Волчья осень

Потом долго разговаривали. Мы по очереди пересказали Маше произошедшее на нашей платформе (у мальчишки, кажется, получилось эмоциональнее всего), она о происходившем в штабном вагоне отделалась короткими фразами, и по поведению Маруси можно было сделать вывод, что Каращук за ней плотно присматривал. Выходит, именно для этого он её с собой и потащил – как я и предполагал, «проверить в боевой обстановке». Кстати – ведь «буханка» с подавителем колдовства тоже каталась с нами, но… работал ли хоть раз подавитель? Предположу, что нет – микроавтобус так и проторчал на платформе, а дальность действия у подавителя невелика, в этом я лично убедился в Порогах. Зачем же его с собой потащили? На всякий случай? Или конструкция уже усовершенствована, и дальности хватало до монастыря? Не думаю, что Каращук ответит, если его спросить.

Про ночной разговор с призраком я тоже рассказал – какой смысл скрывать, если и так все знают после проверок. Правда, версию преподнёс ту же, что и Каращуку – дескать, расспрашивал о «черепах», толкового ответа не получил. Колян, кажется, поверил, а вот Маша смотрела подозрительно. Не верит, зуб даю – а значит, будет ещё разговор на эту тему. Но Маруся девочка умная, а значит – разговор заведёт, когда мы будем одни. Раз уж сейчас не переспросила.

Уже ближе к ночи, когда укладывались спать, пришла мысль, всё о той же «буханке» – а не дали ли этим прибором своего рода защиту на ночь? То-то нас ничто не потревожило. Верно ведь – и призрак близко не подошёл… почему? Может, как раз поэтому?

Есть у Управы «аргументы», есть. И сейчас, когда мы вернёмся в Вокзальный, конфронтация с Колледжем пойдёт на новый виток. А значит – и мне надо форсировать свои планы.

А первое – попробовать выбраться на Болото и понаблюдать. Конечно, это опасно, но сейчас, когда Болото «дремлет» – не настолько. Это шанс, его надо использовать. В идеале бы расположиться в домах неподалёку – например, в полуразрушенных деревяшках на Красноармейской. Они, с одной стороны, смотрят на Болото, с другой – до стены и КПП не больше полукилометра. Если нормально вооружиться и быть осмотрительным, ну и не лезть в поганый туман – попробовать можно. Вот пересекать Болото пешком я не рискну, даже по дороге, а понаблюдать с краю – почему бы и нет?

Главное – выбить хотя бы один свободный день. А то сейчас, когда Управа положила на меня глаз, это будет не так просто.

Идеальным было бы выехать на Болото с каращуковской «буханкой», но что толку о несбыточном мечтать.

Впрочем, а почему мечтать, Волк? Сдавайся управовским – и скорее всего прибор будет в твоём распоряжении. Рядом будет уж точно – вот только как бы его не стали на тебе же и испытывать…

Маша и мальчишка уже вовсю сопели в соседней комнате, Колян тоже захрапел, а я всё лежал, завернувшись в спальник, и смотрел в потолок. Каращук и его головорезы отошли на второй план – опять вспомнился волк.

Того, первого оборотня, года полтора назад, я помню очень хорошо – он вёл себя уверенно и нагло, стая под его предводительством работала как единый организм – загнали они меня без особого труда, и точно так же влёгкую сожрали бы, не окажись у меня серебряной пули. Эта стая, сегодняшняя, тоже работала исключительно слаженно – но ради чего? Ради чего вдоль железнодорожного полотна осталось лежать минимум шесть волчьих тел, не считая вожака? Было же ясно, что нападение на вооружённых людей, ещё и с пулемётами – самоубийство!

Значит…

Значит, именно это и должно было произойти. Волки обязаны были погибнуть.

Более того – погибнуть должен был и вожак.

Но для чего? Он ведь даже не порвал никого из тех, кто был на платформе. А мог, мог – он отбросил меня лапой, а мог бы сработать зубами, и тогда развалил бы меня на две неравные половинки. Или не меня, а Лёху. Или Коляна. Или даже пулемётчиков…

Я заворочался – стало прохладно, и я не сразу сообразил, что холодок идёт с груди. От амулета. В другое время я бы вскочил – но сейчас вдруг пришла абсолютная ясность в мозгу.

Как там сказала баба Зина? При первой нашей встрече?

«Вкусивший кровь Древнего мечен Волком» – кажется, так. И ещё что-то о том, что Древний придёт продолжить род через пятьсот дней.

Ладно. Допустим, я тогда попробовал на вкус кровь оборотня – если, конечно, предполагать, что дело во мне, а не в ком-то из ребят с платформы. Сколько дней прошло с того времени? Тогда было 3 июня, эту дату я на всю жизнь запомнил. Год, да три месяца, да половина нынешнего октября, сколько там дней выходит?

Вновь обожгло холодом, и на этот раз совсем не из-за амулета. Я пересчитал ещё дважды. Неужели?

Выходит, пятьсот дней прошло именно сегодня.

Первородный оборотень – не тот, что с трассы, другой – действительно вернулся ко мне полтыщи дней спустя.

Так, Волк, спокойно. Что говорила бабка – уже та, которая призрак? Древний передаёт силу кровью зверя, смертью зверя, когда закроется Глаз Ночи. Глаз Ночи – что это значит? А чёрт его знает. Метафора… знать бы, о чём. Смерть зверя – есть, он мог полезть на платформу именно ради этого – умереть с пользой, зная, что подходит его срок. Кровь зверя… Ну да, он меня обляпал, я скорее всего её наглотался – но на мне нет ни царапины, значит, его кровь не попала в мою. Более того – меня проверяли колдуны и ничего не заметили! Иначе я так бы и остался на карантине где-нибудь на пыльном заводе. Обнаружение заразы от оборотня отработано, колдуны её обнаруживают враз. В конце концов, Соколов стопудов следит за мной, но и он ничего не сказал – а ведь вполне мог постоянно анализировать мою ауру.

Нет, Соколов – это бабушка надвое сказала. Если он работает на Бурденку, ни фига он Каращуку не доложит. А вот Бурденко постарается меня заполучить… в очередной раз.

Многое закрутится, стоит нам вернуться в Вокзальный.

Вот тебе новая задачка… Волк. Подействовало ли то, ради чего оборотень положил половину стаи?

Глава 13. 18 октября, среда, утро

Вторник у меня как-то выпал из жизни.

Вернулись из Гидростроя рано – ещё и 10 утра не было, и Каращук широким жестом объявил мне и Маше два выходных – то есть, в четверг к девяти утра в Управу. Учитывая, что связанного главаря бандитов везли в «шишиге» вместе с нашим «конвоем» – безопасникам и так есть чем заняться. Так что я, едва придя домой, завалился спать – даже есть не стал. Вероятно, сказался общий нервяк последних дней, да и зазнобило с чего-то, и вырубило меня качественно – проснулся только вечером, но зато свежим как огурчик. Бронекуртка более-менее высохла, хоть и стала на вид гораздо более потасканной, загадки отступили на второй план, решимость всё же навестить Болото окрепла, и я сел чистить и проверять стволы – среда отлично подходила для задуманного.

Конечно, так и подмывало зайти к Маше, поговорить, но вечером Маруся на стук не открыла. Во внешней двери я обнаружил записку, уж не знаю, мне написанную или ещё кому – «ушла к девчонкам». Ну ладно, отложим – а то ведь знаю я Машу, она либо со мной увяжется под самым что ни на есть благовидным предлогом, либо так или иначе меня туда не пустит – отговорит, она это может. Но скорее – именно увяжется.

Так что в семь часов утра я вышел из дома, увешанный оружием снизу доверху – СКС, карбайн и два пистолета во внешних кобурах. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Да и длинноствол с серебром будет кстати.

Не отойдя от дома и ста метров, попался патрулю – конечно, ничего не сказали, хотя два карабина осмотрели удивлённо, проверили документы и отпустили. Ну ладно, хорошо уже то, что моя аура в порядке – а то я после поездки в Беленец, скажем так, немного волнуюсь на эту тему.

План у меня уже был. Есть всего одно место рядом с Болотом, которое не ветхое и при этом достаточно близко – бывший дом отдыха машинистов, солидный двухэтажный особнячок, построенный, судя по стилю, в шестидесятых, а то и раньше, к которому, вероятно, перед самой здешней войной начали пристраивать обширное кирпичное крыло, выходящее как раз к Болоту. Когда ездим по Старой Дороге – как раз проезжаем мимо. Вокруг разрослись деревья, но здание фасадом выходит буквально на Стену – значит, и прикрытие есть, на крайний случай.