Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей
Шрифт:
Святая ложь, таким образом, принципиально направлена: на цель действия (на природную цель, когда познание её разумом намеренно затушёвывается; на моральную цель, когда в качестве цели выступает исполнение закона или богоугодность); на следствие действия (естественное следствие при этом толкуется как сверхъестественное и, для пущей убедительности, к нему присовокупляются обещания иных, недоступных контролю сверхъестественных последствий.) *
В этой главке Ницше использует два слова, соответствующих русскому «цель»: Zweck и Ziel. Первое, обозначающее нечто конкретное, а тем самым (для Ницше) и низменное, используется в начале; второе, обозначающее цель высшую, — в конце.
Подобным образом создаются понятия добра и зла, полностью отторгнутые от обусловленных природой понятий «полезный», «вредный», «способствующий жизни», «сокращающий жизнь»; понятия эти, поскольку уже измышлена жизнь иная, могут быть
Подобным образом создаётся, наконец, и пресловутая совесть — некий внутренний голос, который соизмеряет ценность всякого действия и поступка не с его последствиями, а с намерением и с тем, как это намерение согласуется с «законом».
Святая ложь, следовательно, изобрела карающего и воздающего бога, который в точности соблюдает законоуложения священников и именно их в качестве своих глашатаев и уполномоченных посылает в мир; изобрела потустороннюю жизнь, в которой только и мыслима во всём величии грандиозная машина наказаний, — а для этой цели изобрела и бессмертие души; изобрела в человеке совесть как осознание того, что хорошо, а что плохо, как иллюзию того, что это сам бог говорит в нас, рекомендуя нам жить в согласии с предписаниями священников; изобрела мораль как отрицание всякого естественного хода вещей, как сведение всего происходящего только к морально обусловленному, а воздействие морали (то есть идею кары и награды) объявила всепроникающей, единственной силой, творцом любых перемен; истину объявила данностью, постигаемой в откровении, но совпадающей с учением священников, то есть условием всякого блага и счастья в этой и в той жизни.
In summa: чем оплачено моральное улучшение мира? — Отключением разума, сведением всех мотивов к страху и надежде (каре и награде); зависимостью от опекунства священников, от дотошного формализма, который притязает на то, чтобы быть выразителем божьей воли; прививкой человеку «совести», которая на место опыта и проверки ставит ложное знание: как будто во всех случаях уже заранее известно, что надо делать, а чего не делать, — то бишь своего рода кастрацией ищущего и устремлённого вперёд ума и духа. In summa: наисквернейшее ущемление человека, какое только можно себе представить, под видом якобы «доброго человека».
In praxi * весь разум, всё наследие ума, изощрённости, оглядки, которое является предпосылкой священнического канона, в итоге произвольно свелось к голой механике; только согласие с законом считается целью, высшей целью, — других проблем в жизни нет; вся картина мира испоганена идеей наказания... — сама жизнь, с учётом того, что жизнь священника представлена в ней как non plus ultra * совершенства, переосмыслена в клевету на жизнь и поругание её... — понятие «бог» являет собой отвращение от жизни, критику и даже презрение жизни как таковой... — истина переосмыслена в священническую ложь, стремление к истине выродилось в изучение писания, в средство стать теологом...
на практике (лат.).
верх (лат.).
142. К критике законов Ману * . — Вся книга зиждется на святой лжи во спасение. Неужто это и есть человеческое благо, вдохновившее всю эту систему? Этот людской род, который верит в заинтересованность всякого действия и поступка, — был ли он заинтересован в том, чтобы претворить эту систему в жизнь? Улучшить человечество — чем вдохновлено это намерение? Откуда вообще взялось само это понятие улучшения?
Законы Ману — памятник древнеиндийской литературы, свод законов и правил морали, составленный в III в. до н. э., по преданию, самим Ману — внуком Брахмы, прародителем теперешнего рода человеческого (На рус. яз.: Законы Ману. Пер. С. Эльмановича. СПб., 1913, переизд. М., 1992). Ницше прочёл их в 1887 г., и они стимулировали его работу над «Волей к власти». См. далее (§ 716).
Мы встречаем один вид людей, — священников, — которые чувствуют себя эталоном, вершиной, высшим проявлением человеческого типа: отталкиваясь от себя, они и выводят понятие «улучшения», они верят в своё превосходство, они на самом деле к нему стремятся: причина святой лжи — воля к власти...
Установление господства: ради этой цели господство понятий, которые в священнической среде выступают как non plus ultra власти — власти, построенной на лжи — с учётом того, что они не владеют властью физически, посредством военной силы... ложь как дополнение власти, — новое понятие «истины».
Будет ошибкой предположить здесь неосознанное и наивное развитие, своего рода самообман... Не неистовые фанатики изобретают столь продуманные системы угнетения... Здесь работал хладнокровнейший расчёт, расчёт того же свойства, что и у небезызвестного Платона, когда тот выдумывал своё «государство». * — «Надо хотеть средств, если хочешь цели» — эту аксиому политиков уяснили себе все законодатели.
В качестве классического образца мы имеем специфически арийский: то бишь мы вправе наиболее оснащённую и щедро одарённую человеческую расу объявить ответственной за величайшую ложь, какая была на свете... А потом её повторяли почти все: арийское влияние испортило весь мир...
Об отношении Ницше к платоновскому трактату о государстве см. § 304 и прим.
143. Сегодня много рассуждают о семитическом * духе Нового Завета: но то, что так именуют, на самом деле есть просто священнический дух, — а в законах ману, в этом арийском своде законов чистейшей расы, такого рода «семитизм», то бишь священнический дух, выражен отвратительнее, чем где бы то ни было ещё.
Развитие иудейского священнического государства не оригинально: они эту схему освоили в Вавилоне; схема эта арийская. * И если позднее та же схема, уже с преобладанием германской крови, доминировала в Европе, так это отвечало духу господствующей расы: великий атавизм. * Германское средневековье было нацелено на восстановление арийского кастового уклада.
Семитическими в этнографии называются народы, говорящие на родственных языках одноимённой группы (евреи, арамеяне, эфиопы-геэз, арабы, вавилоняне, ассирийцы и др.), однако в конце XIX в. европейцы подразумевали под этим главным образом евреев.
Попытка образования централизованной царской власти в Палестине (XI–X в. до н. э.) провалилась из-за междоусобиц; в VIII в. часть её жителей была уведена в плен в Вавилон, потом эти эвакуации повторялись; в Вавилоне при ассирийских и халдейских государях продолжал действовать принцип, восходящий к аккадским династиям III тыс. до н. э.: царь — наместник Бога на земле, законодатель и первый жрец культа. Схема это, правда, не арийская, а более древняя (ср. прим. к § 141), однако сохранившая своё значение и при персидском царе Кире, в 536 г. до н. э. позволившем евреям вернуться в Палестину. По возвращении ряд иудейских священников во главе с Ездрой приняли меры ко введению культа верховного жреца на исторической родине, и им это удалось, хотя и не без труда. Однако политического значения это не имело, потому что последовавшие греческие и римские завоевания, несмотря даже на войны Маккавеев (142–76 до н. э.), не позволили возникнуть теократическому еврейскому государству, какие позже удалось создать арабам.
В Средние века (VI–XVI вв.) католические иерархи, обладавшие единой организацией с центром в Риме, часто были могущественнее светских князей, назначая и смещая их по своему усмотрению. Многие даже объединяли ту и другую власть в одном лице (ср. князь-епископ (титул правителей округов Бреслау, Бриксен, Герц, Клагенфурт, Краков, Марбург, Прага, Вена, Зальцбург и др., где княжеский титул принадлежал католическим иерархам) или Папское государство — 755–1870, с перерывами). Ср. у Ницше ниже: «церковь отлучала германских императоров...» (§ 871 и прим.). Под «германской кровью» Ницше понимает здесь регионы Северной и Центральной Европы, населённые наиболее отсталыми в культурном отношении племенами, для которых модель теократического государства долгое время была проще и предпочтительнее светского.
Магометанство, опять-таки, у христиан училось: использование «потусторонней жизни» как карающего органа. *
Неизменяемая схема человеческого сообщества со священничеством во главе: этот древнейший и великий культурный продукт Азии в деле организации, конечно же, должен был во всех отношениях побуждать к осмыслению и подражанию. — Ещё Платон; но прежде всех египтяне. *
144. Морали и религии — главное средство, при помощи которого из человека можно лепить, что угодно: с той, правда, предпосылкой, что имеешь избыток творческих сил и можешь претворять в жизнь свою волю на протяжении длительных отрезков времени.
Иудеохристианское представление о геенне огненной, куда Бог «соберёт лицемеров и неверных», перешло и в Коран (IV: 140, VIII: 38 и др.) (Здесь и далее Коран цитируется по переводу Г. Саблукова (Казань, 1907, репринт 1990)).
В своей теории трёх сословий — философов-правителей, воинов-защитников и работников, Платон, в сущности, воспроизводит кастовое деление Древнего Востока, в частности, Египта, где ему, как считается, довелось побывать. В Египте фараон считался также олицетворением Бога на земле, т. е. главой жречества и культа. Любопытно, что подобная схема существовала и в России с 1701 по 1917 год, когда император («помазанник Божий») был главой Священного синода и предстоятелем церкви (вместо патриарха), а общество делилось на духовенство, дворянство (включая военных) и «податные сословия» (мещане, крестьяне).
145. Как выглядит да-сказующая * арийская религия, порождение господствующего класса: свод законов ману. (Обожествление чувства могущества в брахмане: интересно, что возникло оно в касте воинов и лишь затем перешло на священников.)
Как выглядит да-сказующая семитская религия, порождение господствующего класса: книга законов Магомета. Ветхий завет в наиболее древних своих частях. Магометанство, как религия для мужчин, питает глубокое презрение к сентиментальности и лживости христианства... бабской религии, каковой её ощущает магометанин.
Да-сказующая и нет-сказующая религии: сегодня мы назвали бы эти типы религий «позитивистскими» и «негативистскими».