Волны памяти

— Марина Оболенская — светская дива.

— Оболенская? — переспрашиваю, — Это реально её фамилия?

— Нет, конечно. Она Петрова, но по законам шоу-бизнеса имя должно быть звучным и запоминающимся. А Ваша подруга, извините, конечно, но та еще выпендрёжница!

Я смеюсь в голос от слова водителя, так как я совершенно с ним согласна, но сказать настолько метко у меня бы не получилось.

— А чем она занимается? Не получится, что я приеду невовремя и оторву её от важных дел?

— Ну, разве что оторвете её от подушки… Или от телефона. Хотя нет — от телефона её не оторвать. Мне кажется, что во время очередной пластической операции ей вживили его в ладонь.

— А ты не знаешь, почему Игорь Эдуардович против нашего с ней общения?

Валера медлит с ответом, и мне кажется, будто он растерялся.

— Не знаю, — буркает он и переводит взгляд на дорогу. — Мы почти приехали. Вон тот дом.

Шикарный высокий забор, напоминающий те, какими огораживают английские посольства в разных странах. Трёхэтажный особняк выглядит даже богаче нашего дома. Растительности тут так же немного, хотя и побольше всё же, чем у нас. Красивый ландшафтный дизайн включает также фонтан перед входом в дом.

Мне открывает человек в форме, почтительно кланяясь и приглашает пройти в гостиную. Чувствую себя словно в голливудском фильме про миллионеров конца прошлого столетия.

Дом обставлен с пафосом: много золотой отделки, мрамора, лепнины. Мебель словно вынесена из музея в Петергофе, а картины — из Третьяковки. Здесь интересно, но… не хватает экскурсовода, который бы вдохновенно рассказывал историю дома и рода Петровых.

— Элен Максимовна, — чопорно обращается ко мне дворецкий, — я доложу о вашем посещении Марине Анатольевне. Пока Вы ожидаете, не желаете ли чаю или кофе?

Я отказываюсь от напитков и просто рассматриваю обстановку. Марина появляется минут через двадцать.

По широкой витой лестнице она спускалась, как королева снисходит к своим подданным: медленно и с гордо поднятой головой. На Марине был бежевый шелковый халат чуть ниже колен, который был расклешён к низу, а горловину опоясывали декоративные перья в цвет. Такие же окаймляли широкие рукава. Но самое потрясающее — это тапочки на каблучках с пушистыми помпошками. Эти каблучки настолько звонко цокали по мраморным ступеням, что казалось, по ним вот-вот пойдут трещины.

— Оу, май гад, — произносит «подруга» с нескрываемым сарказмом, — мне снится сон или ко мне пришла сама Элен МистЭр?!

— Доброе утро, Марина, — стараюсь говорить доброжелательно, но поймать нужную интонацию, чтобы наладить контакт пока не получается. — Извини, что пришла без приглашения. Я хотела извиниться перед тобой.

— Даже так!? — преувеличенно удивленно восклицает и вальяжно усаживается в кресле напротив, будто на троне.

— В тайской клинике я тебя не узнала… Вернее, я никого не узнала… Да я и сейчас не узнаю никого…

— Элен, ты так мямлишь? Совсем не похоже на тебя, — чуть ли не с брезгливостью замечает Марина. — Если не узнаешь меня, то зачем тогда пришла?

Вот так, да? Так принято в моём обществе разговаривать с подругами?

— Я хотела узнать у тебя кое-что о себе… и еще об одном человеке…

— Что ты хочешь узнать? — нетерпеливо и раздраженно говорит девушка. — Хочешь узнать, как тебе выпал счастливый билетик в виде Игоря, и ты выбралась из грязи в высший свет? Я расскажу тебе с удовольствием.

Марина приосанивается и с каким-то даже остервенением начинает рассказывать.

— Ты — детдомовка, грязная посудомойка, шалашовка из клуба — затащила в постель богатого мажора и залетела от него в первый же вечер! Дальше рассказывать? Ничего не припоминаешь?

У меня перехватывает дыхание, и я слышу её слова сквозь какой-то звенящий вакуум.

— Ладно, беспамятная, я продолжу. Потом ты технично явилась в дом богатой семейки и предоставила полосатый тест под нос Игорю. Разве мог он поступить иначе, кроме как жениться на безродной девке, которая носит в себе его ребенка? Нет. Кто угодно, но не Игорь. А ведь мы все его отговаривали от этой глупости! Связался с прошмандовкой!

— Марина, мне казалось, мы подруги… — я лепечу уже из последних сил. Мне не понятно, почему она так со мной говорит.

— Конечно, подруги! Еще какие!!! Я по-дружески твоего мужа принимаю у себя уже полгода, пока ты прыгаешь из койки в койку! Что? Не сказал тебе Игорёк? Пожалел беспамятную?

— Этого не может быть… — только и могу выдавить из себя.

— Так сама у него спроси! — кричит Марина и мне кажется, что ещё чуть-чуть и она кинется на меня. — И отстань от него уже! Подпиши ты эти грёбаные документы на развод!

Я не вижу больше смысла продолжать этот разговор, и словно в тумане пытаюсь найти выход. Дворецкий появляется из ниоткуда и показывает мне дорогу.

Когда я сажусь в машину, Валера обеспокоенно поворачивается ко мне и трясет за плечи:

— Елена, Елена Максимовна, с Вами всё хорошо?

— Нет. Отвези меня домой, — говорю коротко, потому что в горле огромный ком, который мешает не то, что говорить, а не даёт даже вздохнуть нормально.

Уже подъезжая к дому, я понимаю, что должна выяснить один вопрос.

— Валера, — обращаюсь я к водителю. — Ответь мне, пожалуйста. Ты знаешь, где мой ребёнок?

— Елена Максимовна… — умоляюще тянет парень, не желая отвечать.

— Нет, Валера. Это важно. Пожалуйста, ответь! Где наш с Игорем ребёнок? Ему сейчас должно быть уже пять лет. Почему мне никто не сказал, что у меня есть ребёнок?!

У меня начинается истерика, я готова разрыдаться от бессилия.

— Елена Максимовна, — тихо начинает Валера, — у Вас нет ребенка. У Вас случился выкидыш.

— На каком сроке это произошло?

— Я не знаю такие подробности, правда, — оправдывается парень. — Я у Вас не так давно работаю, но говорили, что у Вас был сильный стресс из-за этого и вроде бы вы не хотели поэтому беременеть… Простите, это вообще меня не касается. Вам лучше спросить у Вашего мужа.

Мне не хочется видеть «своего мужа» от слова совсем!

Я поднимаюсь в свою комнату. В сумку заталкиваю вещи на первое время, документы, беру наличные деньги, которые сняла вчера в торговом центре. Тут всего десять тысяч, но на первое время, я надеюсь, мне хватит. Телефон я не беру — мне некому звонить.