Волшебный мир, или Новая сказка о старом

– на ваших глазах свершилось неслыханное. На протяжении долгих лет ни один вражеский лазутчик не осмеливался даже подходить к нашим стенам, а если и были в этих местах лазутчики, то через два- три дня, они отправлялись к своим предкам. Прошло уже больше двух недель, а никто из вас не смог опознать лазутчика. Я недоволен своими офицерами.

– но он был так похож на Керрода. И мы просто представить себе не могли, что такое возможно, – сказал, оправдываясь, один из офицеров.

– да, ловок, ловок ты, северянин, – пробормотал себе под нос начальник.

При напоминании о Керроде, гул разъярённых голосов сразу наполнил комнату. Офицеры кричали, пытаясь перебить друг друга:

– смерть, смерть проклятому лазутчику. Мы не простим ему смерти нашего друга, уважаемого человека. Мы отомстим за Керрода!

Начальник стражи поднял руку, и все замолчали. Он вновь посмотрел на Элдина.

– Может быть, ты, наконец, скажешь нам, кто тебя сюда заслал?

Элдин молчал. Крики этих разъярённых людей, собравшихся здесь, словно придали ему силы. Он выпрямился и стоял посреди комнаты, гордо и даже с каким-то презрением смотря на окружающих. В его взгляде читалось столько твёрдости, сколько не было никогда. Он знал, что не проронит ни слова, пока его сердце будет биться. Пусть он погибнет, не выполнив возложенного на него задания, чем своим признанием навлечёт беду на мир добра. Он не предаст народы света, он останется верным им до конца.

– молчишь. Крепкий орешек. Смотри же, для тебя же будет хуже. Может, всё-таки скажешь?

– мной уже всё сказано, – с достоинством проговорил Элдин.

– хорошо, – медленно проговорил его мучитель, – Я решил, как с тобой поступить. Ты умрёшь завтра в десять часов по полудни. Свяжите ему руки! А сегодня мы в последний раз попробуем тебя разговорить. Думаю, плети подойдут лучше всего. Прощай, но думаю, мы с тобой ещё увидимся завтра. Кстати, можешь забрать свой перстень. Нам не нужны всякие магические штуковины вроде этого! – и, брезгливо взяв кольцо двумя пальцами, он с отвращением швырнул его в лицо Элдину. Элдин бессознательно поймал его на лету и зажал в руке.

– Наш разговор окончен! Увидите его!

Элдину до боли стянули за спиной руки и два офицера грубо вытолкали его из дома.

Долго его вели по улице и, наконец, втолкнули в низкое длинное здание с маленькими окошками, по-видимому, это был какой-то барак для бедных.

Его втолкнули внутрь с такой силой, что он не удержался на ногах и упал лицом вниз на сырую солому, расстеленную на полу. Когда офицеры захлопнули за ним дверь, Элдин почувствовал такую слабость, какой не ощущал ещё никогда. Он лёг на солому и закрыл глаза. Но вместе со слабостью он почувствовал какое-то странное облегчение, словно он находился не в неволе и ждал смерти, а отдыхал в беседке, находящейся где-нибудь в тенистом саду. Это странное чувство не покидало его в течение нескольких часов. Элдину показалось, что он даже задремал. Но этот отдых продолжался недолго.

Примерно через два часа после того, как Элдин очутился в этом бараке, к нему вошли те же офицеры, которые привели его сюда. Один из них нёс в руке большую плеть.

– снимай одежду! – приказал офицер.

– у него же руки связаны, – заметил другой офицер, и, подойдя к пленнику, они сорвали с него одежду, состоящую из тонкой шерстяной накидки и рубахи, при этом сильно заломив ему связанные руки. Затем нагого по пояс Элдина, развернув лицом к стене, поставили на колени.

Один из офицеров взял плеть и, размахнувшись, ударил ею Элдина по спине. Первый удар обжог кожу Элдина, он коротко вскрикнул от боли. Офицер, державший его за руки, ударил носом сапога ему под рёбра. Элдин упал. Офицер грубо поднял его за волосы и снова поставил на колени.

Элдина били долго. Он задыхался, стонал, но не говорил ни слова.

Когда, наконец, его мучители устали и так, не добившись от него ничего, кроме стонов, ушли, наконец, развязав ему руки, измученный Элдин кое-как дополз до измятой своей одежды, натянул на себя рубаху, накинул накидку и трясущимися руками, застегнув её на все застёжки, упал на живот. Спина у него горела. Голова кружилась, сознание ускользало от него. Он с трудом понимал, где находится. Элдин лежал не подвижно на полу около десяти минут, а затем, пошевелившись, нащупал рукой что-то холодное. Он вздрогнул, как от удара, поднял перстень, который в течение нескольких часов бездумно сжимал в руке, и, с трудом приподнявшись, прошептал пересохшими губами:

– Проклятое кольцо. Из-за тебя я стал пленником, обречённым на смерть.

И размахнувшись, он хотел уже отбросить его в сторону, но передумал и спрятал перстень в голенище своего высокого тяжёлого сапога.

Элдин превозмогая боль, смог медленно повернуться на бок. Сильная боль в спине не давала ему заснуть. Лишь спустя часа три, глубокой ночью ему, наконец, удалось на короткое время забыться тревожным сном.

Его разбудил один из его вчерашних мучителей. Ударом сапога, он заставил Элдина медленно сесть.

– Поднимайся! – загрохотал офицер, словно пробудившийся вулкан, – Через час я должен буду отвести тебя на казнь. Что молчишь! Отвечай что-нибудь. Не немой же.

Он вышел, а Элдин стал бессмысленно смотреть в потолок. Как бы он не хотел, он не мог заставить себя думать ни о друзьях, ни о чём-либо другом. Душа его, словно умерла. Не одна мысль не тревожила его. Даже скорая смерть, казалось, сейчас совсем не волновала Элдина. Его душа, словно превратилась в пустыню, в которой нет места ни страху, ни печали, ни радости.

Так Элдин лежал до тех пор, пока снова не пришёл офицер и не заставил его подняться. Со связанными руками Элдина вывели из барака, где ему пришлось испытать страшную боль. Едва они вышли на улицу, к ним присоединились три человека, судя по одежде, простые воины. Двое из них крепко взяли Элдина за руки и поддерживали его всю дорогу до места казни, потому что Элдин от перенесённой пытки, самостоятельно идти не мог. Третий воин встал за ними с железным прутом в руке. Он пригрозил Элдину, что ему лучше слушаться своих конвоиров, но Элдин и не помышлял о бегстве. Все замерли в ожидании приказа. Офицер встал впереди этой, не столь весёлой с виду компании и крикнул через плечо: «Вперёд!» и они двинулись к небольшой площади, где находился эшафот.

Элдин шёл, не глядя ни на своих конвоиров, ни на что вокруг, такой же опустошённый, как и несколько минут назад. Лицо его выражало ни страха, ни мольбы, а какую-то тупую обречённость.

Элдина привели на площадь, где уже собралось много народа, в основном это были не горожане, а знатные офицеры и воины. Элдина ввели на эшафот. Поддерживаемый с двух сторон воинами, Элдин шёл по ступеням эшафота медленно, как во сне. То состояние опустошённости, в котором он пребывал всё это время, покинуло его, и все чувства с новой силой пробудились в нём. Он поднял голову и огляделся по сторонам. Он увидел жестокие лица собравшихся на площади людей. Начальник стражи, стоявший у самого помоста, глядел на Элдина и улыбался. Элдин прочёл в его глазах злобное торжество. Когда Элдин, поднимаясь по ступеням эшафота, проходил мимо него, начальник стражи подошёл к лестнице и, взявшись рукой за перила, ухмыляясь, проговорил:

– Ты думал обхитрить меня? Но тебе этого не удалось, – заговорил он, и конвоиры Элдина остановились.

– Теперь первые роли перешли в руки моих офицеров. Я жалею, что не был вчера на этом удивительном «представлении». Мне бы доставило величайшее удовольствие, смотреть, как ты мучаешься. Ну, что, Актёр, сегодня занавес для тебя опустится навсегда. Сегодня твой последний выход, – он говорил эти слова и, Элдину каждое его слово причиняло муки, не сравнимые с той физической болью, что он испытал накануне.