Волшебная нить

– Непременно!
– снова засмеялась Наташа.
– За дом я не боюсь: Соня уж подросла мне на смену. Вот только как оставить тебя, подруженьку?

Она обняла и чмокнула Катю в щечку.

– Как славно было б, выйди ты замуж в Петербург! Скажем, за молоденького Бронского, а?

Катя повесила голову. Тут вдруг Наташа подскочила как ужаленная.

– Батюшки-светы! Забыла!

Она кинулась искать свой мешочек, который бросила в сторону, едва вошла в Катину светелку.

– А где теперь твой жених?
– спросила Катя, думая о своем.

– Так уехал же в Петербург!
– рассеянно ответила Наташа, шаря в мешочке.

– И ты не скучаешь?

– удивилась Катя.
– Ты довольна и весела.

Наташа пожала плечами:

– Отчего ж не скучаю, скучаю. Однако страдать не из чего, скоро свидимся.

"Странно, - подумала Катя.
– Для нее разлука в несколько месяцев - не страдание. Никаких тебе страстей, мук, дрожи. Отчего же у меня все так мучительно?"

Наташа, наконец, нашла, что искала. Это было письмо.

– Как я могла забыть!
– возмущалась Наташа.
– Подлинно говорят, девичья память. Давеча получила из Петербурга от Нины Львовой. Пишет про Левушку Бронского, поверишь ли?

Катя вздрогнула. Сердце заныло от дурного предчувствия.

– Читай же, - пролепетала она, обмирая.

Нина Львова сообщала бывшей соседке о скором венчании своем с Мишелем Олениным и среди прочего обмолвилась: "В свете только и разговоров, что о ссоре князя Шеншина с юным Бронским. Сказывают, дело идет к дуэли. И все из-за этой несносной кокетки графини Забельской. Только, Христа ради, не проговорись об этом отцу. Дойдет до старшего Бронского, беды не оберешься. Доподлинно ничего неизвестно, а репутация человека может пострадать". Далее Катя не слушала. Вернее, слушала, но не слышала. Свет померк в ее глазах.

"Графиня Забельская, - звучало в ее голове.
– Левушка дерется на дуэли из-за какой-то графини Забельской!"

– Что с тобой, Катя? Ты так побледнела!
– Наташа пошарила на комоде и, найдя старенький веер, взялась обмахивать им подругу.

Катя холодно отстранилась. Кажется, только теперь Наташа все поняла.

– Господи! Да ты до сих пор...
– пробормотала она в раскаянии.
– Прости меня, душенька, прости, дуру набитую. Я ведь грешным делом думала, что ты давно забыла его!

Катя упорно молчала. Да понимала ли она, что говорит перепуганная Наташа? А та набрасывала уже на Катю ротонду, завязывала шляпку и тянула куда-то.

– Пойдем прогуляемся, на тебе лица нет, - сквозь шум в голове разобрала несчастная девица.
– На воздух, на воздух!

Настя, сидевшая на стульчике возле дверей, с удивлением воззрилась на барышень. Наташа распорядилась:

– Принеси мне одеться!

Горничная понеслась исполнять. Девицы спустились в сад и стали ходить по сырым дорожкам. Наташа не смела нарушить молчание, кляня себя за эгоизм и самодовольство. Катя же силилась справиться с болью, которая обрушилась на нее так внезапно. Как могла она поверить, что мужчина способен любить в разлуке и хранить верность? Она, прочитавшая столько книг о коварстве мужчин? Как могла подумать, что они вообще способны любить? Как будто наваждение наслал на нее кто-то. И вот доверилась первому, кто оказался у ее ног!

Сердце болело и ныло, а тело не желало подчиняться, ослабело, как во время тяжкой болезни. Катя еле передвигала ноги. Сад казался ей голым и неприютным, дом - старым и разрушенным, и весь мир - пустым и бездушным... Она не вынесла молчания и рассказала Наташе о Левушкиных письмах, о своих подозрениях.

– Да полно, Катя! Что случилось?
– заговорила Наташа, для которой молчание было еще большей пыткой.

– Отчего ты сразу думаешь худое? Выходит, ты не веришь Левушке, а веришь слухам? Мы ничего не знаем, что там делается в Петербурге! Я напишу Нине и все подробно расспрошу. Увидишь, все окажется не так, как тебе представляется!

Катя с трудом произнесла:

– Не бывает дыма без огня.

– И что?
– возразила Наташа.
– Может, эта графинька сама распускает слухи. Мне сказывали, в свете и такое случается.

Катя остановилась и внимательно посмотрела на нее.

– Но дуэль - это не шутки. Ради человека, который тебе безразличен, не станешь бросать вызов, - внятно произнесла она.

Наташа сокрушенно вздохнула:

– Душенька, что мы знаем? Была дуэль, не было? Слухи, только слухи!

Наташе не удалось разубедить Катю, однако та несколько ожила. Ей так не хотелось расставаться с надеждой! Они еще долго бродили по дорожкам, покуда холодный ветер не погнал их домой. А там уж и обед был накрыт.

Ради гостьи кухарка расстаралась, приготовила курник, поросенка с кашей и малиновое желе. Василий Федорович, хоть и ел с отменным аппетитом, не преминул укорить Марью Алексеевну за расточительство. Марья Алексеевна же и ухом не повела. Ее заботила бледность Кати и унылый вид всегда веселой Наташи.

– Между вами словно черная кошка пробежала, - негромко обратилась она к Кате.
– Уж не поссорились ли вы?

– Нет, маменька, и не думали, - коротко ответила Катя, не поднимая глаз от тарелки.

Однако когда Наташа стала собираться после обеда домой, Денисьева уверилась в своих предположениях.

– Куда же ты на ночь глядя, Наташа? Переночуй у нас!
– предложила она.

– Не тревожьтесь понапрасну, я с охраной, не страшно!
– с нарочитой бодростью ответила гостья.
– Батюшка ждет к ужину: гости у нас.

Однако эти слова произвели на Марью Алексеевну обратное действие: она еще более встревожилась. Ведь Катя так радовалась приезду Наташи, что же произошло между ними?

Катя вышла проводить гостью. Подруги расцеловались на прощание. Наташа шепнула:

– Катя, дождись верных сведений, не изводи себя раньше времени!

– Ты еще приедешь?
– спросила Катя, не слушая ее.

Наташа кивнула и еще раз поцеловала подругу. Забравшись в коляску, она помахала рукой и крикнула:

– Трогай!

За ней поскакали верховые, сопровождавшие экипаж. Проводив их взглядом, Катя вернулась в дом. Она тотчас поднялась к себе и заперлась изнутри. Девушке хотелось плакать, но слезы не проливались, а стояли в горле и душили ее. Марья Алексеевна дважды подходила к двери и тихонько стучалась. Катя делала вид, что спит. Ей жаль было маменьку, но видеть ее сочувствие и непонимание теперь она не могла.

Теперь как никогда она чувствовала свое одиночество. Наташа скоро выйдет замуж и уедет в Петербург. Левушка... Мысль о нем грела бедняжку четыре долгих месяца, а письма его сделались основным содержанием ее жизни. Теперь все кончено. Катя открыла тайник в своем комодике, достала бережно перевязанные атласной ленточкой письма и ... вернула на место. Рука не поднялась разорвать их или бросить в печку.

– Катенька, - послышалось из-за двери, - душенька, открой!

Девица поспешно спрятала тайник и отперла дверь. Марья Алексеевна вошла и с тревогой всмотрелась в Катино лицо