Волчья королева

— Была жуткая бессонница, — призналась я, опуская голову на стол. — Всю ночь глаз не сомкнула.

Никто не придал моим словам значения.

В десять утра мы всей семьей сидели в коридоре на сумках и прокручивали в памяти, снова и снова, какие вещи мы взяли, а какие забыли.

— Все, Тань, — устало вздохнул отец. — Нужно идти в машину, а иначе опоздаем на поезд.

Ну, вот и все. Следом за всеми я вышла из квартиры. План действий был следующий: два дня в поезде до Новосибирска, три-четыре часа от автовокзала до деревни. По поводу того, что мы не летим на самолете был отдельный скандал, но я снова проиграла.

Внизу нас ждало такси. Молодой водитель деликатно забрал у меня сумку с вещами, положил её в багажник и помог забраться на заднее сиденье иномарки. Я полностью проигнорировала его косые взгляды, потому что прекрасно знала, что выгляжу, как ведьма, а значит у него не все в порядке со вкусом.

Улицы потекли одна за другой, и мысли у меня были такими же тоскливыми, как и песни в плей-листе.

Но ведь люди не едут в отпуск в таком настроении. Назовите меня сумасшедшей, но я была уверена, что не вернусь из Сибири такой же Женей. Что-то важное изменится во мне. И больше мне не будет места в мире других людей.

Мы зашли в поезд спустя вечность, и через несколько минут он тронулся.

«Сибирь — не такое уж плохое место», — твердила я себе, пока родители затеяли мелкий спор, в какое место поставить сумку с едой.

У нас проверили билеты, и я поспешила укрыться на верхней полке.

— Ты уже ложишься спать? — удивленно спросила мама.

— Просто хочу полежать, мам. Говорила ведь, что всю ночь не могла уснуть.

Я отвернулась ото всех, уткнувшись в стену, засунула наушники и включила музыку. Наверное, мне следовало хоть немного вздремнуть, но ничего не получалось, и это стало порядком действовать мне на нервы.

Провалявшись на полке ещё около часа, я буквально силой заставила свое сознание погрузиться в сон. Но даже в сновидениях мне не было покоя. Не успела я сбежать от реальности, как вокруг заклубился густой туман. Он сковывал движения и поглощал все звуки, так что невозможно было услышать даже самый громкий крик. Озираться по сторонам не было смысла, я не видела ничего дальше вытянутой руки.

Медленными шагами я двигалась вперед в надежде хотя бы случайно наткнуться на выход. Сердце бешено стучало в груди, и меня не покидало чувство, что кто-то слушает его стук.

Туман рассеялся быстрее, чем я сделала еще один шаг, словно кто-то сдул его, как пар, идущий от горячего чая. Дальше время остановилось, и я тоже перестала дышать. В следующее мгновение вокруг меня уже кружили жуткие существа, липкие от собственной слюны и яда, сочившегося из шипов по всему телу.

Ноги подкосились, и я с беззвучным криком упала на колени. Один из них двинулся прямо на меня, вытягивая вперед длинную худую руку. Я не могла закричать, увернуться или броситься бежать. Меня парализовал не только страх, но и что-то еще.

Существо словно бы насмехалось надо мной, приближаясь маленькими, неспешными шагами. Я смотрела на него, но видела лишь очертания, словно нас отделяло полупрозрачное стекло.

Стоя на коленях, я наблюдала, как с каждым шагом рука становится все ближе и ближе. Она целилась мне прямо в сердце.

Это произошло внезапно, когда я думала, что существо еще далеко. Рука врезалась мне в грудь, пронзая ребра. Боли не было, но по всему телу прошел электрический разряд, окончательно парализуя конечности. Я поняла, что теряю контроль над сознанием. Последнее, что я помню, это черный коготь, с невыносимым хрустом пронзающий мне сердце. А потом я проснулась и изо всех сил зажала рукой рот, чтобы не завизжать на весь поезд. За окнами темнело.

Я долго лежала, не в силах восстановить дыхание. Потом дрожащими пальцами я попыталась коснуться груди, но ощутила жуткую боль и отдернула руку.

Нельзя было, чтобы меня видели в таком состоянии. Я осторожно перевернулась на другой бок и приоткрыла глаза. Мама и Лера мирно спали на одной из нижних полок, на другой отец разгадывал кроссворд.

Облегченно вздохнув, я перевернулась на спину и принялась осторожно массировать грудную клетку. Боль медленно уходила и превращалась в легкое покалывание.

По ощущениям только что пережитый ужас сильно походил на недавнюю прогулку с духами: словно меня вынули из собственного тела и перенесли в какой-то другой мир.

Через некоторое время проснулись мама и Лера, и вскоре разбудили меня, чтобы поужинать.

Все с удовольствием уплетали лапшу и весело болтали, мне же кусок в горло не лез. Как можно думать о еде, когда во сне тебя преследуют жуткие монстры и хотят выкрасть из груди твое сердце?

— Почему ты не ешь? — спросила мама, заметив, что я тереблю в руках вилку и не решаюсь опустить её в лапшу.

— Не хочу, — призналась я.

— Евгения, сколько можно, — подал голос отец, неправильно поняв смысл моего ответа. — Мы уже в поезде, и ничего не изменишь! Сколько можно дуться по этому поводу!

— Папа, я не… — начала оправдывать я, но отец стукнул кулаком по столу, давая понять, что не желает ничего слушать.

— Отлично, — фыркнула я. — Ну и пожалуйста! Думай, что хочешь, а есть я не хочу, потому что не голодна.

— Женя, ну ведь нужно поесть хоть чуть-чуть, — забеспокоилась мама.

— Все нормально, мам.

— Ты не заболела? — снова спросила мама, прикасаясь губами к моему лбу. — Вроде бы, нет. А живот не болит?

Вскоре мне удалось от них отделаться.

Я не спала всю ночь, вздрагивая каждый раз, когда проваливалась в легкую дремоту. Только под утро мне удалось ухватить несколько часов здорового сна.

Проснувшись, я увидела в окне густую лесную чащу, и страх только усилился. Теперь я точно ничего не понимала. Пугал меня не сам лес. Было чувство, словно в его сердце затаилось что-то враждебное, неправильное, готовое причинить мне вред. Оно скрывалось, следило за поездом и заставляло мое сердце ежесекундно ускорять темп.

Остальные были в полном порядке, и я решила, что теперь действительно схожу с ума. Когда-то я читала, что беспричинный страх является одним из главных признаков подступающего сумасшествия.

Я хотела домой. Так сильно, что готова была биться в истерике. А еще я боялась, что, когда через восемь часов мне придется сойти на перрон, мой рассудок откажет окончательно, и родителям придется отвезти меня в больницу с острым психическим расстройством.

Скованность движений на пару с невыносимой, давящей на мозг жарой меня добивали.