Воля Императрицы

Женщина и один из мужчин начали что-то бормотать. От их тел потянулись серебряные отростки.

«Магия», — с презрением подумала Сэндри. «Отведайте моей».

Нити взвились с воротников и курток магов, метнувшись к открытым ртам своих владельцев. Их верхние предметы одежды продолжили распадаться на нити, заползая им в рты, мешая им даже сомкнуть челюсти. В последний момент Сэндри сжалилась, и позаботилась о том, чтобы нити у них во рту сжались в плотный шар, не перекрывая им воздух. Шар затем крепился к полосе ткани, обернувшейся вокруг головы. Она не хотела их убивать. Она просто желала, чтобы они молчали и не мешались. Кляп для этого вполне годился.

Сэндри услышала глухой удар. Шан старался добраться до висевшего у него на поясе ножа. Жестом своей воли она заставила его рукава метнуться вниз, к ткани его бриджей, и сплестись с нею вместе.

Сэндри собрала целое покрывало своей силы, и накрыла им всех. Покрывало распалось на куски, обхватив каждого человека, заползая в одежду. Нити в их одежде вырвались на свободу, и сцепились друг с другом концами. Повинуясь её магии, волокна стремительно принимали другую форму, по мере того как одежда распадалась и ткалась заново. Сэндри была так разгневана, что её воля ни разу не осеклась, даже когда люди на земле закружились на месте. Видя, что её коконы здорово получаются, Сэндри начала искать подходящие места для того, чтобы выставить их напоказ.

«Нужно быть осторожнее с деревьями», — напомнила она себе. «Я же не хочу, чтобы кому-то на голову упал сук. И Браяр никогда меня не простит, если я нанесу вред какому-нибудь дереву. Но я хочу в конце концов сделать из них посмешище для империи».

Она выбрала свои деревья, и место, где она выставит Шана, затем проверила, как прядутся её коконы. Двое магов были закончены первыми, их плечи и головы были свободны, а остальная часть тела была полностью оплетена нитями. Сэндри сначала подозвала к себе кокон мужчины, вытянув руку вперёд, к тянувшейся от его ног верёвке. Когда верёвка заползла ей в ладонь, Сэндри бросила её на ветвь дуба. Верёвка перелетела через сук, потянув свою человеческую ношу наверх, пока мужчина не остался висеть в нескольких футах над землёй. Сэндри приказала верёвке пять раз обвиться вокруг ветки. Затем она вплела свободный конец в человеческий кокон. Плетения и сам кокон были более чем крепкими для того, чтобы удержать мага с заткнутым ртом, пока не прибудет помощь. Она оглядела свои труды, подбоченившись, проверяя своё творение на отсутствие фатальных уязвимостей. Удовлетворившись, она повернулась, чтобы сделать то же самое с оставшимися спутниками Шана. Всё это время они пытались бороться, как это делал Шан, но их усилия были тщетны. Своим ремеслом она занималась долго и прилежно: они все получили в рты кляп до того, как успели издать хоть один звук, и были связаны до того, как осознали, что она проснулась. К тому времени, как Шан и его последователи это поняли, коконы так крепко их спеленали, что они не могли ни пищать, ни двигаться.

Самого Шана она поместила на большой плоский камень рядом с тем местом, где были стреножены их кони. Она использовала свою силу, чтобы приказать верёвке, которой оканчивался его кокон, затащить его на камень. Пока его тащило по траве, она переткала три попоны во вторую верёвку. Она мягко поместила один конец верёвки Шану на грудь, пока он проклинал её до Залива Пылающего Льда и обратно — она не закрывала ему голову и рот, — а затем отдала приказы обеим верёвкам. Они свились вместе, и полетели, обвиваясь вокруг камня.

Закончив, Сэндри похлопала Шана по груди:

— Можешь сказать всему Наморну, что вот так бывает, когда я сержусь, — тихо уведомила она его.

— Маленькая сучка, — огрызнулся он.

Сэндри мрачно оглядела его:

— Если бы ты понял это раньше, то мы могли бы избежать этих неприятностей, — ответила она.

Игнорируя его проклятья, она перекусила яблоками, хлебом и водой из чьих-то запасов.

— «Я возвращаюсь», — сказала она Дадже и Браяру, которые отозвались волной облегчения.

Она взяла коня Шана. Мерин был слишком хорошим зверем, заслуживавшим лучшего хозяина, чем Шан. Забираясь в седло, она осознала, что всё ещё одета в ночнушку. Проклиная Шана за это унижение, она задрала своё тонкое одеяние до бёдер, чтобы поставить стопы в стремена, а пятую точку — на седло.

«Не так я представляла себе возвращение похищенной женщины, одержавшей верх над своими похитителями», — гневно подумала она. «Почему всё настоящее столь заурядно по сравнению со своим образом?»

Заблудиться она не боялась. Узы, связывавшие её с Браяром и Даджей, тянулись, сияя серебром, вниз по дороге. Перед уходом, однако, оставалось одно последнее дело.

Она подвела своего мерина к Шану, у которого от беспомощности и гнева побагровело лицо.

— Теперь ты знаешь, — пылко сказала она. — Когда я говорю, что ты мне не нравишься, это в самом деле значит «ты мне не нравишься»!

4й — 11й дни Мёда, 1043 П.К., от имперского охотничьего домика в Горах Каракати до поста у границы с Олартом на Южном Имперском Тракте, Наморн

Императрице Наморна с её эскортом всегда уступали дорогу на трактах. Они миновали Дорогу Дипдин вскоре после того, как Сэндри и её отряд свернули на неё в поисках постоялого двора Кэньён. К тому времени, как Сэндри сбежала из ловушки Шана, оправилась, вернулась на тракт, и проехала по нему в течение двух дней, Берэнин поселилась в имперском охотничьем домике у границы с Олартом.

Вместе с императрицей переехали имперские дела, в том числе доклады её шпионов. Читая их, Ишабал узнала о том, что Кэна оставили в клетке из проволоки и шипов, а имперский Мастер Охоты был обнаружен, вместе со своими спутниками, пленённым в коконах из нитей. Она отнесла отчёты Берэнин, с которой непросто было общаться с тех пор, как они покинули Данкруан.

— Значит, дети обладают силой, — огрызнулась императрица, бросая бумаги на пол. — Это мы и так знали. Ты знаешь, какими слухами это обернётся? Девка отвергла двух моих любимчиков — и не важно, что Кэн уже не любимчик, и что он не пытался на ней жениться. Говорить будут именно так. Двух! И будут шептать, что, возможно, мои любимчики не столь преданы старушке, как притворяются!

— Имперское Величество, я — старушка, — мягко ответила Иша. — Вы — в самом расцвете.

— Уверен, император Янджинга увидит это именно в таком ракурсе! — парировала Берэнин. — Нет, Иша. Я не могу себе позволить даже казаться слабой. Уж ты-то должна это знать. Когда они доберутся до границы, я хочу, чтобы ты подняла против них защиту.

Иша собрала отчёты, пытаясь придумать, как тактично высказать свои мысли. Ничего в голову ей так и не пришло:

— Имперское Величество, что если граница падёт?

Берэнин выпучила глаза:

— Что?

— Мы должны рассмотреть такую возможность, — продолжила Иша. — Двое этих детей победили Кэна, который последние шесть лет защищал с помощью своей силы Ваше Имперское Величество. Он испытывался великими магами, и одерживал верх, но девочка и мальчик скрутили его в аккуратны узел. Леди Сэндрилин сделала то же самое с семерыми, из которых двое являются магами. Не великими магами, но всё же хорошими. Возможность неудачи должна быть рассмотрена.

— Если ты подходить к этому с таким настроем, то открываешь дверь для поражения, — отрезала императрица.