Волшебное зеркало Тимеи

Ксавье посмотрел на него притворно строго.

— Вот этого не стоило говорить, балбес! — пожурил он.

— Ну, наша госпожа ведь не дура! — возразил импресарио. — Она уже и сама все поняла. Мы подождем у подъезда, мадам Валлин. Соберите вещи и скорее возвращайтесь.

Вместо ответа я молча встала и пошла к дому Грега Андерсона. При этом ноги мои стали легкими и быстрыми и несли меня сами, как на колесиках.

ГЛАВА 22

Чем дальше отъезжала карета, запряженная парой лошадей, тем сильнее горечь обволакивала сердце. Сколько уловок было применено, что бы подкупить доктора и обмануть слуг, сколько страху я натерпелась, убегая от Клауса и Гриента, как устала и промокла, пока меня не подобрал и не обогрел подаренный судьбой человек по имени Грег — и сколько надежд рассыпалось в прах!..

Ненавижу, ненавижу их всех!..

Ксавье и Аурунтам тем временем весело переговаривались меж собой на непонятном языке и ржали мне в оба уха.

Наконец, карета подъехала к знакомой узорчатой ограде, за которой стоял в глубине величественный готический замок Валлина. Еще издали было понятно, что в замке царит безудержное веселье — отвсюду слышалась громкая музыка, а в окнах метались быстрые цветные тени.

— Прошу, мадам! — чопорно произнес Ксавье, спрыгивая и подавая мне руку.

Сдерживая внутреннюю дрожь, я подала ему в ответ свою, и мы направились к замку.

С каждым шагом на сердце все сильнее наваливалась тоска. Перед глазами вдруг встал образ Грега Андерсона. Он укоризненно посмотрел на меня своими голубыми глазами и произнес с легким акцентом:

— Зачем же ты ушла?.. Я не мог приказать тебе, но я просил… Ты должна была понять… Они не нашли бы тебя в моем доме. Я обладаю силой…

… — Плащ, мадам!

— Что?.. — я очнулась и поняла, что передо мной стоит Таналь, прямая и неподвижная, как манекен. На ее равнодушном лице не было ни единого проблеска эмоций.

Молча я подала ей плащ и собиралась уже шмыгнуть наверх, в свою комнату, чтобы скрыться от этих оглушающих звуков, от этого рева, хохота и топота, внезапно обрушившихся на меня.

Но едва я сделала шаг к лестнице, как огромные двери, ведущие в зал для приемов, распахнулись, и на пороге показался мой муж. Лицо его было перекошено злобой.

— Полюбуйтесь, господа! — воскликнул он и, схватив меня за руку, резко вытащил прямо в центр зала и выставил перед гостями, как провинившегося ребенка. Все звуки вдруг, словно по мановению волшебной палочки, одновременно стихли, и я предстала перед собравшимися в гробовой тишине.

— Где ты провела пять ночей, дрянь?! — заревел Валлин, как раненый зверь.

Я молчала, краем глаза выхватывая из толпы свидетелей своего позора — тупоголовых Дантона и Якова, замерших с кусками мяса у рта, невозмутимо жующего концертмейстера Поля Вергелена, остолбеневшую за арфой Лидию и Календи, стоящую у рояля с бледным лицом.

Месье Рене выхватил из моих рук сумку с вещами и изо всех сил швырнул ее об пол.

— Ах!.. — вскрикнул оркестр так слаженно, словно это было хорошо отрепетировано.

Первым делом из сумочки вылетел мой загранпаспорт, вслед за ним посыпались разные дамские принадлежности: носовой платок, расческа, духи, и последним выскочило волшебное зеркальце. Ударившись о мрамор пола, оно разбилось на груду мелких осколков, но не осталось лежать, а стремительно покатилось по полу, осколки же, отчего-то сияя, брызнули в разные стороны.

Один маленький треугольный осколок оказался возле моей ноги, как раз со стороны, противоположной оркестру, где никто не мог его заметить. Я быстро укрыла его подолом платья.

Увидев зеркальце, маэстро пришел в настоящее бешенство.

— Зеркало Тимеи!.. Откуда оно у тебя?! — он схватил меня за грудки, и кипящие яростью глаза засверкали перед моим лицом.

— Какой Тимеи?.. Я не знаю никакой Тимеи! — закричала я, отчаянно вырываясь.

— Вот зеркало, господин, — перед нами возникла услужливая Мишель.

Рене в исступлении отшвырнул пустую оправу в сторону.

— Зачем мне ЭТО?!

Мишель отскочила от него как ужаленная. Музыканты оркестра стояли и сидели, разинув рты.

Рене вновь громко обратился ко мне, словно мы были на суде, а вокруг находились присяжные:

— Я прекрасно знаю, что это за зеркало, и осведомлен о его свойствах. Изволь сообщить, как оно к тебе попало?

— Я… Я нашла его, — прошептала я.

— Нашла?! — заревел он. — Где?

— В парке… — прошептала я еще тише.

Во время моей экзекуции Яков тайком откусил кусок бутерброда с колбасой. Крупная альтистка Даная, похожая на цыганку, басовито прыснула.

Полупьяный Поль Вергелен, вытерев губы салфеткой, достал скрипку и прошелся смычком по струнам.

Рене не заметил мелких движений в оркестре.

— Ну, допустим… А что было записано на нем?

Я попыталась было сделать непонимающий вид, но маэстро пресек мою еще не высказанную ложь.

— Осколки сияли… Значит, зеркало не было пустым, оно успело что-то уловить… Что?

Я заметила, что лицо Календи, по-прежнему недвижно стоящей у рояля, стало белее мела.

— Что?! — старый грозный муж схватил меня за руку.

Я вырвала руку, чувствуя, что тоже начинаю приходить в неистовство.

— В отличие от вас, мой господин, я не знаю свойств этого зеркала. Я просто положила его в сумочку и забыла о нем. В замке достаточно зеркал, но и в нем, и за его пределами мне не очень-то хочется смотреться в зеркала!.. А теперь позвольте мне удалиться!

Рене немного растерянно замер на месте.

Я демонстративно повернулась к ерзающим на стульях гостям.

— Продолжайте веселиться, господа!

С этими словами я поправила низ платья и, незаметно зажав в руке осколок зеркальца, быстрым шагом направилась к выходу.

В тот же миг мне в спину грянула бравурная музыка, и раздался гомерический хохот нескольких пьяных голосов.

Сорвав с вешалки плащ, небрежно повешенный Таналью, я неловко накинула его на себя и выбежала в парк. Мне хотелось убежать как можно дальше отсюда, из этой удушливой атмосферы, от этого человека и его гостей.