Волки и Тени. Стая

Дойдя до первых деревьев своеобразного "оазиса", Бьёрн молча указал Ольге на едва заметную тропинку, ведущую в обход рощицы. Пройдя по ней, они оказались перед неширокой речушкой с прозрачной зеленоватой водой, через которую был перекинут почти полностью разрушенный, сгнивший деревянный мостик. Бьёрн подошел к мостику и ступил в воду слева от него. Перейдя речушку по колено в воде, он обернулся и махнул рукой Ольге.
– Иди точно за мной!

Ольга осторожно перешла речушку. Выбравшись на берег, она в очередной раз застыла на месте от изумления.

С другой стороны речушки деревья выглядели как пыльные искривленные ивы с торчащими из земли узловатыми корнями. Землю покрывали мелкие камушки, истоптанная копытами земля и редкие пучки жесткой травы. Оказавшись на этом берегу, Ольга с восхищением разглядывала стройные белоствольные березы, тонкие дрожащие осинки и мягчайшую изумрудно-зеленую траву у их подножия - такую же, как на поляне с маяком. Заметив ее взгляд, Бьёрн улыбнулся и пояснил:

– Это место нашего маяка, мы предполагаем, что оно недоступно для Теней.

– А где сам маяк?

– Немного дальше, я покажу тебе, - Бьёрн опустился на траву и привалился спиной к березе, - только давай сначала немного отдохнем, - он стянул капюшон и запрокинул голову, прижавшись затылком к белой шелковистой коре дерева. Лицо его было уже не просто белым - скорее, синевато-серым.

– Конечно, конечно, - Ольга торопливо опустилась на землю рядом с Бьёрном и достала из заплечного мешка бутыль с настоем трав.
– Попьешь?

Бьёрн с благодарностью принял бутыль, отхлебнул пару глотков и вернул обратно. Ольга тоже отпила немного и почувствовала, как сразу прибавилось сил.

Бьёрн снова откинул голову назад и молча сидел, глядя куда-то вверх невидящим взором. Молчание повисло между ними, как плотный вязкий туман. Ольга отчаянно искала слова, чтобы разрушить призрачную стену отчуждения, и не находила, и все глубже погружалась в непонятную горькую тоску с явственным привкусом сожаления о чем-то безвозвратно утраченном.

Бьёрн первым нарушил тишину. Тяжело поднявшись на ноги, он кивнул ей: - Идем.

Ольга поднялась и последовала за ним. Оказалось, что они находятся на небольшом островке, образованном двумя рукавами речушки. Один из рукавов скрывался в зарослях кустарников, второй бежал среди деревьев и травы. В центре острова возвышалась небольшая бревенчатая избушка с двускатной крышей, единственным окном, закрытым ставнями, и небольшой коновязью под навесом у боковой стены. Обойдя избушку, Бьёрн подошел к двери и толкнул ее почему-то в левый верхний угол. Дверь со скрипом открылась наружу. Бьёрн вошел внутрь и посторонился, пропуская Ольгу вперед.

Внутри избушка казалась немного больше, чем снаружи. Справа у двери была сложена небольшая печка, на плите стояли котелок с крышкой и пузатый закопченный чайник. Слева у стены стоял топчан со свернутым старым матрасом, над ним висел масляный фонарь. У единственного окна напротив входа стояли грубо сколоченный деревянный стол и два табурета. На полке за печью стояли стаканы, миски, в глиняном кувшине с отбитым краем торчало несколько ложек и ножей.

Ольга огляделась. Несмотря на аскетическую простоту обстановки, избушка вдруг показалась ей очень уютной. Она с радостью осталась бы здесь жить. По-хозяйски пройдясь по комнатке, Ольга поправила крышку на котелке, смахнула со стола какие-то травинки, заглянула за печь и ожидаемо обнаружила там запас дров и щепы. Бьёрн наблюдал за ней с одобрительной улыбкой.

– Это и есть наш маяк, - тихо сказал он.
– Место, где раньше жили первые Стражи Границы. Этот домик построен больше ста лет назад, под ним находится Теплый Камень - единственный маяк для Белоглазых на этом участке нашего слоя.

– Что за Теплый Камень?

– обернулась к нему Ольга. Бьёрн развел руками.

– Я сам никогда его не видел, - ответил он.
– Ведь когда я появился здесь, домик уже стоял на этом самом месте. Но я лично проверял - в самые сильные морозы здесь теплее, чем снаружи, даже если не топить печь. Значит, камень под домиком и в самом деле теплый. Говорят, что частички этого Камня являются ключами для Белоглазых, проникающих на другую сторону, чтобы они могли вернуться обратно.

– У тебя есть такие ключи?
– быстро спросила Ольга, вспомнив слова Марии о намерениях Бьёрна.

– Нет, - Бьёрн покачал головой.
– Я так и не смог найти ни одного. А пытаться вырыть подкоп и отколоть кусочек от самого Камня Мария нам строго-настрого запретила.

– Неудивительно, - пробормотала Ольга.
– Поскольку вы не ходите на другую сторону, то вам и Камни-ключи для возвращения не нужны.

– Да, но...
– Бьёрн хотел что-то сказать, но осекся и махнул рукой. Присев на топчан, он тяжело оперся руками о доски и сгорбился.

– Я знаю, о чем вы говорили с Марией, - негромко сказала Ольга.
– И... я понимаю тебя. Я не одобряю твою затею, но... Я тебя понимаю, - она отвернулась и уставилась в дверной проем. Бьёрн быстро глянул на нее и снова опустил голову. Эти слова так и не смогли рассеять давящий туман молчания, разделявший их.

Отдохнув еще минут десять, они покинули остров и продолжили путь. Бьёрн шел немного быстрее, но все равно путь от маяка до лагеря занял больше двух часов. За всю дорогу не было произнесено ни слова. К концу пути Бьёрн начал заметно припадать на раненную правую ногу. Он старался ничем не выдать своих ощущений, но то и дело едва заметно кривился от боли. Ольга поглядывала на него и украдкой кусала губу, понимая, что ничем не может ему помочь, и только молилась про себя Солнцу и Четырехглазым о том, чтобы до конца их пути вокруг не замелькали стремительные тени, как от набегающих на диск Желтого Глаза облаков.

Солнце садилось за кромки гор, когда они наконец подошли к воротам турбазы. Бьёрн уже едва переставлял ноги. Ольга всмотрелась вперед и с облегчением увидела фигуру в белой майке, рванувшуюся им навстречу с крыльца домика администрации. Василий, как вихрь, размахивая руками, подлетел к ним и резко остановился, уставившись на путников, на их странные одеяния и измученные лица.

– Где вас носило?
– сипло выдавил он.
– Чужой, почему на тебе лица нет? И что это на вас за балахоны?..

Ольга слабо улыбнулась, видя ошарашенное лицо товарища, и вдруг силы окончательно покинули ее. Покачнувшись, она опустилась прямо в пыль, прижала руки к лицу и тихо, но отчаянно заплакала, давясь бессильными и горькими, как дорожная пыль, слезами. Сквозь горячую пелену рыданий она почувствовала, как чьи-то руки неловко обнимают ее за плечи, и уткнулась лбом в пахнущую рекой и пылью ткань майки, под которой часто-часто билось сердце.

44