Вопреки разуму, по велению сердца

– Потом тебе труднее будет меня забыть, – грустно улыбнулся Сокол. – Я ведь могу больше не вернуться сюда. Меня могут убить. Мало ли что... Зачем тебе плакать обо мне?

– Я не хочу об этом думать, – упрямо тряхнула головой Рика, отметая саму мысль о гибели. – Не хочу. Будь что будет.

– Тогда... давай сбежим сейчас, – предложил Грант. – Куда-нибудь, где никого нет. Не хочу целовать тебя в двух шагах от набитого людьми зала. Идем!

Он взял ее за руку и осторожно вывел через заднюю дверь. Ошеломленная Рика даже не вспомнила, что в зале ее ждут сестра, Энн, Сигмар и многочисленные постояльцы. Она покорно шла за Соколом.

Через несколько минут они оказались на берегу озера. Бросив на землю верхнюю рубашку цвета индиго, Грант опустился на нее, увлекая за собой податливую Рику. Под его поцелуями кружилась голова и горело лицо. Ноги и руки словно исчезли, отказываясь служить своей хозяйке. Впрочем, она и не пыталась сопротивляться, подчиняясь прикосновениям синеглазого воина. А тот... то ли опасался не сдержаться, то ли растягивал удовольствие, дразняще-медленно покрывая поцелуями глаза, лоб, волосы, возвращаясь к губам и опускаясь к шее. Грант развязал плетеную тесьму со сложным узором и снял ее с головы Рики вместе с серебряными височными кольцами, распустил мягкие волосы цвета льна и провел по ним рукой. А затем, как на покрывало, опустил на них подругу, не прекращая целовать. Развязал плетеный поясок, расстегнул брошки, скрепляющие зеленую шерстяную поневу, и аккуратно снял ее, приподняв Рику, а затем отбросил поневу в сторону. Рика лежала не шевелясь, боясь спугнуть заполнившую ее нежность. Протянув руку, провела по мягкому льну нижней рубашки, белой, как первый снег. Провела дрожащими пальцами по круглой латунной фибуле, скрепляющей уголки белой льняной ткани у горла. В голове шумело – то ли озеро плескалось водой о берег, то ли кровь, прилившая к голове, заглушила все звуки. Она нетерпеливо потянулась к нему, чуть не плача от того, что неподатливая ткань мешает прикоснуться к коже...

В трактире заканчивался ужин. Энн и Артиша собирали посуду со столов, вытирали столы. Соколы сгрудились во дворе, обсуждая последний бой сокланов в Китеже. Прочие постояльцы разбрелись по комнатам или вышли во двор. Сигмар, улыбаясь, болтал с девчонками, попивая любимый клюквенный морс. Исчезновение Рики и Гранта, конечно же, не осталось незамеченным. По молчаливому уговору не стали говорить об этом, решив дать ей возможность дойти до конца в этой влюбленности.

Внезапно во дворе послышался какой-то шум. Сигмар выглянул в окно. В ворота гулко заколотили чем-то тяжелым. Дарк, встревоженный не меньше остальных, распахнул створки. Влетел молодой темноволосый Сокол на взмыленном вороном жеребце. Быстрее ветра слетев с коня, он бросил поводья Дарку и подлетел к главе клана Торстейну и что-то начал рассказывать – задыхаясь от быстрой езды, явно нервничая. Похоже, что новость была очень важной и срочной – главный Сокол мгновенно посерьезнел, собрался. Теперь это был не ленивый кот, пригревшийся на солнышке, а готовый к прыжку тигр. Соколы разлетелись по своим комнатам и через несколько минут уже стояли во дворе, полностью готовые к отъезду. Торстейн подозвал Артишу и вручил ей причитающуюся за проживание отряда плату. Внезапно кто-то из бойцов заметил, что отсутствует Грант.

– Где он? – громко спросил глава. – Только что же был в зале, ужинал с нами.

– Они с моей сестрой недавно ушли, – тронула его за рукав Артиша. – Наверное, отправились на озеро... Это самое красивое место в округе.

– Спасибо, малышка, – в глубоких, как черный омут, глазах Торстейна затеплилась улыбка. – Проводишь наших туда? Надо срочно вызвать его. Это далеко?

– Нет, десять минут ходьбы. Провожу, конечно, – кивнула Артиша. Один из Соколов тут же вскочил на лошадь, подхватил ее и усадил в седло.

...Рика учащенно задышала, когда губы Гранта коснулись ее шеи и дразняще-медленно спустились от ушка к груди. Рубашка парня уже валялась в траве, и нетерпеливые девичьи руки жадно и требовательно гладили крепкое, сильное тело бойца. Рика даже не думала о том, что полагается бояться и стесняться, когда такое происходит впервые. Она безоглядно нырнула в жгучее море страсти, доверившись опытному Соколу. Внезапно в идиллическую мелодию, сотканную из шелеста листьев, плеска озерной воды, учащенного биения сердец и частого дыхания – мелодию страсти – вплелись резкие, требовательные нотки тревоги. Не сразу влюбленные поняли, что это звук копыт, выстукивавших по утоптанной земле. Грант сразу же подобрался и насторожился. Приложив палец к губам, он осторожно поднялся и надел рубаху...

...И успокоенно вздохнул, увидев коня, несущего соклана и сестру Рики.

– Грант, бегом назад! В Китеже на нашего напали, изолировав! Война! – крикнул, останавливая коня, всадник. Артиша легко соскользнула на землю и кинулась к сестре. Рика сидела на траве, комкая верхнюю рубашку возлюбленного. В крови ее еще бушевал огонь, разбуженный поцелуями, но до девушки уже дошло, что случилась беда. Грант опустился на колени рядом.

– Малышка моя. Мне надо ехать. У нас война, – негромко проговорил он, обнимая ее и целуя. Рика кивнула. – Помнишь, что я говорил? Я не знаю, смогу ли приехать скоро... и смогу ли вообще. Я напишу тебе после войны. Или напишут сокланы. Береги себя, маленькая.

Всхлипнув, Рика судорожно обняла Гранта. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и, проглотив слезы, сняла с шеи подаренный бабушкой оберег – камень густо-зеленого цвета с прожилками золота. Надев шнурок на шею воина, она вытерла слезы и встала.

– Иди, мой хороший. Тебе надо спешить. Мы с Артишей дойдем потихоньку. И... приезжай, если можешь.

Кивнув, Грант крепко обнял ее и вскочил на коня позади соклана. Через минуту парни скрылись из виду. И тут Рика наконец позволила себе расплакаться в голос. Артиша, понимая состояние сестры, обняла ее, баюкая. Выплакав несбывшуюся влюбленность и страх за бойца, Рика глубоко вздохнула и подошла к озеру умыться. Домой сестры возвращались молча.

Два следующих дня Рика пыталась справиться с тоской по Гранту. Она с головой ушла в домашние хлопоты, стараясь не вспоминать, как хорошо было на озере. И все же нет-нет, да и прорывались воспоминания... Поцелуи, синий пламень глаз, нежные прикосновения... И она находила себе новое и новое дело, чтобы отвлечься. К вечеру Рика падала от усталости. Энн неодобрительно покачала головой, глядя на наивные попытки отвлечься и жалея снедаемую тоской подругу, и в итоге позвала Артишу, чтобы та дала сестре какое-нибудь успокаивающее снадобье.

– Рика, Рика! – вбежала в трактир Артиша. – Там почтальон приехал. Тебе посылка из Китежа! Иди скорее посмотри.

Чистая деревянная плошка выскользнула из разом ослабевших рук и покатилась по дощатому полу прямо к ногам Энн. Рики уже не было в зале. Она, раскрасневшаяся от волнения, стояла во дворе, держа в руках букет пламенно-закатных диких роз и какую-то коробку.

– Сестренка, присядь, давай хоть чаю попьем, – увидев ее на пороге, предложила Артиша. – Цветы поставь в воду, им после дороги отдохнуть надо. А что в коробке? И кстати, от кого все это?

– От Гранта, – щеки Рики заалели, как маков цвет. – Пишет, что зашел в магазин за рунками и увидел розы и вот это... не смог не подарить...

– Знаешь, Рик, мне это напоминает прощальный подарок, – Энн задумчиво взяла в руки хрустальную розу, вынутую из коробки. – Не знаю, почему...

– Я догадываюсь, – подняла грустные глаза Рика. – Я и не надеялась, что у нас с ним что-то выйдет. Просто... не думала, что все закончится настолько быстро... Даже там, у озера...