Волшебная трубка

Весь послекризисный мир, конечно, знал о флотилии авианесущих яхт из яхт-клуба "Морской Иерихон", поскольку она довольно часто появлялась на рейде крупнейших финансовых центров докризисной эпохи, были также известны основные тактико-технические характеристики этих плавсредств и их названия, но это, собственно, была и вся достоверная информация.

Джонсон с удивлением узнал, что Горь был не только автором идеи создания авианесущих яхт, но и главным организатором и вдохновителем яхт-клуба "Морской Иерихон", а также его первым руководителем (Гросс-адмиралом), а впоследствии - почетным председателем (контр-адмиралом). Совершенно определенно в руки профессора попал поистине бесценный исторический материал, настоящее сокровище. Книга Адама Биндюги содержала весьма подробную биографию Горя, которую, якобы поведал автору сам главный фигурант в перерывах между мировыми финансовыми баталиями и партиями в бильярд в курительной комнате кают-компании авианосца "Деньгиврост" - флагмана яхт-клуба "Морской Иерихон".

Джонсон решил включить биографию Горя в свою монографию, но столкнулся с одной проблемой. Дело в том, что, как правило, биография начинается с момента рождения конкретного индивида, но по записям Биндюги выходило, что начинать биографию Горя следует, отталкиваясь от совсем других точек отсчета. А именно - от промышленной политики СССР, которая проводилась красными романтиками коммунистической Атлантиды в середине 70-ых годов прошлого века.

Как тогда считали эти самые романтики, главным итогом существования человеческой цивилизации является появление на поверхности планеты так называемых "пролетариев" - низкооплачиваемых промышленных рабочих. По представлениям красных романтиков выходило, что пролетарии не только будут производить различные технические приспособления, но также и окажутся носителями высокой культуры, нового искусства, да и вообще - всего самого лучшего и светлого, что есть в человеке. Предполагалось также, что если дать пролетариям образование, медицинское обслуживание, отучить их пить спиртосодержащие жидкости, научить обрезать ногти на нижних и верхних конечностях, регулярно чистить зубы и мыть уши, то совсем скоро пролетарская среда сама даст миру философов, писателей, поэтов и художников "нового типа". Из всего этого следовало, что нужно производить как можно больше пролетариев, а для этого, в свою очередь, требуется строить как можно больше заводов и фабрик.

В СССР новые заводы и фабрики строились очень даже просто. В окрестностях какого-нибудь города (т.н. "населенного пункта") выбиралась относительно ровная площадка. Затем по площадке прокладывались рельсы и пускались трамваи. С одной стороны от рельсов строились заводы, а с другой высаживалась лесозащитная полоса. Сразу за полосой возводились ровные ряды бараков низкой этажности (4 - 5 этажей, не больше). Всем известно, что в землях СССР существовала извечная проблема с возведением жилых помещений, поэтому достигающие половой зрелости люди вынуждены были искать места, где бы им можно было уединиться и заняться сексуальными играми и размножением. Директора новых заводов предоставляли им такую возможность, путем заселения в бараки, а взамен половозрелая молодежь должна была становиться пролетариями и работать на этих самих заводах. Здесь интересно будет указать на тот факт, что когда большинство из заводов прекратили свое существование, были порезаны на металл и вывезены за границу для последующей переработки на автомобили "Мерседес", стиральные машины, кофеварки и прочее, бараки, как ни в чем не бывало, продолжили свое существование и даже наполнились следующими поколениями пролетариев. Правда им теперь негде было работать и духовно совершенствоваться, но это уже совсем другая история, которая не имеет к североазиатским олигархам никакого отношения.

Семен Борисович Горь родился в одном из таких бараков в окрестностях довольно крупного населенного пункта, в семье работника улицы и конторской служащей. Населенный пункт находился на той территории, которая много позже отделилась от СССР и была записана в реестр ООН под гордым названием "Окраина". Пространствообразующим предприятием в той местности было некое заведение под названием "Подшипниковый завод ? 8". Старший Горь работал работником улицы при одном из барачных ЖЭКов, поэтому больше всего на свете не любил пять вещей - свою работу, листопад, снегопад, людей и собак. Много чего успел позабыть о своем детстве Черный Олигарх, Контр-адмирал яхт-клуба "Морской Иерихон", командир авианосца "Деньгиврост", Семен Борисович Горь, но фразу начальницы ЖЭКа: "Скажи Горю, чтобы завтра утром выходил на четвертый участок, там сегодня ночью собаки опять мусорные контейнеры пообсирали", запомнил на всю жизнь.

Детство маленького Семочки проходило заурядно - с беготней по лужам и Новогодними праздниками. Директор "Подшипникового завода ? 8" был добрым человеком, любящим отцом и дедушкой, поэтому никогда не забывал выделять деньги на новогодние подарки для детишек своих работников. Да что там - он иногда сам приезжал на утренники и водил с ними хороводы вокруг украшенной разноцветными гирляндами елки. Поэтому второй вещью, которую запомнил Семен Борисович о своем детстве, был шелест разворачиваемых конфетных оберток и волнующий запах шоколада. В те далекие времена Семену Борисовичу иногда казалось, что простое человеческое счастье находится где-то совсем рядом, возможно, под новогодней елкой рядом с Дедом Морозом, сделанным из папье-маше.

К семи годам Семен Борисович благополучно окончил начальное детское учреждение и поступил в среднюю школу все при том же "Подшипниковом заводе ? 8". Радостных воспоминаний об этом периоде жизни у него почти не осталось. Конечно, Семен помнил некоторых своих учителей - пожилых, уставших от кухонных забот и жировых отложений, женщин, которые скороговоркой зачитывали ему учебную программу. Но о чем они тогда пытались поведать его чистому юному разуму, позабыл начисто. Именно во время обучения в среднем заведении в жизнь Семена начал потихоньку заползать ужас окружающей жизни. Это было связано с существованием детских лагерей (в СССР всегда питали слабость к лагерям). Детские лагеря были двух типов - "Отдыха" и "Труда и Отдыха". В лагерях "Отдыха" было, еще так сяк - в них юных пролетариев обучали строевой подготовке и рифмованным выкрикам всяких бессмысленных предложений, по-видимому, это было связано с необходимостью приучения к дисциплине и готовности к труду и обороне. А вот лагеря "Труда и Отдыха" в которых приучали собственно к труду, показались Семену Горю настоящим кошмаром.

Суть приучения к труду заключалась в следующем: летом, вместо заслуженного отдыха, учеников младших классов вывозили на территорию сельскохозяйственных предприятий (т.н. "колхозов"), где они должны были работать на полях вместо спившихся и деградировавших сельских пролетариев. Семен прекрасно помнил уходящие за горизонт ряды сахарной свеклы, поросшей сорняками в человеческий рост. Листья и соцветия сорняков дрожали и покачивались в раскаленных потоках восходящего к синему небу воздуха. Приучение к труду состояло в рубке этих сорняков с утра и до обеда, а отдых - в послеобеденном купании в небольшой грязноватой речушке, в которую сливал свои отходы все тот же "Подшипниковый завод ? 8". Конечно же, вместо приучения к труду в этих лагерях происходило как раз обратное. После посещения этих учреждений многие умные и не по годам развитые советские дети в первый раз серьезно задумывались о продолжении процесса обучения и о растягивании его на как можно более продолжительный период. Именно в этих лагерях и Семен Борисович первый раз задумался о поступлении в высшее учебное заведение.

Как оказалось, летние лагеря были только прелюдией к настоящему кошмару. По достижении четырнадцатилетнего возраста всем учащимся лагеря "Труда и Отдыха" были заменены так называемой "Производственной Практикой", которая проходила, читатель уже и сам догадался - где. Во время этой самой практики у Семена Борисовича и произошли первые озарения и открытия, которые затем во многом послужили к превращению советского пионера и комсомольца в будущего Черного Олигарха.

Свою первую "Производственную Практику" Семен проходил в одном из цехов "Подшипникового Завода ? 8". Этот цех, известный как "Шлифовка ? 2" был поистине ужасен. Все внутреннее помещение было сделано из, покрытого толстым слоем машинного масла, ржавого металла. При передвижении по скользким плитам пола ноги все время разъезжались в разные стороны, что грозило получением серьезной производственной травмы. Огромное внутреннее пространство "Шлифовки ? 2" заполняли грязные трясущиеся агрегаты, которые не только дико гремели, но и выбрасывали в атмосферу клубы пара и дыма, из-за чего уже на расстоянии в два метра ничего нельзя было, как следует рассмотреть. Прямо посередине цеха проходила узкоколейная железная дорога. Иногда Семену казалось, что из клубов пара в любую минуту может показаться тролль, толкающий вагонетку с подшипниками, в окружении прыгающих и свистящих гоблинов с кнутами-семихвостами. Впрочем, роль гоблинов в цеху исполняли так называемые производственные мастера, которые из-за перегара, рваных грязных халатов и манеры изъясняться в гинекологических терминах были не менее страшны четырнадцатилетнему ребенку, пусть даже и выросшему в заводских бараках.

Один такой мастер, от которого почему-то сильно пахло одеколоном, приставил Семена к трясущемуся шлифовальному агрегату. В этот агрегат теперь предстояло пихать металлические кольца - ровно 210 часов (тридцать рабочих дней по семь часов каждый). Отмотав очередную смену, уставший, покрытый потом и машинным маслом Сеня, шел к железному трапу, в конце которого располагалась раздевалка для рабочих. Рядом с трапом прямо в стену был вмурован довольно большой аквариум с декоративными рыбками. Лобовое стекло искусственного водоема было обильно покрыто разводами машинного масла. Семен всегда останавливался рядом с аквариумом, и некоторое время наблюдал за его обитателями. Судя по трясущимся иссеченным плавникам и глазам, косящим в разные стороны, жизнь у них была непростой. Когда в цеху ухал какой-нибудь пресс или хмельные пролетарии роняли на пол контейнер с подшипниками, рыбки вздрагивали и начинали метаться по своему ограниченному жизненному пространству. Сене было жаль рыбок, а себя - еще больше.

К концу "Производственной Практики" Семен Борисович научился сносно ругаться матом, заработал 80 советских рублей, порезы на руках, растяжения и ушибы некоторых мышц, а вот пот с его рабочей футболки так и не удалось отстирать и ее пришлось выбросить. Но имелись и полезные приобретения в плане обогащения жизненным опытом. Дело в том, что у всех заводских пролетариев была очень примечательная форма пальцев верхних конечностей. Они были сильно расплющены на концах, как у австралийских гекконов, и покрыты толстыми желтыми ногтями с потрескавшейся эмалью. Как заметил Сеня, такие трансформации с пальцами пролетариев происходили от того, что те часто промахивались молотком мимо цели, забивая в свои агрегаты какой-нибудь шуруп или болт. Конечно, скажет внимательный читатель, ведь выпимшему человеку часто кажется, что у него на руке не пять пальцев, а несколько больше, и здесь, конечно же, он будет абсолютно прав. Много позже у Семена Борисовича выработалась привычка обращать внимание на руки своих собеседников. По форме пальцев и ногтей, он не только мог определить, к какой социальной страте относится его визави, но так же и многое узнать о его характере, привычках и наклонностях. Это было очень хорошо и полезно для ведения бизнеса.

Гекконов Семен Борисович никогда не боялся, а вот обладателей тонких наманикюренных перстов с нежным загаром опасался всегда. Кроме того у Семена Борисовича сложилась покойная ясность насчет того к какой судьбе его хотят подготовить при помощи всех этих лагерей и практик. И он, несмотря на нежный, в общем-то, возраст решил воспротивиться окружающим указаниям, знакам Судьбы и обстоятельствам.

Единственным шансом вырваться из порочного шарикоподшипникового круга ада было поступление в высшее учебное заведение. Понятно, что никакой помощи в этой борьбе от старшего Горя ждать не приходилось, как, впрочем, и от среднего заведения с его заученными наизусть образовательными мантрами. Сеня забросил футбол и общение со своими сверстниками - будущими обладателями гекконовых пальцев, и все свободное время пропадал в читальном зале, расположенном в подвале соседнего барака. Посетителей в этом заведении было мало, поэтому заведующая - Берта Наумовна очень скоро обратила внимание на странноватого мальчика. А когда она поняла, что подросток совсем не обращает внимания на разные "Как правильно закалять" и "Туманности Скорпиона" решила принять участие в процессе его самоотверженного самообразования. К очередному посещению Семеном культурного заведения Берта Наумовна формировала для него специальные пакеты книг, которые по ее мнению следовало читать культурному молодому человеку. Так будущий Черный Олигарх впервые познакомился с мировой классикой (правда в очень сокращенном и урезанном виде), приобрел привычку к чтению, а самое главное - к самостоятельному мышлению. Берту Наумовну Семен Борисович всю свою жизнь вспоминал с теплотой.