Волк. Горизонт надежды
Шрифт:
– Ты странный… – шепчет она мне и укладывается поудобнее на моей груди, обнимает, довольно сопя аккуратным носиком. – Не думала, что это будет так прекрасно…
– Я тоже… – эхом откликаюсь в ответ, лаская длинные волосы, разметавшиеся по моему телу.
Аури довольно вздыхает.
– И почему мы так долго тянули?
– Кто знает…
Моя ладонь касается узкой спины, пробегает по ней сверху донизу. Яяри начинает учащённо дышать, потом выдыхает:
– Если ты не перестанешь, то рискуешь…
– Чем?
– А вот чем! – Она вдруг резко изворачивается, затем седлает меня, словно коня, чуть приподнимается и…
– Ох…
…К обеду мы наконец покидаем кровать, приводим
Подарки!!! Я совсем забыл! Подзываю слугу, шепчу ему кое-что на ухо, тот убегает под подозрительным взглядом моей аури.
– Что ты ему велел?
Я краснею, как семнадцатилетний юноша на первом свидании, потом признаюсь:
– Подарок. Я ведь так тебе его и не отдал…
– Подарок?
Яяри спохватывается:
– А у меня тоже есть!
Краснею ещё гуще:
– Ты сделала мне куда лучший сегодня…
Теперь она алеет, словно роза из Ботанического сада на Красавице, курортной планете Империи Русь. Отводит глаза в сторону:
– Только нам придётся немного повременить, пока…
Киваю, а краска на щеках жены становится ещё гуще. Она ведь была девушкой…
Тем временем слуга возвращается, протягивает мне небольшой свёрток. Я передаю его Яяри. Аури разворачивает пергамент, в котором обнаруживается небольшой узкий футляр. Раскрывает крышку, ахает при виде небольшой цепочки тончайшей работы из золота, на конце которой висит огранённый в виде призмы кристалл алого рубина. Нашлось это украшение случайно в сокровищнице покойного лорда среди множества аляповатых побрякушек. Сразу видно, что предыдущий владыка ценил массивность и тяжесть золота, а это украшение явно принадлежало кому-то другому. Уж больно аккуратная работа.
– Какая прелесть… – ахает аури и надевает подарок на шею.
Ей идёт. Огненный язычок пламени камина трепещет через призму кристалла причудливыми тенями. Глаза жены становятся ещё больше, а я довольно улыбаюсь – правильно угадал, что ей понравится. Мой взгляд падает на стену, где висит местная гитара. Струн, правда, восемь, но, думаю, справлюсь.
– Дайте мне инструмент, – обращаюсь я к служанке.
Та торопливо снимает неуклюжий инструмент, подаёт мне. Честно говоря, удивлён, что на нём металлические струны. Аури с любопытством смотрит на меня:
– Хочешь сыграть? А ты умеешь?
Шевелю пальцами – я гитару брал в руки уже очень давно, с той поры, как вылетел в последний свой бой… Но боги не выдадут, а свинья не съест.
– Попробую. Только если ошибусь, прости.
Она улыбается:
– Я готова простить тебе всё что угодно…
Быстро перестраиваю инструмент на свой лад, снимая две лишних струны. Звук довольно глухой из-за толстых цельнодеревянных дек, но чистый. Беру для пробы пару аккордов. Вроде получается. Краем глаза замечаю, как в углу кучкуются слуги, пытаясь стать незаметными. Что бы сыграть? И как петь? Пытаться переложить наши песни на фиорийский? Но так вот сразу вряд ли получится…
– Я не знаю фиорийских песен, поэтому буду петь на родном языке Северных островов, а потом переведу.
Аури кивает, поняв, что эти слова предназначены для слуг.
Набрав в грудь побольше воздуха, я начинаю. Лёгкий перебор струн. С каждым аккордом пальцы слушаются меня всё лучше, а спустя минуту сами, уже без малейших ошибок скользят по выпуклому широкому грифу. А потом я начинаю петь… Все,
включая Яяри, замирают, а слова легко льются: Говоришь, если остры края,Даже желание тая, почему-то не тороплюсь.Но отвечу небу и вечности я, чтобы знали, в чём я клянусь.Голос мой, пускай ещё не слыхать,И к тебе любви не пробился зов,Но судьбы ударам меня не сломать,Это ясно без слов.Как же не сбиться, как во всём повиниться,Прямо перед тобой?Хватит уже возиться,Просто честно о чувствах пой… [4]4
«Судьба». Исп. «Алхимик+» (пер. Куба77).
Все замирают, глаза Яяри становятся ещё больше. Мелодия очень красивая, но простая. Как раз под такое самодеятельное исполнение. Последний аккорд звучит пронзительным вскриком, и я обрываю мелодию. Затем наскоро перевожу текст на фиорийский. Женская половина слуг и сама аури дружно вздыхают в восхищении. Правда, по-разному: прислуга завистливо, а жена – счастливо.
– Спойте ещё, ваша милость, у вас так хорошо вы ходит! Ни один менестрель с вами не сравнится! – Это Илли, дочь Мири. Её глаза словно плошки.
Ещё? Ну, раз просят… Перехватываю поощряющий взгляд жены, и песня сама приходит на ум:
Ты глазам не верь, ты не знаешь, что храню в душе своей.Думаешь, что сердце у меня, как лёд, холодное?Повстречав тебя, даже и не думал ни о чём таком,Зачем же сердце разглядело вдруг и выбрало тебя?Никогда не доверял кому-то, не сдавался так, без боя.И не знал, что всё изменится, сам себя уже не узнаю я… [5]5
«Ошибка». Исп. «Панада» (пер. С. Минзановой).
Импровизированный концерт длится долго, но никто не расходится. Наоборот, людей становится всё больше и больше. Яяри подвигается ко мне ближе, кладёт свою головку мне на плечо… Новый год. Время, когда исполняются все желания… Моё наконец сбылось. А скоро, через пару лет, я вернусь домой, в Империю. С Яяри. С женой…
Глава 21
– Ты когда-нибудь думала о том, что станешь делать после окончания войны?
Моя жена удивлённо приподнимается на локте, затем заглядывает мне в глаза, трогает своей мягкой ладошкой лоб.
– Ты чего?
– А что такого? Вернёмся на Русь, меня отправят в отставку. Надо же чем-нибудь заняться? Жаль, что у меня нет другой профессии, кроме военной.
Яяри не на шутку встревожилась, и я не могу понять, в чём проблема.
– Милый, ты здоров?
– Прекрати, дорогая. Всё нормально.
Моя половинка вздыхает:
– Хвала светлым, а то уж я подумала, что у тебя от перенапряжения мозги наизнанку вывернулись. Надо же ляпнуть такое: когда кончится война! Войны никогда не кончаются, Серг!