Вопреки любой логике

Взгляд скользнул по обстановке в ресторане, отмечая красивый модернистский дизайн. Лепнина с растительными мотивами, ажурные кованые перила и ограждения, люстры и бра с цветными витражами, скатерти и салфетки с ручной вышивкой. Мебель — изысканная без острых углов, с витиеватым орнаментом на обивке или корпусе. Здесь был даже уютный дополнить камин с живым огнем в одном конце зала и декоративное озеро в другом. А на столах были расставлены икебаны и деревца в вазонах. Настоящий стиль и красота современного мира почти не отличимого от земного, которые скоро станут ей недоступны. Говорят в Аду с кафешками беда. Одни сплошные бистро и Макдаки, неудивительно, что черти сюда ходят. Там на такой еде разве что изжогу зарабатывать или лишние килограммы.

— Натрий хлор!

Громкий голос у самого уха и обжигающее дыхание заставили девушку оторваться от тоскливого созерцания сей прекрасного места и обратить свой взор вновь на Гордея, который уже стащил со стола свой зад и, поставив руки на стол, наклонился к ней, разглядывая внимательно.

Глаза невольно покосились на маленькие крылышки, так комично смотрящиеся при его росте выше 180. Ну, серьезно, какой кретин придумал эти крылья?

— Отстань Лавров, я в печали, — со вздохом произнесла Наташа, отворачиваясь от парня и игнорируя тот факт, что он перебрался за ее спину и навис над ней своей огромной тушей. — У меня Валентина, которая Гадина, та еще гадина с ударением на «а». В монашки подалась, а ты тут со своими шутками.

Она отмахнулась, не глядя, шлепнув его где-то в район пояса, и потянула руку к шарлотке, которую тут же перехватили сильные пальцы, сжимая крепко.

— Хватит обжираться, скоро ни в одни джинсы не влезешь. Задница как у Кардашьян скоро будет, я не шучу, — произнес Горди, отодвигая стул рядом и садясь, не выпуская при этом ее руки.

— Моя задница, и мы с ней страдаем, отстань, — буркнула девушка, но, тем не менее, руку не выдернула. Приятно же, черт возьми, пусть ее пожалеют, даже притворно. Сегодня можно, у нее стресс.

— Наташа, блин, чего ты расползлась. Где та шизанутая, которая зубами поймала мою стрелу, когда я пытался подстрелить твою Жанну? — возмутился Гордей, чуть тяня ее за руку, но Тараканова никак не отреагировала, продолжая лениво лежать на столе в позе дохлой замороженной рыбины.

— Там был особый случай. В Жанну стрелять было нельзя, у нее экшн намечался, — брякнула девушка, чувствуя, как большой палец Лаврова принялся поглажить ее кожу, вызывая приятные тактильные ощущения и сноп мурашек по телу. Хорошо. У него сильные руки, массаж бы…

— Плечи помни, шея затекла, — подала голос Наталья, и Гордей замер, изумленно распахнув глаза, но продолжая держать ее руку.

— Чего? — неверяще переспросил он, и девушка, вздохнув, уселась прямо, недовольно на него покосившись. — Последний разум выбила из своей светлой головы?!

— Вот что ты за мужик такой, который не может даме массаж сделать? Я будто тебя попросила показать мне 149 позу Камасутры, о которой ты ничего не знаешь или знаешь, но стесняешься. Чего ломаешься, как девственница перед мажором. Все равно же дашь. Давай, работай ванильный пузан, раз уж явился.

Лицо Лаврова вытянулось, а сам он даже засопел от возмущения, отпуская руку и со скрипом стула поднимаясь на ноги. Минута и вот уже сильные пальцы легли на ее плечи, ближе к основанию шеи, принимаясь не сильно сжимать.

— Так?

— Да… Хорошо. Вот можешь, когда захочешь. Сильнее! — пальцы крепче сжались и переместились на шею, обхватывая, будто в попытке задушить. — Удавить меня вздумал, стрелочник? — поинтересовалась Наташа, попытавшись повернуть голову вбок, но мужские пальцы не дали ей этого сделать, — имей в виду, подам жалобу радикальным музам в их Общество Беспредельных Желаний на харассмент с твоей стороны. Ты меня доминируешь, — фыркнула она, ощущая его дыхание на щеке. Руки Гордея обхватили ее со спины, а подбородок он устроил на плече девушки, да так, что стоило ей повернуть голову, как она бы почувствовала его легкую щетину своими губами.

— Таракан?

— Чего?

— Как там называется книга твоей бдсм-писательницы, любящей пожестче?

Наташа на минуту замолчала, раздумывая и наслаждаясь в тайне крепкими объятиями. И не потому что Гордей ей нравился, а потому что так можно снова почувствовать себя маленькой, страдающей и вечно всеми обиженной женщиной. А женщины. Как известно, любят страдать и чтобы их жалели сильные мужчины. Даже такие убогие, как Лавров.

— Нижняя миледи для верхнего Графа, — скривилась девушка, вспоминая это убогое название. Будто ничего лучше придумать не могла. Хотя после «Огонь в твоих чреслах» эту можно считать верхом писательского искусства и широтой бескрайней фантазии Валентины.

Гордей хмыкнул и, выпрямившись, выпуская девушку их объятий, неожиданно с силой хлопнул Тараканову по плечу так, что она едва не впечаталась в сиденье своего стула и проскандировал:

— Поднимайся, Натрий хлор. Надевай свои лучшие портки, мы идем за покупками!

Наташа, в этот момент, только-только пришедшая в себя, прекратила потирать плечо и, потянувшись к кружке, так и застыла на середине пути, озадаченно обернувшись к скалящемуся купидону.

— За какими покупками? В какой еще магазин? — удивилась девушка, и Гордей хмыкнул, наклонившись к ней, двигая кокетливо бровями:

— За сценическими костюмами в секс шоп, моя радость. Давай Таракан, шевели усами. Я еще не до конца насладился твоими страданиями в качестве музы. Хочу, чтобы ты мучилась подо-о-ольше, — он как-то дьявольски расхохотался, запрокинув голову, а Наташа тяжело вздохнув, схватила чай с коньяком, пожалев, что вместо него нет бутылки коньяка в литровой таре.

Глава 5 — Ах, ах, давай, прекрасная Миледи!

Если бы кто Наташе сказал пять месяцев назад, что ей придется носиться по всей канцелярии, выискивая исторические костюмы, подходящие под роль графа и графини, стерилизованные под 18 век, она бы лично кинула в него своим договором. То, что продавалось в секс шопе тянуло на исторический элемент чуть менее, чем никак. Не считая хлыста, который они приобрели под лукавый взор продавца штучек для взрослых, больше ничего интересного там не нашлось, окромя кожаных штанов, в которых, по словам Гордея: «у него прела задница и Гордей-младший с друзьями». Платье отыскалось у муз, которые отвечали за творчество художников. Зачем оно им, Наташа особо в подробности не вдавалась, а вот чтобы натянуть корсет, пришлось прибегнуть, опять же к помощи девчонок, которые помогли, предварительно нацепив на нее пуш-ап. Ведь у героини Гадины-Валентины, была довольно пышная грудь, размера четвертого. Создать из двойки четверку мог только качественный толстый поролон.

— Выглядишь, как потасканная куртизанка, — потянул этот засранец, морщась и периодически подтягивая и одергивая свои кожаные лосины, переминаясь с ноги на ногу, смазывая волосы у зеркала изрядной долей геля для волос.

— Чтоб ты понимал в создании эффекта пухлых губ! — фыркнула Наташа, проводя толстую линию выше контура, замаскированного щедрым слоем тональника, а потом рисуя новые губы ярко-алой помадой. Еще полчаса ушло на репетицию, натягивание парика и попытку учиться дышать в туго затянутом корсете, который не давал Наташе нормально дышать.

— Вот не знаю, как бабы раньше в этом ходили, но это ж помереть. Еще и вечера целые в них плясали, — буркнула девушка, обмахиваясь рукой, стоя в лифте, дожидаясь, пока кабинета довезет их на нижний ярус.

— Видимо, они болтали поменьше, чем ты, — усмехнулся Гордей, уворачиваясь от шлепка по плечу и, погрозив ей пальцем, — но-но, помни, сегодня я твой господин!

— Сейчас как дам, господин, — огрызнулась Наташа, невольно полюбовавшись на стройное, подтянутое тело парня, с любопытством разглядывая его торс. Гордей поймал ее взгляд и улыбнулся.