Волк и конь

— Он был нужен живым, — усмехнулась Энгрифледа, — пока Эльфрик сражался с Лупом Редвальд сумел отжать сначала весь западный берег Рейна, а теперь еще и эти земли. Хотя если бы не тот человек, которого ты прислал мне предупредить, что Хильдебранд идет на Турне — он мог бы и успеть на помощь Эльфрику.

— Таких как тот гонец не больше пары десятков, — слабо улыбнулся Канвульф, — из тех, кто с самого начала знал кому мы служим. Остальные беглецы ненавидели тебя, верили в Христа...и еще мне. И я же без жалости подставил их на растерзание данам. Много лет пройдет, прежде чем бессенские изгнанники захотят вновь вмешаться в дела Британии.

— Все так, — кивнула Энгрифледа, вновь наполняя свой кубок, — и те, кто помогал тебе получат достойную награду от Редвальда. Как и ты.

— Только один человек в целом мире может дать мне достойную награду! — пылко сказал Канвульф, — и ты знаешь о ком я!

Энгрифледа тяжело вздохнула — начинался тот самый разговор, которого она до последнего надеялась избежать.

— Я замужем, Вульфи, — негромко напомнила она.

— И я это знаю, — Канвульф понизил голос до шепота, — я смирюсь с этим, как мирился со стариком Этельвульфом. Даже если сакс получил то, в чем отказывала мне ты...

— Не отказывала, — сказала Энгрифледа, — я не отдавала мое девичество — остальное было тебе доступно.

— Пусть так, — сказал Канвульф, — но сейчас, когда твое ложе уже обагрилось кровью — что нам может помешать? Ты и так не единственная жена Редвальда — не много ли ему чести обладать тобой единолично? Я сделал для него и для тебя больше, чем кто-либо — так разве я не заслуживаю той единственной награды, которой желал все эти годы?

Энгрифледа внимательно посмотрела на него и кивнула.

— Заслуживаешь, — просто сказала она.

В ее глазах светилось согласие — и Канвульф, не тратя больше слов, поднялся с ложа, скидывая плащ и тунику. Также быстро сбросила одежды и Энгрифледа — и Канвульф чуть не поперхнулся от вожделения, когда она, отбросив ногой валявшуюся на полу кучку тряпья, встала перед саксом во всей красе своего стройного крепкого тела. Опустившись на колени, Канвульф коснулся губами прохладного бедра и Энгрифледа издала громкий стон, прижимая его затылок ладонями. Она стонала, изгибаясь всем телом, пока Канульф ласкал влажную плоть, чувствуя как тает при каждом ее порывистом вздохе, словно свечной воск под огнем. С неохотой прервавшись, он встал, увлекая Энгрифледу на ложе и та тут же оседлала мужчину, с громкими стонами насаживаясь на восставшую плоть. Два молодых тела двигались в едином ритме, своим слиянием даруя друг другу невероятное наслаждение. Вот Кавнульф сжал ее бедра, с хриплым рыком притягивая Энгрифледу к себе и та, не выдержав, закричала, чувствуя, как пульсирует внутри нее мужская плоть. Без сил она упала на грудь Канвульфа, закрывая его лицо волосами и содрогаясь в сладостных судорогах.

Женская рука опустилась на пол, нашаривая рукоять кинжала средь сброшенной одежды.

— Прости, — глотая слезы, прошептала она на ухо Канвульфу и тут же резко вскинулась над кроватью, держа клинок обеими руками. Молодой сакс, не успел понять, в чем дело, когда Энгрифледа, вонзила кинжал ему в грудь. Тут же она припала поцелуем к его губам, заглушая рвущийся из них крик и получая особое чувственное наслаждение, от того, как трепещет под ней умирающий мужчина.

Спустя время, она, уже одевшись, стояла у дверей комнаты, печально глядя на мертвого Канвульфа. На губах молодого человека играла счастливая, слегка недоуменная улыбка.

— Весь этот дом станет большим погребальным костром, — сказала Энгрифледа, — я всегда буду помнить тебя, Вульфи.

Она опрокинула на пол свечи и, дождавшись когда языки пламени побегут вверх по шелковым шнурам, вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Императрица и жрица

Энгрифледа не успела сделать и несколько шагов от двери, когда позади нее послышались размеренные хлопки.

— Браво, королева, — раздался насмешливый голос, — именно так и нужно поступать с мужчинами, когда они утрачивают полезность. Клянусь Трехликой, неужели она все же послала мне в этой дыре достойную подругу?

Энгрифледа обернулась — и ее глаза сузились, когда она увидела Брунхильду, неторопливо хлопавшую в ладони. Губы вельвы кривились в презрительной улыбке, в глазах читалась глумливая издевка и какая-то зрелая искушенность, странная для вещей девы.

— Я так и поняла, что ты что-то скрываешь от мужа, — непринужденно продолжала она, — видишь ли, такие как я видят дальше и глубже, чем обычные смертные. Поэтому, когда ты сбежала с коронации, я решила проследить за тобой. И не ошиблась в ожиданиях.

Энгрифледа непринужденно улыбнулась.

— Если ты видишь сокрытое, — как бы невзначай она положила руку на рукоять кинжала, — может, увидишь и чем закончится для тебя привычка совать нос в чужие дела.

— Ах, эта горячность молодости, — рассмеялась Брунхильда, — неужели ты по сей день думаешь, что хватаясь за нож можно решить все проблемы? Тебе стоит немного повзрослеть, моя девочка, чтобы понять, что жизнь устроена не так просто.

— Ты так говоришь, будто намного старше меня, — прищурилась Энгрифледа, — сколько тебе лет, вельва?

Честно говоря, она и сама не была уверена в ответе на этот вопрос — внешне Брунхильда тянула, от силы, на ровесницу молодой королевы, но ее голос, глаза, речи...

— Возраст решает не все, — усмехнулась лже-Брунхильда, — но вряд ли об этом стоит говорить сейчас — здесь скоро будет очень жарко.

Словно в подтверждение этих слов позади Энгрифледы послышался треск дерева, ее обдало волной горячего воздуха и, обернувшись, молодая королева увидела, как дверь, позади нее, быстро чернеет, а сквозь щели между досками пробиваются струйки дыма и язычки пламени.

– Огонь скроет твою тайну, — сказала вельва, — останется только мое слово против твоего. Хотя мне, как вещей деве, поверят больше, я не собираюсь выдавать тебя. Как и тебе невыгодно убивать меня — это твоего любовника никто не заметит, а вот мое исчезновение сразу бросится в глаза. Женщинам, вроде нас, стоит держаться друг друга если они хотят чего-то добиться в этом мужском мире, .

Треск горящего дерева становился все сильнее, также как и жар пламени, а от сильного дыма у молодой бретвальды уже начали слезиться глаза.

— Ладно, — махнула рукой Энгрифледа, — пойдем, пока нас не хватились. Позже поговорим.

— Так и знала, что ты умничка, — улыбнулась лже-Брунхильда.

Пожар в доме епископа лишь недолго омрачал коронационные торжества: Брунхильда, вещая словно пифия, заявила, что сами боги предают огню жилище поклонника Распятого. Энгрифледа, решив подыграть непрошеной союзнице, усевшись рядом с мужем, первой вскинула кружку с элем, предлагая выпить за изгнание «чужого бога» и одобрительный гул, последовавший за этим перемежался стыком кружек и звоном кубков, пока хмельное рекой лилось в глотки воинов. Меж тем запыхавшиеся рабы метались с ведрами воды к Шельде и обратно, пытаясь потушить пожар и не дать ему распространиться на соседние здания. Несколько домов все равно сгорело, однако к утру пошел дождь и проблема разрешилась сама собой. Пир продолжался и под открытым небом — такая мелочь как дождь не могла помешать торжеству. Жаренного мяса уже наготовили достаточно, вина, пива и эля также припасли в избытке, так что веселье шло своим чередом. Брунхильда скоро его покинула, однако Энгрифледа, как один из вождей армии язычников, продолжала пить, смеяться и сквернословить, пока Редвальд не увел с пира разгулявшуюся супругу. В доме одного из зажиточных турнейцев, убитого при штурме, и чье жилище выбрал Редвальд своей ставкой, нашлось и вино и широкое ложе на котором обнаженные король и королева продолжали уже собственное празднование, отдаваясь ему со всем пылом молодости, распаленной похотью и вином.