Волны памяти

— Может, сохранились хоть какие-то воспоминания? — продолжает расспрашивать Татьяна. — Какие-то лица, образы? Может, что-то из детства? — последнюю фразу она добавила будто невзначай, но меня она заинтересовала тем, что при этих словах женщина взглянула в сторону. Это приём отвлечения внимания собеседника, когда говорящий хочет от тебя что-то скрыть. При этом она непроизвольно заломила кисти рук, что выдало её волнение.

— А что я должна, по-вашему, помнить из детства? Детский дом? — на этих словах женщина вздрогнула.

— Откуда… Вам кто-то рассказал про это, видимо? — спохватилась она.

— Да, Эдуард… — я запнулась, не сумев вспомнить отчества, — отец моего мужа.

— Не волнуйтесь, Элен, — женщина назвала меня по имени вполне обыденно, но снова, будто вспомнив, добавила, — Максимовна, мы всё вам расскажем о вашей жизни. Пойдёмте, я покажу Вашу комнату.

Нельзя доверять этой Татьяне, сделала я внутренне пометку. Она что-то скрывает, и, вероятно, ведёт какую-то игру. Нужно будет проследить за ней, чтобы подтвердить свои догадки…

Передо мной открывается огромная спальня с панорамным окном во всю стену. Здесь всё также дорого, стильно, роскошно, как и во всех других комнатах, которые я успела увидеть. В обстановке господствовал минимализм: большая кровать по центру с мягким, но геометрическим изголовьем в серых оттенках, вместо прикроватных тумбочек с двух сторон парящие полки в таких же цветах, огромный экран напротив кровати, словно портал в стене. Единственная вещь, которая мне понравилась в этой комнате — большой светлый мягкий ковёр в центре. То, что он мягкий, я поняла, как только встала на него босыми ногами.

— Что вы делаете? — будто осуждающе фыркнула Татьяна, увидев, как я разулась и сняла носки, чтобы походить по ковру.

— Я расслабляюсь, — спокойно и уверенно отвечаю, не желая оправдываться перед ней. — Устала сегодня и хочется тишины и покоя, — говорю с нажимом, намекая, что ей пора оставить меня в комнате одну.

— Хорошего вечера, — фальшиво улыбается женщина и уходит.

Я сажусь на кровать, так и не убрав ноги с ковра. Голова снова раскалывается жуткими болями. Доктор предупредил, что боли могут сохраняться довольно долго, и дал мне с собой таблетки, которые помогут избавиться от них и преодолеть бессонницу.

Я вспоминаю, что положила коробку в чемодан с вещами, так как дамской сумочки мне никто не принёс. Открываю молнию и просовываю руку внутрь, пытаясь нащупать нужный мне предмет, но ничего не попадается. Тогда я кладу чемодан на пол и открываю его полностью — видимо, таблетки при переносе вещей провалились глубже. Начинаю рыться в поисках маленькой коробочки и вынимаю одну вещь за другой: шелковые сорочки, ажурное нижнее бельё самых нескромных фасонов и с лейблами каких-то дорогих брендов, вечерние платья в пайетках и стразах, длиной напоминающие майки или, на худой конец, туники…

Мне становится жутко от увиденного — неужели яэтоносила??? Даже сейчас при рассматривании гардероба у меня краснеют щеки, как же я смогу надеть хоть что-нибудь из этого на себя?

Наконец, нужная коробочка находится на самом дне чемодана, я жадно выколупываю две таблетки и бегу в сторону двери, за которой, по логике, должна быть ванная, чтобы поскорее запить их водой. Но, когда я возвращаюсь в комнату, меня в ней ждёт сюрприз.

На кровати, где раскиданы вещи из моего чемодана, сидит Игорь и, держа в руках красные трусы, которые выглядят вовсе не как предмет одежды, а скорее как атрибут для взрослых игр, рассматривает их, держа прямо перед собой.

— Смотрю, ты основательно готовишься к сегодняшней ночи, дорогая? Выбрала уже себе комплектик?

Глава 5

— Смотрю, ты основательно готовишься к сегодняшней ночи, дорогая? Выбрала уже себе комплектик?

Хотелось съязвить в его же духе и выдать что-то наподобие «сам выбери, если ты такое носишь» или «не привыкла спать обмотанной нитками», но прикусила язык.

Во-первых, хоть с виду Игорь и не похож на маньяка, но я его совершенно не знаю, и чего от него ожидать — только предстоит выяснить. Поэтому дразнить его точно пока не стоит.

Во-вторых, отвечать сарказмом на сарказм — значит продолжать эту традицию, а мне хотелось бы наоборот поскорее её прекратить и нормально уже поговорить.

— Да, я подготовилась к ночи, — говорю спокойно, проходя мимо и забирая из его рук бельё. — Выпила таблетки, которые мне прописал доктор, — показываю ему коробку и кладу на парящую полочку со стороны окна. — И комплектик, как ты выразился, я тоже выбрала подходящий. Думаю, что сегодня прекрасно посплю в этом.

Я хватаю первую попавшуюся футболку из чемодана и что-то, похожее на леггинсы. Игорь всё это время просто следил за мной, не произнося ни слова и даже не шевелясь.

— Если ты не против, я бы хотела остаться одна.

— А если я против? — с вызовом тут же отвечает муж, а я непонимающе смотрю на него. — Это наша общая спальня. Ты — моя жена. Мы шесть лет спим в этой постели. С какой стати я должен куда-то уходить?

Я захлебнулась воздухом. Сердце заколотилось в бешеном ритме от негодования.

— Я не буду спать с тобой, — чеканю глядя в красивые карие глаза.

— И с кем же будешь? — специально делает акцент на другом слове Игорь, встаёт с кровати и идёт на меня. — Кого тебе пригласить? Кирилла, Валеру или, может, Виктора? Кого из них хочешь вспомнить первым?

Последние слова он говорит, нависая надо мной в нескольких сантиметрах от лица. Его взгляд злой, колючий, но вместе с тем в нём плещется что-то еще. Неужели, это — желание?

Мне становится так обидно от того, как он нарочно унижает меня своими обвинениями, что я не выдерживаю. Забыв, что собиралась не реагировать на его провокации, я залепляю Игорю звонкую пощечину.

Он этого никак не ожидал. Игорь обескуражен и, кажется, в ярости. Я с затаившимся страхом жду, что он сделает дальше, готовясь к самому неожиданному. С полминуты мы смотрим друг на друга не мигая. Моя цель — показать, что я решительна и не боюсь (хотя на самом деле боюсь), а он будто пытается что-то увидеть во мне или собирается с мыслями, или борется с какими-то желаниями. Так или иначе, Игорь резко разворачивается и покидает комнату. Он не хлопает дверью. Он её даже не закрывает…

Смотрю на дверной проём и думаю, что это могло бы значить? Люди хлопают дверями, чтобы оставить за собой последнее слово, чтобы продемонстрировать свою обиду или выместить на неживых предметах свою злость на живых. А если человек открывает дверь, но, уходя, оставляет её открытой? Может, это безразличие к тому, кто остаётся там, откуда он вышел? Или зацикленность на собственных переживаниях, не позволяющая концентрироваться на каких-либо других вещах? А может, это декларирование оппоненту права выбора: хочешь оставайся там, где ты есть сейчас, или можешь последовать за мной…