Волшебство на грани или снежное путешествие

– Вот именно! Семён и её с собой прихватил! А теперь они оба в большой опасности. Места себе не нахожу! Почему он думает, что мне всё равно? Зачем ему так рисковать! В чём заключается его мотив?!

– Прохор Платонович, позвольте напомнить о вашей вчерашней ссоре. – Перебил Зольтер. – Возможно, Семён хочет доказать что вы не правы…

– Надо было с ним построже! – злился Прохор Платонович, перешагивая через мшистое бревно. – Как жаль, что я раньше воспитанием сына не занялся!

– Наоборот, нужно быть мягче. – Посоветовал Золотский. – Ему сейчас очень трудно. Могли бы и подыграть!

– Подыграть?! – сердился мой отец, чуть не наступив в большой муравейник. – И дать надежду, на то, что его выдумка оправдается?! Карсилина Фротгерт не может быть жива!..

Зольтер угодил лицом в растянутую между деревьями паутину и, отплёвываясь, сказал:

– Если Семёну хочется в это верить! А вы его еще больше травмируете. Относитесь ко всем причудам сына спокойней.

– Отлично, - вздохнул Прохор Мылченко. – мой сын параноик… Ты это хочешь сказать?

Зольтер промолчал, отряхиваясь.

– Ему нужно понять, что прошлому не место в настоящем! – злился Прохор Платонович.

– Кто бы говорил. – Ухмыльнулся Зольтер. – Вспомните себя…

Мой отец остановился:

– Я, не лучший пример…

– Вы пытались свыкнуться с мыслью, что жена мертва. Вели себя, как затворник! – С укором говорил Зольтер.

– Столько лет в топку… - Кивнул Прохор Мылченко, ему стало стыдно.

– Тогда, что же вы от сына требуете?

– Я.. я просто хочу, чтобы Семён был счастлив. То, каким мрачным он стал, меня пугает. Не проявляет к жизни никакого интереса.

– Не знаю, сколько времени нужно, чтобы он снова стал улыбаться. Такие раны заживают очень медленно. Не стоит давить…

– Ты прав, Зольтер. – Согласился Прохор Мылченко. – Я был строг. Семён меня ненавидит…

– Не сказал бы, проявите терпение, старайтесь не кричать, когда найдется. Скажите, что ошибались. Попросите прощение.

Зольтер не любил находиться в лесу. Ненавидел, когда дурацкие мошки путались в его волосах, жужжали возле ушей. Еще и комары, укусы которых очень чешутся, и хочется расчесать себе руку до крови. А если еще и муха в ухо залетит!..

– Как ты думаешь, Семён воспринимает меня, как отца? – спросил Прохор Платонович, впавший в меланхолию.

– Не знаю, думаю, только он сможет ответить на ваш вопрос…

***

В лесу вечером заметно похолодало. Стемнело довольно рано, и мы с Сулитерией решили устроить привал под раскидистым дубом, на небольшой полянке, заросшей клевером.

Мы наколдовали себе спальные мешки, я развел костер. Сулитерия доедала последнюю котлету, украденную из ближайшей деревни.

…Пока я отвлекал на рынке торговку, рассказывая небылицы, Сулитерия с помощью телекинеза незаметно переправила к себе в сумку несколько котлет. Останавливаться на ночь в деревне мы не решились. Не было денег на ночлег. А размещать путников просто так мало кто соглашается. Да и наш внешний вид и одежда, особенно наряд Сулитерии, не вызывали у людей желания общаться. Я вообще думал, что если мы из деревни поскорее не уберемся, люди погонятся за нами с вилами и факелами, крича «Изойди, нечистая сила!»…

Я смотрел на желтое пламя, возле него осторожно вились шальные мотыльки, стараясь не опалить крылья.

Сулитерия доела котлету и присела рядом со мной на брёвнышко.

– Я тебя с Днём Рождения поздравить хотела. – Проговорила она, улыбаясь, как яичница глазунья с колбасой, и протянула скромный букетик из одуванчиков и ромашек, любимое лакомство осликов.

Со всей этой сегодняшней суетой я и забыл, что мне исполнилось девятнадцать.

Опасливо взял букетик, боясь, что тот почернеет и засохнет, но этого не произошло. Не веря, что всё с цветами хорошо, я удивлённо их разглядывал.

– Прости, что так скромно. – Оправдывалась Сулитерия. – Когда вернёмся в Чалиндокс, я подарю тебе что-нибудь, лучше…

– Спасибо, таких подарков мне еще никто не дарил. – Улыбаясь, я обнял Сулитерию, и та зарделась, как маков цвет.

– Ты, правда, рад? – не верила девушка своему счастью.

Я отстранился от неё и кивнул:

– Конечно, это же первые цветы, которые не умерли у меня в руках!

Сулитерия придвинулась ближе.

– Это одно из самых лучших моих дней рождений. – Заметил я. – Я узнал, что Карси жива! Нет лучше подарка, чем хорошая весть.

– Мы её найдем…

Сулитер встала, загородила собой костер и села мне на колени. Она попыталась меня поцеловать, я подался назад и упал вместе с ней с бревна, на котором сидел.

– Шалунишка. – Прошептала Сулитерия, нависая надо мной.

– Сулитерия, я…

– Ничего не говори. – Она прислонила свой палец к губам и расстегнула верхнюю пуговицу на моей рубашке.

Я лежал на траве, которая щекотала ухо, и пытался сообразить, как же отделаться от Сулитерии, чтобы её не обидеть. Ведь, нет зрелища свирепее, чем обиженная девушка. Знал бы Димка, во что я вляпался, вот бы он посмеялся! Недавно, он рассуждал о размере груди Сулитерии, чем загнал Альфреда, который с нами завтракал, в краску.