потому что за тебя стыдно!
– Ты ее плохо знаешь! И его! Он же оборотень! Оборотень! Помнишь, видели в дубраве?! И она!
– Не сердись на него, – попросил младший. – Он от горя совсем голову потерял…
– Я не сержусь, – заверил Ражный.
– Почему тогда не пришел? Миля ждала. Мы все ждали и не начинали… Тут они нагрянули. – Макс глянул на конвоиров. – Дали бы хоть свадьбу справить, нелюди…
– Заткнись! – рыкнул на него офицер. – Пока я тебя уродом не сделал…
Одеты они были в свадебные наряды – новенький камуфляж, сейчас грязный и изодранный во время схватки с ОМОНом, под куртками вместо тельняшек виднелись белые рубашки и сбитые, растянутые галстуки…
– Дядь Слав, скажи им, что мы в армию непригодны, – тоскливо попросил младший. – Скажи, что свидетельства подложные…
– Ладно, не ной! – оборвал его старший. – Отсидим, отслужим и вернемся. И тогда отомстим!
– Сделай что-нибудь, дядя Слава, – зашептал младший. – Ты же колдун, ты же все можешь! Сделай так, чтобы наручники рассыпались, чтобы все вернулось, как было… Сделай? Ты ведь оживил Милю?
Омоновец не услышал, но что-то заподозрил, шевельнул стволом в сторону Ражного.
– Отойди. Я сказал, отойди от задержанных!
– Так бывает в сказках, – сказал Ражный. – От волшебных слов спадают цепи, и все возвращается к прежнему состоянию… Но я не знаю таких слов.
– Хватит реветь! – огрызнулся старший брат и глянул на Ражного. – Надо уметь держать удар.
– А как же Миля?..
– Да ее удавить мало!
Младший поднял печальные глаза.
– Не давай ее в обиду, дядя Слава… Ты ведь это можешь?
– Не дам, – пообещал Ражный. – Служите спокойно.
– Агошкову скажи, подло так поступать… Мы его на свадьбу, а он…
Бежавший в леса егерь был легок на помине и пришел на базу через полтора часа, как увезли пойманных братьев. Обтянутый темной кожей скелет каким-то образом передвигался, причем быстро и ловко, почти мгновенно меняя направление, как летающая тарелка.
Зажившие было царапины на щеках, оставленные Милей, с началом Великого поста вновь открылись и теперь постоянно мокли от сукровицы…
– Со свадьбы летишь? – спросил Ражный.
– Да уж, сыграли свадебку, – проскрипел Агошков. – Покричали «горько»…
– Младший на тебя думает, старший – на меня… Кто-то из нас сдал.
– Эх, Сергеич!.. Добрые парни были, да все из-за московской твари. – Казалось, в этой мумии нет уже места чувствам, однако в огромных, влажных глазах стояли горечь и боль. – Они сначала между собой распазгались, не могли поделить, кто первый спать с ней будет. Старший поскакал в деревню, будто бы на свадьбу кого-то пригласить, а сам за этой стервой следил. И как увидел, что к тебе пришла – к участковому полетел, писать донос на тебя и брата сдавать, чтоб вам не досталась. А получилось, обоих замели…