Волшебная мясорубка

– Благодарю, – шмыгнув носом, сказал дракон, утер слезы и смачно высморкался.

Он вздохнул и посмотрел на Тариэла страдальческими глазами, только не зелеными, а красными, как смородины, размером с детский мячик.

– Чудесно, – вдруг сказал он. – Что может быть лучше трагической лирики?

– Так вы не расстроились? – робко удивился Тариэл.

– Ну конечно нет, – улыбнулся дракон, все еще шмыгая носом. – Я просто пропустил через себя весь эмоциональный накал, вложенный в твои строки, и испытал катарсис. Великолепные строки. Я запишу их в свою тетрадь. Если ты, конечно, не против?

– Не против, конечно! – радостно воскликнул Тариэл. – Ведь этот стих я и так посвятил вам.

– Как мило, как мило, – заблеял змей. – Но все же прошу, будь впредь поаккуратней. Иначе когда-нибудь я просто не перенесу накала эмоций и погибну от твоих душераздирающих строк. А для юдолян это, знаешь ли, чревато. Можете и проиграть. – Он на секунду замер. – И я ведь еще так молод.

– Я больше никогда не буду читать вам стихов! – зарекся Тариэл.

– Ну, зачем же так категорично! – возразил дракон. – Я ведь жить не могу без хороших стихов. Но более мягких, более скромных. Если кровь – то не больше стакана, если слезы – то парочка капель. Есть две области, ради которых следует жить – это лирика и борьба, борьба и лирика. И нужно, чтобы жизнь была наполнена этими двумя стихиями. – Дракон на секунду замер с поднятым пальцем. – Ну что ж, пойдем уже, а то засиделись мы тут.

Они поднялись и пошли дальше по парадному коридору с бесконечной красной ковровой дорожкой.

– Люди – цветы Юдолии, – делился по пути своим мыслями Дэв, – и я неустанно забочусь о них, не перестаю одаривать благами и полезными советами. А они все воюют, воюют, убивают друг друга… Кошмар. Ах, когда же это, наконец, прекратится… Ты можешь мне не верить, но иногда я думаю о людях перед сном и начинаю плакать. И все плачу и плачу, пока не усну. Сны мне снятся плохие, чаще всего – о древних войнах. О тех легендарных временах, когда драконы воевали так же, как вы, между собою. Но в те далекие времена люди еще не ходили по этой земле. Кругом было полно динозавров, и ящеры летали меж стометровых древ. Вот, помню, выйду по утру из этой пещеры (тогда она была не так обустроена), гляну кругом. Красота! Цветет Юдолия и пахнет. И дышится так легко-легко. Да вот одно несчастье. Врагов у меня было много. Подойдут к пещере моей и дразнятся: мол, что, белый, скучно одному в пещере сидеть?

– Кто дразнится?! – удивился Тариэл.

– Как кто? Другие драконы. Знаешь, сколько их тут раньше было? Как каджей. А кругом еще эти динозавры бегают, скалятся, покоя не дают. Ну, надоело мне это все, припомнил я парочку заклинаний, да и навел сюда комету покрупнее. Чтоб как жахнуло, так мало не показалось. А сам поглубже в пещеру забрался. – Дракон вздохнул. – Сначала, конечно, тяжко было и одиноко. Круглые сутки ночь, круглый год мороз лютый – ядерная зима, дело скверное, знаешь ли. Раскаялся я тогда, конечно, думая: что ж я, змей, наделал: ни себе, ни зверям жизни не дал. Тоже плакал, все плакал. А потом, глядь, а миллион лет и пролетел, как один вечер. Глазом моргнуть не успел! И все прошло. И снова лето настало, и птички запели, и животные забегали. Только другие – милые, пушистые. И зажил я на земле господином. – Дракон цокнул. – Да вот появились занозы. Сколько тысяч лет выковырять не могу! – он помотал головой.

– Какие занозы? – не понял Тариэл.

– Ну как какие, – улыбнулся дракон. – В школе учишься, а что такое занозы, не знаешь?

– Ну, почему, знаю, – стал оправдываться Тариэл.

Они поднимались по винтовой лестнице. Дракон ступал по полуметровым ступеням ловко, а юноше приходилось скакать. Через какое-то время они вышли наружу и оказались на каменной башне, нависающей над темным ущельем, по дну которого бежала бурная речка.

– Ах, если б ты только знал, – говорил дракон, опираясь на зубцы ограды и глядя вдаль, – как я томлюсь в этом мире. Когда же вновь зацветут поляны и произрастут леса? Когда же я вновь увижу свой дивный и бескрайний мир, в котором я вновь буду хозяином?

– А разве вы сейчас не повелитель мира? – удивился Тариэл.

– Что ты, – усмехнулся дракон. – Разве я позволил бы так осквернять свою природу? Здесь властвуют иные господа – беспощадные и жестокие даже друг к другу.

Тариэл понял, что Дэв говорит о людях, и ему стало стыдно.

– Но ведь когда-нибудь мы победим, и Юдолия начнет возрождаться, – убежденно сказал он фразу, которую слышал и говорил уже тысячу раз.

– Да-да, когда-нибудь мы вновь победим, – сказал дракон и с прищуром улыбнулся, глянув на юношу.

Тариэлу безумно польстило это «мы», и он расплылся в улыбке.

Вдруг дракон вспрыгнул задними лапами на каменные зубцы и, балансируя, покачнулся. Юноша вскрикнул и ухватил самоубийцу за хвост:

– Что вы делаете? Постойте! Давайте лучше поговорим.

Драконий смех отрывисто раскатился по дну ущелья и эхом вернулся на башню.

– Что вы собираетесь делать? – в истерике закричал Тариэл, пытаясь удержать дракона за хвост.

– Я собираюсь летать, друг мой, летать! – объяснил ему змей. – Давай: на счет «три» прыгаем и расправляем крылья.

– Но у меня нет крыльев!

Дракон обернулся и внимательно посмотрел на юношу.

– Вот незадача, – сказал он, закусив палец.

Он спрыгнул с зубцов и по-кошачьи уселся напротив.

– Ну, ты не расстраивайся сильно, – утешающе сказал он. – Мы их тебе еще нарастим.

– Это как? – удивился Тариэл.

– А вот увидишь, – пообещал дракон. – А я, старый дурень, специально тебя сюда гнал, чтоб полетать с тобой. Ну, значит, не судьба сегодня. – Змей заметно понурился. – Вот что значит, сто лет не общался с людьми. Знаешь, Тариэл, а ты мне нравишься. И я совершенно уверен, что у нас с тобой впереди не одно столетье славной и доброй дружбы.

Эта головокружительная перспектива завертелась в голове подростка, и он подумал: «Неужели судьба ссудила именно мне стать у истоков военного союза моего народа со Змеем, отвратить его от идеи равновесия и привести юдолян к победе?!»

– Ну что ж! – воскликнул Дэв. – В знак начала этой великой и победоносной дружбы позволь прокатить тебя!

Дракон, улыбаясь, склонился перед юношей и пальцем указал на то место, где, вероятно, седлают драконов. Юноша, повинуясь, залез на него и обхватил огромную шею. Дракон подпрыгнул, расправил крылья и со свистом заскользил вниз ущелья, прямо как пикирующий бомбардировщик. Душа ушла в пятки, радостный трепет пробежал по спине и Тариэл, несясь на скалы, закричал:

– Ура-а-а!

Дракон похлопал его хвостом по плечу и что-то сказал. Но юноша не расслышал. Скала и река неумолимо приближались, и он в ужасе прижался к затылку дракона.

– Я говорю, руки с глаз убери, – спокойно повторил Дэв. Тариэл резко сдернул ладони, и дракон, шаркнувшись об утес, резко отвернул от скалы.

– Фу-у! – выдохнул юноша, а дракон засмеялся, и смех его сотряс скалы.

На огромной скорости они летели над рекой, протекавшей в глубоком ущелье. С каждым взмахом крыльев скорость полета ощутимо увеличивалась, пока Тариэл не начал задыхаться. Они как раз неслись на могучее мертвое дерево, торчавшее прямо из скалы ущелья. Дракон повернул крыло, слегка взмахнул им, и перед самой преградой их выбросило наверх.

– Э-ге-гей! – радостно закричал Тариэл, паря над черным замком, высящимся на вершине скалы, под которой текла река. – Э-ге-ге-гей!

Они медленно пошли на посадку, аккуратно планируя над башней. Голова у Тариэла кружилась, и он еще крепче вцепился в дракона. Наконец дракон, как орел, вцепился задними лапами в зубцы башни и, взмахивая крыльями, удержал равновесие. Потом шагнул вниз и ступил на камень. Тариэл рухнул с драконьей шеи на пол и стал кататься по нему, смеясь и приходя в себя от перевозбуждения.