Вопрос времени

В мерцающем свете неоновой рекламы Шейла взглянула на белокурый парик, лежащий на столике у кровати.

Умен же этот Бромхед. Его идея насчет парика и длинного плаща оказалась весьма эффективной. Она встретилась с Джеральдом на автомобильной стоянке у отеля и не сомневалась, что без труда вернется в свою комнату. Не беспокоилась она и о миссис Морели-Джонсон. Таблетку снотворного она бросила в стакан теплого молока, который старушка выпивала на ночь, и не сомневалась, что та будет крепко спать до самого утра.

А вот Джеральд, что же делать с Джеральдом? Он вылупился на нее через окно «Фольксвагена», не узнав в светловолосом парике. И ухмыльнулся, когда она заговорила.

– Блондинкой ты мне нравишься еще больше, крошка.

Ее ужаснула комната, которую снял Джеральд, но ему она, естественно, ничего не сказала. Верхний этаж многоквартирного дома в одном из переулков, выходящих на набережную. Зато дешево, объяснил Джеральд. Когда у тебя лишь семьдесят долларов в неделю, какая разница, где жить? Шейлу тревожило и это. Он, похоже, мог жить как животное. А некоторые животные были и почистоплотней, чем он.

По пути к его новому жилищу Джеральд только и жаловался на то, как ему скучно.

– Чертов город. Тут хорошо только тем, у кого есть деньги. За все надо платить! И нечем занять себя! Сколько это может продолжаться?

На этот вопрос ответить она не могла. Будь у нее деньги, она отправила бы его в Лос-Анджелес, чтобы он мог там развлечься, найти себе девушку и вернуться лишь в нужный момент. Но денег у нее не было. Так что не оставалось ничего другого, как удерживать его за семьдесят долларов в неделю. Но удастся ли это ей, если счет пойдет на месяцы, как предполагает Бромхед?

Она осторожно пододвинулась к краю кровати, встала. Джеральд что-то пробормотал, захрапел вновь. Шейла прошла в душевую, набрала полную раковину холодной воды. Смочила полотенце, обтерла тело. Мокрое полотенце приятно холодило кожу, но в жаре крохотной комнатки влага тут же высыхала. Шейла оделась. Приблизившись к окну, взглянула на часы. Четверть второго. До «Плаза-Бич» придется идти пешком. То есть вернется она в начале третьего. Будить Джеральда ей не хотелось. Только будет жаловаться, что она заставила его ехать к отелю. Шейла тяжело вздохнула, вспомнив, что ей придется проделывать этот путь дважды в неделю, но тут же подбодрила себя мыслью о той кругленькой сумме, что обломится ей в случае успеха.

Она надела парик, затем длинный плащ. Зажгла маленькую лампочку, чтобы перед зеркалом убедиться, что из-под парика не вылезают черные волосы. Выключила лампу, но свет разбудил Джеральда.

Он сел.

– Что тут происходит? – сварливо осведомился он.

– Спи, Джерри. Все нормально. Я ухожу.

– Который час?

– Почти половина второго.

Он включил лампу на столике у кровати. Голый, он выглядет таким юным, беззащитным.

– Черт! Этот светлый парик так возбуждает! – Он отбросил простыню и спрыгнул с постели. – Я отвезу тебя.

– Нет… ты спи. Я дойду пешком.

Он уже натягивал джинсы.

– За кого ты меня принимаешь? – Он бросил на Шейлу сердитый взгляд. – Неужели ты думаешь, что я подонок и позволю тебе идти пешком!

– Нет. – Волна нежности накатила на Шейлу. – Я думаю, что тебе нужно выспаться.

– А что еще делаю я в этом чертовом городе, как не сплю? – Джеральд покончил с джинсами и схватился за свитер. – Ты считаешь меня подонком, да?

– Нет, Джерри.

Он подошел к Шейле, обнял, прижал к себе. Пересилив себя, она обвила его руками, прижалась щекой к его щеке. Они застыли на несколько мгновений, а потом Шейла, в приливе сексуального желания, впилась ногтями в спину Джеральда.

– Я знаю, что я подонок. – Руки его спустились ниже, обхватили ее ягодицы. – Я это знаю, но лучше, чем ты, у меня никого не было. Тебе нужны деньги. Хорошо, пусть будет так, хотя для меня деньги означают только одно – лишние заботы. А заботы мне ни к чему… Я тебя хочу.

Шейла пробежалась пальцами по его густым, давно не мытым волосам.

– Я должна идти, Джерри.

Джеральд отпустил ее и открыл дверь.

– Хорошо… тогда пошли.

Шейле хотелось спать, она знала, что завтра предстоит тяжелый день, но не могла уйти, хоть чем-то не выразив благодарности Джерри. Все-таки он произнес самые дорогие для нее слова. Я тебя хочу. Такого, кроме него, ей никто не говорил. Я тебя люблю. Вот это она слышала часто. Слишком часто… Но что это такое? Любовь? Ничего. А вот «я тебя хочу» – совсем другое дело.

Она скинула плащ, он упал на пол.

– Что-то мне расхотелось идти, Джерри. – Она захлопнула дверь и, улыбаясь, протянула к нему руки.

Потом, по дороге в «Плаза-Бич», ей вспомнились слова, которые любил повторять отец: «Что посеешь, то и пожнешь».

Возможно, на этом принципе и следовало строить жизнь.

Ресторан «Золотой петух» находился в десяти милях от города и по праву считался одним из лучших на этом участке Тихоокеанского побережья.

По воскресеньям посетителей в ресторане хватало, но Паттерсона это не беспокоило. Люди его круга в «Золотой петух» не хаживали. И он знал, что ничем не рискует, приглашая туда своих подружек. Он постоянно помнил о том, что любая сплетня может подпортить его банковскую карьеру.

Шейла позвонила ему в пятницу, перед самым концом работы. И сказала, что может встретиться с ним в воскресенье, в шесть часов вечера.

От ее спокойного голоса Паттерсона вновь обдало жаром. Они договорились встретиться в вестибюле отеля «Великолепный». Прийти за Шейлой в «Плаза-Бич» Паттерсон не решился бы никогда в жизни.

Она уже ждала его, когда Паттерсон появился в вестибюле. В том же белом платье, с чуть подкрашенными губами, такая же отстраненная, не подпускающая к себе.

Машин в воскресный вечер было много, поэтому по пути в ресторан они практически не разговаривали. Разве перекинулись парой фраз о жаркой погоде, ее впечатлениях от отеля «Плаза-Бич», самочувствии миссис Морели-Джонсон.

Паттерсон заранее заказал в «Золотом петухе» угловой столик. В баре столпился народ, и он предложил выпить по коктейлю прямо за столиком. Хотя часы показывали лишь начало восьмого, несколько пар уже танцевали. Оркестр из четырех человек негромко играл медленный блюз.

Около них суетился метрдотель. Официант принес два бокала с крюшоном. Паттерсон усадил Шейлу, сел сам и сказал метрдотелю, что сделает заказ чуть позже.

Шейла пригубила бокал, огляделась.

– Тут очень хорошо… И чудесный оркестр.

Оркестр никоим образом не интересовал Паттерсона. Он пожирал Шейлу голодными глазами.

– Как идут дела? Вы всем довольны?

Шейла кивнула:

– Да, благодарю вас, миссис Морели-Джонсон такая милая. И я ей, похоже, понравилась.

– Да… забавная старушка. Но у нее случаются приступы дурного настроения. С этим надо быть начеку… от нее можно ждать любого фортеля.