Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония
Шрифт:
Смысл, как я думаю, не только в промышлении о времени, но и в том, что да не будет Пасха вне Иерусалима, чтобы не преступать время ради места. Это — истинные указания иудейскому беззаконию, для творящих Пасху вне Иерусалима. И благодаря людям от племени их, от той же крови сущих обличу их, до конца беззаконствующих и Богу сопротивляющихся. Ведь все божественные пророки, которые были в Иудее и подчинялись тому же Закону, не избирали ни праздновать, ни петь песнопения, ни приносить жертвы и ничего иного из принадлежащего Закону делать на земле чужой — даже понуждаемые теми, кто их взял в плен, бедственно страдающие, когда те захотели, чтобы иудеи начали игру на органах (свирелях) и пение. Послушай их плач и смиренное пение, которое исполняется в Писании псаломском: При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселья: пропойте нам из песней Сионских.
Так и три отрока, те, что с Ананией, в детстве уведенные в Вавилон, не хотели, не желали приносить жертвы или совершать что-либо из принадлежащего отцам, поскольку Закон возбраняет. И сказали они: Нет у нас в настоящее время ни князя, ни пророка, ни вождя, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни фимиама, ни места, чтобы нам принести жертву Тебе и обрести милость Твою (Дан. 3, 38). Хотя и велик, и широк был Вавилон и никто не запрещал им приносить жертвы и творить принадлежащее Закону, ибо не в обычае халдеев запрещать пленникам творить отечественное богослужение, — много и наших (христиан) у них, и они не запрещают им творить ничего о вере, — но тем более отроки оставались блаженными, подчиняясь Закону, и ничего из Закона не творили на чужой земле, не праздновали Пасху.
И явно, что для них из названного не было там ни песни, ни необходимой службы, ни жертвоприношений, ни пожертвований, ни каждения. Ибо ясно, что не по причине скудости тимьяна они не кадили в Пасху, ведь много благовоний в Вавилоне, тем более что отроки, которые были с Даниилом и Ананией, были устроены у царя и для царя были более чем любы их имена: он назвал святого Даниила по имени их бога Валтасаром, Ананию — Седраком, Азарию — Мисаком, Мисаила — Авдинаком. Но, прямо ходя по благовониям, они не кадили благовониями, думая сохранить Закон, который запрещает кадить вне Иерусалима. Но подобает понимать, и делать известным искомое, и доверять словам Даниила. Послушай, что он сам сказал: В эти дни я, Даниил, был в сетовании три седмицы дней. Вкусного хлеба я не ел, мясо и вино не входило в уста мои, и мастями я не умащал себя до исполнения трех седмиц дней. А в двадцать четвертый день первого месяца я видел это видение (Дан. 10, 2–4).
Здесь приклони ко мне ухо, досточудный. Во дни ядения опресноков алкать не подобает. А он двадцать один день ничего не ел. Начал с третьего дня первого месяца до двадцать четвертого, когда кончил, а Пасху иудейскую Закон повелевает начинать в четырнадцатый день этого самого месяца и кончать в двадцать первый день. Из этого явно, что семьдесят лет в Вавилоне они Пасху не праздновали, ибо тогда бы блаженный Даниил не алкал бы во дни Пасхи, поскольку их Закон этого не велит. И, таким образом, разве не являются осквернителями Закона эти беззаконники, когда они в рассеянии празднуют эти дни, ослушавшись своих пророков и владык, которые избрали ничего не творить на чуждой земле от страха перед Законом? А эти теперь бесстрашно творят. Так что можешь увидеть, почему Бог не любит требуемых служений, совершаемых ими, и желает, чтобы они очнулись от беснования. Он повелел им приносить жертвы только в едином городе, чтобы те, кто далеко живет и не может прийти на собрание, отказались от служений и не желали их совершать.
Не с самого начала Бог повелел им приносить жертвы, как свидетельствует пророк, когда говорит: Слушайте слово Господне, князья Содомские; внимай закону Бога нашего, народ Гоморрский! (Ис. 1, 10). Не на них, но на иудеев Господь тогда гневался, ибо они беззаконно вели себя по их подобию и возвратились к своему беснованию. Он их называет и псами, и одичавшими конями, которые на жену ближнего наскакивают, — они сменили, разумеется, не природу, а перешли по своей воле к скотскому блуду. К чему Мне множество жертв ваших? — говорит Господь: Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лицо Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? (Ис. 1, 11–12). И прежде этого Бог сказал иудеям через песнопевца: Не приму тельца из дома твоего, ни козлов из дворов твоих. И затем, гнушаясь их жертв, сказал: Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь козлов? Не хочу жертвы скота! — но что прибавляет тотчас: Принеси в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои и призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня (Пс. 49, 9, 13–15). И еще, Собой являя добродетельную Свою жертву, сказал: Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50, 19).
Если бы Бог радовался закланиям и крови, принимая такое служение, то в любом случае он древним повелел бы творить его. Но что заколол Енох, который преставился, не видя смерти? Что заклал Ной, который был сохранен от всемирного потопа? Что заклал Авраам, который был оправдан?
Что заколол Моисей, что заставил Нил вскипеть жабами? Что заклал тот, кто воевал с египтянами губительной саранчой, которая тлетворным облаком летит с воздуха? Что заколол тот, кто разделил Чермное море, высушив его ударом посоха? Что заколол Иисус Навин, который остановил солнце и сделал день удвоенным? Что заколол Давид, который, ударив камнем страшного иноплеменника Голиафа, закованного в железо, в могучем шлеме, обмотанного броней и панцирями, поразил его? Что заколол Илия, который сделал медной природу неба, и высушил всю землю, и умертвил все, что на ней, сделав бесплодными дождеродные облака на три с половиной года? Что заколол Елисей, который воскресил сына сонамитянки, уже скованного путами смерти? Что заколол Петр, который принял небесные ключи Церкви? Что заколол Павел — служитель Закона, который возлетел до третьего неба и оттуда — в рай? А вершина мучеников, тезоименитый Стефан? Разве он заколол овцу, или корову, или козу, или телку, и так сделал, что отверзлось небо, и убедил Христа явиться ему? И разве все они не были иудеями? Почему они тогда не сотворили жертв? Почему они не угодили Богу закланиями и кровью?Бог не хотел жертв. Он выпрямил иудеев, но, снисходя к их немощи, видя их беснующимися, радовался и жертвам, и закланиям, и крови. Так и искусный врач, когда видит, что человек, которому вредно мясо и крепкое вино, но который, тем не менее, так к этому стремится, что если ему запретить это, он убьет себя или бросится с крыши на землю, — тогда врач, желая умерить большее зло, позволяет меньшее, дабы человек не погубил несчастным образом свою жизнь. Так и Бог обычно делает. Он попускает немощи человеческой, чтобы тихо и понемногу человек отошел бы от неприятия и похоти.
Он видел беснующегося умом и беззаконствующего Израиля, сгорающего огнем, давимого желанием принести жертву и бывшего на это готовым; если бы Он прямо сразу не уступил, то Израиль по собственной воле ушел бы к идолам. Более того, они в древности так и поступили. Они собрались к Аарону и сказали ему: Сделай нам бога, который бы шел перед нами (Исх. 32, 1). И, сломав серьги и перстни своих жен, они отлили голову вола в Хориве и поклонялись идолу и променяли славу свою на изображение вола, ядущего траву (Пс. 105, 20). И велел Бог истребить их, и так бы и было, если бы Моисей — избранный — не встал среди поселения пред Ним, чтобы обернуть гнев Его, чтобы Он не погубил их, как говорит божественное песнопение.
Когда они праздновали погибельный праздник и соединились с бесами, то Бог повелел им приносить жертвы, умоленный Своим угодником Моисеем, чтобы не истребить их племя, но немного снизойти к ним и одолеть их безумие. То есть: если хотите жертвовать, то Мне, а не бесам, но премудро и тихо. Через некоторое время Бог вновь берется увести их от жертвоприношений, подобно врачам, которые ласковы с больным, и когда он хочет вина или вкусной еды, то врач приносит это из дома в стеклянном сосуде, и это словно бы дает больному выпить, а потом тайно велит слугам разбить стеклянный сосуд, чтобы хотя бы так больной отошел от бесполезного пристрастия. Так и Бог делает. Он велел приносить жертвы в жгущем и истребляющем огне не по всей вселенной, а только в Иерусалиме. И вот, через немногое время, когда они сотворили жертвоприношения, Он разрушает град и сокрушает все, и более всего сосуды служебные. Как у врача разбивание чаши, так и тут разрушение града, которое отдаляет иудеев от безумия идольского.
Ты понимай Бога как врача, стеклянный сосуд — как град, а больного — как толпу иудеев, угождающих злу; прохладительное питье и жгучее вино — это неполезное пристрастие к жертвам. И как врач успокоил больного от гнусной похоти, разбив сосуд, так и Бог удалил от жертвоприношений безумных людей, разметав их град и сделав так, чтобы никто не мог в него войти. Если бы не хотел этого Владыка и Служитель всего, то почему Он ограничил храм только одним местом, Он, «Иже везде сый и вся исполняяй»? Ради чего службы жертвоприношения ограничил местом, одним градом, определенным временем? И Сам его, опять же, разрушил? И это заслуживает удивления, что Он позволил иудеям ходить по всей подсолнечной, а град их до корня разметал, так что они не могут войти в него, — тот самый град, в котором одном Он повелел им приносить жертвы. Разве тем самым не дана причина разрушения града для причастников этого наставления?
Как архитектор, который кладет основание, и возводит стены, и сводит верх, и связывает это посередине одним камнем, который строители называют клином. Если его выбить, то поколеблется все здание, ибо будет отъято то, что его удерживает. Подобно архитектору, и Бог, основав град как некое связующее службам, затем его разметал и все служение в этом граде разметал. И этот град до конца века не будет никем возведен, а свидетель этому — не Ангел, не апостол, не пророк, но Сам Творец всего — Бог. Он, войдя в Иерусалим и увидев храм, сказал: Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников (Лк. 21, 24), являя тем самым время до конца мира. О храме Он сказал: Не останется камня на камне; все будет разрушено (Лк. 21, 6). За что же? Из-за неразумия иудеев. Ибо они, получив благодать от Бога, присоединились к идолам и бесам и опять за это преданы мучениям.