Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела

После тренировки мы возвращаемся в расположение, принимаем душ и обедаем. Вечером Ад даёт нам передышку, но на построении ясно даёт понять, что отдых — это исключение.

До полуночи я чувствую себя, как на иголках. Когда время наступает, я выбираюсь через окно и направляюсь к месту встречи, указанному в записке. Любопытство жжёт изнутри, заставляя ускорять шаги. Я иду по пустым улицам, внимательно вслушиваясь в каждый шорох. Ночь тихая, слишком тихая, и эта тишина меня настораживает..

Ворота отворяются с едва различимым скрипом, и в лунном свете я вижу женскую фигуру. На миг мне кажется, что это мама, но я быстро понимаю, что это не она. У мамы выправка на зависть волкам.

Девушка шагает ближе, и свет фонарей выхватывает её лицо. Это Тамэ. Странно, но запаха её духов нет. Обычно они настолько сильны, что их невозможно игнорировать. Это настораживает.

— Я здесь не за себя, — коротко говорит Тамэ, её взгляд мечется между мной и чем-то за моей спиной.

Я решаю, что она ждёт Адиссила. Но когда он не появляется, Тамэ усмехается и отходит в сторону, открывая того, кто стоит позади неё.

Вперёд выступает рыжий засранец.

В этот момент я чувствую, как внутри всё сжимается от раздражения. Какого чёрта он здесь делает? Пренебрежительно хмыкнув, я думаю, что Харпер даже для этой встречи решил заплатить Тамэ. Видимо, настолько не уверен в себе, что сам не может меня выманить.

Интересно, сколько ему пришлось потратить на то, чтобы она согласилась на это? Понятно, что лисица контактный, но протаскивать лиса в Убой ради бывшей? Я бы ни за какие деньги не согласилась. Хотя бы из женской солидарности.

Внутри всё сжимается от раздражения, но я сохраняю невозмутимый вид. Харпер подходит ближе, на лице виноватое выражение.

— Лис, — его голос ровный, но я я слышу просящие нотки и морщусь. — Я многое понял и готов сделать всё, чтобы возобновить наши отношения.

Это даже забавно. Я не могу удержаться от усмешки, но мой голос остаётся холодным:

— Возобновить? Харпер, всё кончено. Ты мне не нужен.

Его глаза блестят гневом, но он сдерживается. Челюсть напрягается, но внешне он сохраняет спокойствие.

— Почему такая настойчивость? — я скрещиваю руки на груди, чуть прищурившись. — Когда ты спал с Гвид, тебе было наплевать на то, что я сделаю. Что изменилось?

— Ты же знаешь, что Гвид ничего не значила, — отвечает он, отведя взгляд в сторону. В его словах я не слышу вины. — Я хочу тебя вернуть, Лис. Что я могу сделать?

Я снова усмехаюсь, теперь уже с явным пренебрежением. Он прекрасно понимает, что это всё бесполезно, но всё равно продолжает искать контакт со мной.

— Забудь, Харпер, это невозможно. Мы закончили? — мой тон холоден и решителен, словно я выношу приговор.

Он замолкает, понимая, что этот разговор больше ничего не изменит. Я вижу, как в его глазах полыхает сдерживаемая ярость, но мне нечего бояться.

— Да, — наконец говорит он, отступая на шаг и скрывая своё лицо в тени. — Мы закончили.

Мне стоит насторожиться, но я не воспринимаю Харпера как угрозу. В этом и есть ошибка.

Я разворачиваюсь, собираясь уйти, когда вдруг что-то тяжёлое с силой ударяет меня в спину. Мгновение боли — и всё вокруг резко меркнет. Сознание выскальзывает из моих рук, и я чувствую, как земля уходит из-под ног, прежде чем полностью погружусь в темноту.

84

Прихожу в себя вспышками. Моё тяжёлое тело несут через лес, но у меня даже нет сил, чтобы осмотреться. Чем таким меня шарахнул этот урод?

В следующий раз я лежу на земле. В нос бьёт запах прелой листвы, а до ушей доносится звук борьбы. Женский крик режет по сознанию, но я ничего не могу сделать. Снова проваливаюсь.

Новая вспышка сознания. Я всё ещё лежу, но теперь мне видно, как Тамэ и Харпер стоят на коленях спиной ко мне. Тамэ плачет.

— Прости! Прости, я правда не знала!

Харпер молчит, а я не улавливаю, что ещё говорит лисица.

Я пытаюсь повернуться, но на плечи неожиданно давят. В поле зрения появляется Самоэ, который, ухмыляясь, шепчет:

— Лис, тебе не нужно искать неприятности, они тебя сами находят.

В другое время я бы, может, и посмеялась, но сейчас мне точно не до шуток. Плачет Тамэ, и это выводит меня из себя ещё больше. Почему она плачет? Что вообще происходит? Я снова пытаюсь повернуться, рычу на Самоэ, когда он не позволяет мне это сделать.

И тут за спиной раздаётся рык — глубокий, угрожающий, от которого у меня мурашки бегут по коже. Что-то внутри меня подсказывает, что это не просто предупреждение, а настоящая угроза. Я изворачиваюсь, пинаю Самоэ по ногам, и когда он падает, резко переворачиваюсь и подскакиваю.

Взгляд тут же охватывает всю картину, а мозг начинает лихорадочно анализировать. Огромный снежный волк прижимает к земле лапой Харпера и скалится в сторону Тамэ. Я во все глаза смотрю на этого зверя и сразу замечаю, что он совсем не такой, как те, которых я привыкла видеть. Его череп выглядит как-то иначе, да и шерсть — чрезмерно пушистая и мягкая, словно он не из волчьего рода. Нет, это точно гибрид. Он будто одновременно и снежный волк, и белый лис. Снежный волк? Может быть. Но меня удивляет, как волки не видят разительные отличия от своей расы. Или все снежные так выглядят?

Тамэ снова просит у Ада прощения, её голос дрожит, но я не понимаю, за что она извиняется. За то, что помогла Харперу меня выкрасть? Или за что-то ещё? И вообще, сколько времени прошло с того момента, как меня ударили? В голове всё ещё туман, но я знаю, что многое упустила.

Я смотрю на этих двоих и осознаю, что передо мной два законченных идиота. Харпер и Тамэ явно не удосужились включить мозги, прежде чем затеять эту глупую авантюру с моим похищением из Убоя. А главное, какого драного хвоста они это сделали?

Но даже так ярость в глазах волчары кажется мне перебором. Этот зверь не просто зол, он реально готов порвать их на куски.

Подхожу к Аду, делая вид, что я абсолютно уверена в своих действиях, и пальцами зарываюсь в его густую, пушистую шерсть. Ладно, признаю, она действительно приятная на ощупь. Глажу его за ушком, будто это не огромный хищник, а большой плюшевый медведь. И с облегчением замечаю, что он начинает успокаиваться. Хорошо, хоть на меня ещё не злится.

— Отпусти этих придурков, — говорю спокойно, как будто это самый обычный вечер, и ничего странного не происходит.