Волшебники Маджипура

Если вы соизволите отпустить меня, мой лорд, я отправился бы в Малдемар. Я не собираюсь устраивать заговоры против вас.

— Но все равно будешь. Я знаю.

— Это ваши слова, мой лорд, а я же ничего не говорил об этом.

Корсибар отбросил четки и жестом, исполненным удивительной теплоты и доверчивости, через стол протянул руки к Свору. В его усталых глазах на миг мелькнула вспышка энергии.

— Послушай, — сказал он, — отправляйся в Малдемар, если тебе так хочется. Я даю тебе свое разрешение, а Фаркванор, если сочтешь нужным, добавит к нему охранное свидетельство. Я никогда не стал бы причинять тебе вред, понимаешь, Свор? Мы некогда были друзьями, и во имя той дружбы я говорю тебе сейчас, что никогда не причиню тебе вреда. Но не вреди и ты мне. Корональ я, а не Престимион. Это уже решено окончательно. Не совершай измены, Свор. Не участвуй в заговорах против меня. А если каким-то образом узнаешь о мятеже, то прошу тебя, Свор, сообщи мне о нем. Если не из памяти о дружеской привязанности, которая когда-то существовала между нами, то из лояльности, которой ты обязан придерживаться ко мне, как к своему королю, из любви к нашему миру, к Маджипуру. Потому что если Престимион развяжет против меня войну за обладание троном, то всему миру будет нанесен непоправимый ущерб, кому бы из нас в результате ни досталась корона.

— Я нисколько не сомневаюсь в этом, мой лорд, — отозвался Свор и снова, на сей раз по собственной инициативе, сделал знак Горящей Звезды. — Я преисполнен благодарности за ваши бесчисленные милости ко мне, как прошлые, так и нынешние. Я могу идти?

Корсибар вяло взмахнул рукой, и Свор, ни на мгновение не задержавшись, избавил короналя от своего присутствия.

2

После долгого и утомительного пешего похода вниз по склону Горы Септах Мелайн, грязный, со сбитыми ногами, добрался до замка Малдемар, где уже знали об аресте Престимиона. Его сразу же препроводили в одну из квартир, предназначенных для гостей. Там он искупался, перекусил, выпил немного вина и переоделся в новый камзол и рейтузы, принадлежавшие Абриганту, второму брату Престимиона, который был почти так же высок ростом, как и знаменитый фехтовальщик. После этого его проводили в большой зал с задернутыми на всех окнах тяжелыми красными шторами. Там Септах Мелайн рассказал матери Престимиона и его братьям все, что знал. Хотя знал он не так уж и много:

только то, что принц и Корсибар во время частной аудиенции наговорили друг другу много горячих слов и Корсибар отправил своего собеседника прямиком в туннели Сангамора. Обо всем этом родственники Престимиона уже знали.

— Если бы мы остались там, — добавил он, — от этого было бы немного пользы. Нас Корсибар тоже приказал арестовать.

— Вы приняли единственное верное решение, сбежав оттуда, пока для этого еще была возможность, — согласилась принцесса Терисса. — Но это чрезвычайно опрометчиво со стороны Корсибара: обращаться так с одним из великих принцев — просто позор. Разве он не соображает, что такое беззаконие насторожит всех остальных вельмож Замка?

— Полагаю, что, отдавая приказание, он вовсе не думал об этом. Свор, как это с ним часто бывает, ясно представлял себе весь ход этой встречи: слабость в душе Корсибара, сказал он, заставит его нанести внезапный удар в ситуации, где в этом нет никакой необходимости, из одного лишь страха, что угнездился в нем. И потому он был заранее готов поддаться на первую же провокацию, которую мог бы устроить ему Престимион. А я думаю, что Престимион подал ему повод, и даже не один.

— И какого же рода они могли быть? — поинтересовалась Терисса.

— Во время этой встречи в тронном зале Корсибар предложил Престимиону место в совете или какой-то другой из высших постов, это все, что известно наверняка. И, готов биться об заклад, Престимион отшвырнул эту подачку с таким омерзением, как если бы ему подсунули тухлую рыбину.

— Да, Престимион должен был поступить именно так! — сверкнув глазами, воскликнул воинственный Абригант.

— Увы, это было неосторожно, учитывая, что Корсибар забрался очень высоко, и чрезвычайно боится Престимиона, — ответил Септах Мелайн. — Но Престимион в последнее время стал гораздо импульсивнее, чем прежде, и порой бывает слишком горяч, что дорого обошлось ему.

— В нем всегда пылал огонь, — сказала принцесса Терисса, — и ему стоило больших усилий сдерживать его. Но, видимо, зрелище Корсибара, сидящего на троне лорда Конфалюма и предлагающего место рядового советника ему, который по праву должен был сам сидеть на этом троне, оказалось слишком сильным испытанием для него, и он не смог совладать с собой.

Септах Мелайн кивнул.

— Вы совершенно правы, госпожа. Мы советовали Престимиону вообще не ходить на эту встречу, поскольку она может лишь скомпрометировать его и подвергнуть опасности, или же, раз уж он так решил, отказаться от немедленного ответа на любое предложение, которое могло быть ему сделано, сказать что он намерен вернуться домой, чтобы посоветоваться с родными и друзьями. Это дало бы ему небольшую отсрочку. Но, я думаю, Престимион не смог сдержаться. Его должна была глубоко уязвить необходимость приветствовать Корсибара знаком Горящей Звезды или преклонить колено, назвать его властелином и обращаться к нему «мой лорд». Да, именно здесь с самых первых секунд все планы и должны были пойти насмарку: он не мог разговаривать с Корсибаром как подданный с королем.

— Согласен. Он никогда добровольно не стал бы на колени перед Корсибаром, — сказал брат Престимиона Тарадат.

— Да, — откликнулся Септах Мелайн. — Он не мог этого сделать. В нем слишком сильны гнев и боль.

— Боль? — переспросила принцесса Терисса.

— О да, госпожа. Престимион терзается ужасной болью из-за потери короны. Вы никогда в разговоре с ним не догадались бы об этом: он всегда держится так спокойно и уравновешенно, так философски подходит ко всему. Но он весь исполнен гнева, его душа горит в огне. — Септах Мелайн чуть подвинул вперед свой бокал, и Тарадат до краев наполнил его вином. — Думаю, что Корсибар не станет причинять Престимиону никакого реального вреда. Внезапно оказавшись королем — кем он никогда, ни при каких обстоятельствах не рассчитывал стать — Корсибар пребывает в полной растерянности и представления не имеет, что и как ему надо делать. Он прислушивается к советам одного, к советам другого, но не имеет никакой собственной линии поведения. Но, мне кажется, в его сердце, несмотря ни на что, еще сохранились остатки теплого чувства к Престимиону, и он пока что не даст легко убедить себя сделать еще более решительный шаг. Спустя несколько дней он увидит, что держать Престимиона в тюрьме нет никакого смысла, и отпустит его на свободу.

— Да услышит Божество ваши слова, — негромко произнесла принцесса Терисса.

— Корсибар и так уже принес ему страшный вред, захватив не предназначенный ему трон, — сказал Абригант. — Я тоже не смог бы сдержаться, если бы от меня потребовали встать перед Корсибаром и сделать перед ним знак Горящей Звезды.

— Престимиону следовало взять с собой нож, — вмешался Теотас, самый младший из братьев, — подняться по ступеням трона и перерезать глотку этому наглому вору Корсибару!

— Вы не первый предлагаете такое решение, — улыбнувшись, сказал Септах Мелайн. — Ваши слова вернули меня к действительности: вы ничего не знаете о Гиялорисе? Мы разделились, выбираясь из Замка, и договорились встретиться здесь.

— Ничего, — ответила принцесса Терисса.

— А Свор? Может быть, слышали что-нибудь о нем? Она снова покачала головой.

— Вы, наверно, просто не знаете, матушка, — вмешался принц Тарадат. — С час назад я получил известие от герцога Свора. Он в безопасности, получил от лорда Корсибара разрешение покинуть Замок и вскоре прибудет в замок Малдемар. Он сообщил также, что не знает ничего нового о Престимионе, но имеет веские основания надеяться, что Корсибар не намеревается лишить его жизни.

Септах Мелайн с довольным видом забарабанил пальцами по столешнице из темного обсидиана.

— Свор в безопасности! Значит, Корсибар не забыл своей былой привязанности к непостоянному маленькому другу прежних дней. Это хорошая новость; и не исключено, что Корсибар смягчился после вспышки гнева и освобождения Престимиона не придется ждать слишком долго. Но я все равно волнуюсь за Гиялориса. Он без труда находит повод ввязаться в бой, и, боюсь, у него по пути к воротам Замка могло оказаться больше чем достаточно таких…

Его прервали на полуслове: в дверь постучал слуга и сообщил, что в замок Малдемар прибыл еще один гость. Это оказался Гиялорис. Вид у него был даже более растерзанный, чем у Септаха Мелайна, а левую щеку украшал большой лиловый рубец. Тем не менее он казался веселым, насколько веселым мог быть такой меланхоличный и задумчивый человек. Он радостно обнял Септаха Мелайна — было слышно, как захрустели кости — и залпом выпил один за другим три полных бокала рубинового вина.

Септах Мелайн сразу же сообщил Гиялорису о послании от Свора и спросил, как ему удалось спастись из Замка. Это оказалось в общем-то несложно, рассказал Гиялорис, за исключением того, что, подойдя к Госсифским вратам, он обнаружил, что там кишмя кишат гвардейцы, и свернул оттуда к Халанкскому выходу, куда, впрочем, тоже успела подтянуться стража. Произошла ссора, и он опасается, что вернул нескольких гвардейцев к Источнику, о чем, конечно, сожалел, но они сами не захотели пропустить его, так что у него не оставалось иного выбора.