Вопреки судьбе

Слуга, не смея даже жестом выразить огорчение приказом молодого человека – до того тот был величествен и решителен – поспешил на конюшню.

– Простите, дорогой друг, я забыл сказать, что очень рад вас видеть, - Арамис несколько смягчил тон, обратившись к Портосу. – Это все волнение. Д’Артаньян был здесь и сообщил, что вы живы и скоро будете здоровы, а потому я принял ваше выздоровление как должное. А вот мысли о других наших друзьях и особенно Атосе не дают мне покоя.

– Я понимаю вас, Арамис, - согласился гигант. – Поэтому пообедаем – и в путь. У меня с собой отличные перепела. Если только…

Портос замялся, силясь вспомнить, не постный ли день сегодня.

– Если вы не откажетесь, - продолжил он. – Ах, черт возьми, я не могу припомнить, какой сегодня день!

– Раз вы ко мне приехали – замечательный, - пожал плечами Арамис. – Давайте ваших перепелов. И если есть хорошее вино, я не откажусь и от него.

– Ага!
– лицо Портоса озарила догадка.
– Какой бы сегодня ни был день, но не постный.

– Постный, дорогой друг, - возразил Арамис.
– Но это не имеет значения. Позже я нам отпущу этот грех.

Портос хотел было грубо пошутить о том, что любезная белошвейка, видимо, написала другу записку, но, взглянув на Арамиса, промолчал, почувствовав, что эта тема сейчас совершенно не интересна молодому человеку.

От неловкости спас Базен, появившийся на пороге доложить, что все распоряжения выполнены.

– Соберите все материалы диссертации, - отдал Арамис новый приказ.
– И отправляйтесь с ними в Париж. Вы отвечаете головой за каждый лист! Я проверю!

Базен открыл рот, чтобы спросить, а как же господин дальше без него, но тот только махнул рукой:

– Я справлюсь сам. Ступайте!

***

В Амьене никого из друзей не оказалось. Однако у трактирщика удалось узнать, что гостившие господа вместе с дамой и еще каким-то английским кавалером уехали по дороге на Лилль.

– И что будем делать?
– задумался Портос.

– Последуем за ними, - отозвался Арамис тоном, не предполагавшим сомнения.
– Если они уехали не по своей воле, им может понадобиться помощь. Если же по своей… Будем надеяться, что друзья никогда не бывают лишними, даже в веселье.

Арамиса захватил азарт, он не понимал, как вышло, что друзья отправились не обратной дорогой, а поехали куда-то севернее, да еще и в компании неизвестного англичанина. Но это было именно то, что ему сейчас было необходимо - почувствовать тайну, неизведанное. Возможно, нет никакой интриги, все будет банально и просто, но желание прикоснуться, разобраться, разведать, чтобы обладать тайной или забыть ее, влекла молодого человека.

Однако было бы несправедливо говорить, что долг дружбы вел его меньше, чем Портоса. Погоняя коня, Арамис размышлял о том, что, пожалуй, в своей жизни он сделает исключение только для этих людей. Он не может играть друзьями, с ними он должен быть столь открыт, сколь это возможно. По крайней мере пока они живут этой дружбой.

***

Первая же остановка обернулась удачей - их друзья не прятались, в очередном придорожном трактире им подтвердили, что такие господа тут останавливались. Сначала они, а потом и дама, путешествующая в карете.

– Они торопились, - заметил Арамис, - поэтому всадники отправились вперед, а Луиза ехала следом. Что-то произошло, я был прав, нам следует спешить. Поторопимся, Портос!

– Поторопимся!
– согласился тот.

Позже оказалось, что они могли не торопиться. Но узнали они об этом уже в Армантьере, сидя за столом с друзьями. Д’Артаньян рассказал им все, умолчав лишь об отношениях, связывающих Атоса и Миледи, посчитав пока невозможным выдавать чужую тайну, ставшую ему известной случайно.

Сам Атос появился ненадолго, коротко приветствовал друзей, не выказывая удивления их появлением, извинился и покинул трактир.

– Кажется, наш друг всерьез влюбился, - удивленно пробормотал Портос.
– Он так волнуется за Луизу.

– Будем надеяться, что эта любовь его не погубит, - задумчиво отозвался Арамис.

Д’Артаньян удивленно воззрился на друга.

– Черт возьми, Арамис!
– не выдержал он.
– Это говорите вы? Неужели вы ныне будете утверждать, что женщины созданы нам на погибель? Право, друг мой, эти речи более подходят Атосу. Уж не у него ли вы набрались?

– Наверное все мы что-то взяли друг у друга, - философски отозвался Арамис.
– Я - циничности нашего друга, он - моей влюбленности.

Д’Артаньян закусил ус, сдерживая желание возразить, объяснив, что у Атоса были причины ранее столь цинично говорить о женщинах.

– Бросьте, - вмешался Портос.
– Лучше порадуемся за Атоса и выпьем за здоровье мадемуазель Луизы. Надеюсь, она скоро встанет на ноги назло той змее, что ее отравила!

– Возможно, вы правы, - вздохнул Арамис.
– Как ваша герцогиня, Портос? Она вернула вам свою милость?

– О да, - довольно улыбнулся тот.

– Прекрасно, - ответная улыбка друга была кривой.
– Герцогини гораздо сильнее в чувствах, чем белошвейки.

Гасконец внимательно взглянул на него, чуть покачав головой. И вправду, смешно и грустно. “Герцогиня” с Медвежьей улицы умела любить, а “белошвейка” из дворца нет.

***

– Д’Артаньян!

Молодой человек вздрогнул от неожиданности. Оказывается, он уже несколько минут молча обнимал возлюбленную, в то время как мысли его были далеко от их любви.

– Что с вами?
– в голосе Констанции слышалась тревога.

– Со мной? Ничего, ровным счетом…

– Д’Артаньян, не лукавьте со мной. Вы не думаете обо мне. И вы весь день провели с вашими друзьями.

– Но вы же были с Луизой, - возразил тот.

Он осторожно тронул каштановый локон, убирая его с лица женщины, взглянул в ее глаза… и на миг застыл, увидев в них боль.

– Простите, Констанция, - покаянно выдохнул он.
– Простите, так много случилось. Я боюсь за друзей, боюсь за Луизу… и боюсь за вас.