Вопреки судьбе
Шрифт:
Она уже представила, как рассказывает одной из мамаш с коляской, гулявших по аллее, о том, как она отправилась куда-то с осязаемой и говорящей на французском галлюцинации в старинном костюме. Прямая дорога в психбольницу. Так что обещание молчать Лиз дала от всего сердца. Не столько неизвестному юноше, сколько самой себе.
***
По зрелому размышлению версию о галлюцинациях пришлось отбросить. Как и версию, что ей все это чудится.
Колени и ладони болели нещадно – и это было лучшим доказательством того, что все вокруг – реально.
Допустим, думала Лиз, идя под руку с неизвестным, что все
Да, и она отвечает ему на русском, но думает, что говорит на том же самом французском. Кстати, говорит коряво, мешая слова разных эпох. Ну и ладно, какая разница, как говорить с глюком? Или полу-глюком…
Лиза осторожно потрогала пальцами материю костюма юноши. Ну, этого пиджачка древности, который ей чудится. Ну, материя и материя. Натуральная, кажется. А больше она определить не в силах.
– Да, совсем не такая, как у вас, - вдруг произнес юноша. – У вас такая необычная ткань. И фасон платья…
– Обычное, выпускное, - отозвалась Лиз.
– Да? – растерянно протянул парень. – А я таких не видел.
– Вы что, впервые в городе? – буркнула девушка.
– Я… недавно прибыл, - скомкано отозвался он. – А, простите, я не представился. Меня зовут д’Артаньян.
– А! – протянула Лиза.
Ну точно! Теперь она сообразила, какой эпохе соответствует и его французский, и его костюм.
– А вы? – осторожно напомнил молодой человек.
– Луиза, - представилась она.
Юноша определенно ждал продолжения.
– Просто Луиза, - с нажимом произнесла Лиз.
– Простите, сударыня, - смутился он.
А девушка подумала, что он чувствует себя неловко, потому что вроде бы как пытался раскрыть инкогнито дамы.
Ну и ладно, пусть думает, равнодушно размышляла она. Вот только странно, почему она это все поняла? И вообще, почему вообразила именно д’Артаньяна? Аристарх Александрович, преподаватель истории французской литературы, всегда считал Дюма халтурщиком и «писакой». Это было определение, когда Аристарх Саныч был в хорошем настроении. В плохом же он вовсе о Дюма мог говорить исключительно французским матом.
Лиза читала мушкетеров в двенадцать лет. И безумно их тогда полюбила. Но после поступления в институт говорить о своем отношении к этому автору ей было совестно. Поэтому Лиз, считая себя уже взрослой девочкой, запретила себе перечитывать некогда любимую книгу.
Вот и вылезли мои любимые глюки, думала девушка. Так взяли – и неожиданно напомнили о себе, не спрашивая моего на то мнения.
Хуже всего, конечно, что ее подсознание вытащило наружу не только героя романа Александра Дюма-старшего. Вместе с ним оно окружило девушку непривычными ароматами и звуками. Лиз, уже велев себе не обращать внимание на то, что видят ее глаза, никак не могла понять, откуда в ее голове и все остальное?
Запах… такой странный, необычный. Похож на тот, который окружает тебя, когда оказываешься в деревне. Это запах травы и листвы, но не городского парка, лошадей и каких-то других домашних животных. И еще совсем
нет запаха бензина.Лиз некоторое время принюхивалась, пытаясь понять, что же не так, что такого особенного она ощущает, пока не поняла, что дело именно в том, чего она не ощущает. Не было запаха техники, которая окружает людей повсюду. Машин, бензина и гари – ставших частью воздуха настолько, что мы и не замечаем этого.
Девушка хмурилась. Даже в деревне воздух был иным. Похожим, но другим. И непонимание того, откуда в ее памяти взялся этот запах, разваливало всю придуманную ею картинку.
Лиз уже готова была бы допустить даже мысль, что ее каблук, застрявший в асфальте, открыл некую дверь в прошлое, но вот только в прошлом всей этой истории с гасконцем не существовало. У д’Артаньяна, конечно, был прототип, но…
– А куда мы идем? – встряхнувшись, спросила девушка.
– Это… монастырь, - немного напряженно отозвался ее спутник. – О, вы не переживайте, мы не внутрь.
– Монастырь, - повторила Лиз, ощущая, как почва вновь начинает уходить у нее из-под ног. – А для чего мы тут?
– Мне необходимо встретиться с одним человеком, - принялся объяснять юноша. – Не беспокойтесь, это не должно занять много времени. А потом я… надеюсь, что я, провожу вас туда, куда вы пожелаете.
Они прошли какую-то ограду.
– Мадмуазель Луиза, - остановился юноша, – видите, тут даже удобная скамеечка. Вас никто не потревожит, я уверен.
Лиз с тяжелым вздохом плюхнулась на упомянутую скамью.
– Отдохните. Я скоро!
Гасконец лихо поклонился девушке и направился куда-то вглубь парка.
***
Лиз оглядывала себя сверху донизу. Выпускное платье было местами в пыли. Хорошо, что на темно-синем это почти не видно.
А еще хорошо, что оно не порвалось. Потому что платье было жалко. Лиз долго выбирала именно такое. С двумя пышными юбками, но не излюбленного невестами фасона «бабка на чайнике». Кроме того, лиф платья хотя и подчеркивал фигуру, но не выпячивал грудь, а плечи были закрыты. Так что Лиз в нем ощущала себя довольно свободно, а не так, будто выставила себя на продажу.
– Как ты угадала с платьем, - хмыкнула она тихо. – Вот и к эпохе подходит. Ну, похоже, во всяком случае…
Ощутив в очередной раз сумасшествие окружающего мира, Лиз прикрыла глаза.
Итак, тут иные запахи. И еще все люди одеты иначе. Ее спутник, те горожане, что окружали ее упавшую, и другие горожане, которые шли им навстречу, когда они направлялись к этому монастырю.
А еще тут другие звуки. Не доносится ни шума машин, ни иных звуков города. Зато порой что-то звенело. И из домов, которые они проходили, с крыш, шел дым.
– Ты просто увидела эту картинку в каком-то кино, - пробормотала девушка. – Вот и вообразила ее сейчас.
Правда, что удивительно, на улицах было не так и грязно, как ей всегда казалось. Точно, картинка из фильма, думала Лиз.
– В конце концов, - прошептала она, - все решается просто. Этот гасконец ушел куда-то. Если это то, о чем я думаю, то если пойти за ним, выйду к его драке с мушкетерами. Вернее, с гвардейцами. Ну, понятно…
Встав со скамейки, Лиза медленно заковыляла в ту сторону, куда ушел д’Артаньян. Ну или ее галлюцинация, посчитавшая, что гасконец должен выглядеть именно так.