Вор черной масти

“Магаданская транзитка”, четвертый километр.

***

Майор Зорин недовольно просматривал списки заключенных, которыми его снабдил начальник УРО[4] подполковник Ширяев.

– Так, - протянул Зорин.
– Восемьдесят заключенных. Это полный список?

– Полный. В партию отобрали несколько специалистов по золотодобыче, уже имеющих опыт работы.

– Вижу. Вы их пометили. А это кто, отмеченные литером В?

– Воры, - не смутился подполковник Ширяев.

– Воры?
– Майор Зорин пристально посмотрел на Ширяева.
– Товарищ подполковник, зачем вы включили их в мой список? Неужели вы не знаете, что они будут совершенно бесполезны в новом лагере?

– Ну, почему же, бесполезны? Это очень хорошие воры.

– Чем же они хороши?

– У них у каждого срок на полную катушку. Люди бывалые, находчивые, выносливые! Они вам понадобятся.

– Но, товарищ подполковник, вы понимаете, что мы идем обживать дикие места? Там же еще ничего нет. Ни вышек, ни колючей проволоки Бруно! Нет бараков, кухни, ничего! Голое место. Вы думаете, что мне в таких условиях будет возможно управлять этими заключенными? Да они сразу разбегутся!

– Куда?

– Что куда?

– Куда они разбегутся?
– начальник УРО устало смотрел на Зорина.
– С Колымы убежать невозможно. Не убегут никуда.

– Нет, - повысил голос Зорин.
– С этой толпой убийц и грабителей даже конвой не справится, если они захотят его вырезать ночью!

– Вы, я уверен, что справитесь, - произнес начальник УРО.
– Вы же боевой офицер, фронтовик, а здесь какая-то банда уголовников. Причем, не все из них бандиты, а всего лишь некоторые. Ну, вот, например, Рабер. Образцовый заключенный! С десяток убийств, разбои, грабежи, другие мелкие статьи Уголовного Кодекса. Осужден на двадцать пять лет. Зато всего два побега. И то по молодости.

– Да!
– с чувством произнес Зорин.
– Характеристика прямо исчерпывающая. А других людей у вас для меня нет? Бывших фронтовиков, например?

– В списке более пятнадцати человек - бывшие фронтовики. Сидят по 58-й.

– С ним я думаю, будет попроще…

– Не уверен. Люди, прошедшие фронт, подчас более отчаянны, чем воры.

Подполковник Ширяев вытащил какой-то бланк.

– Прочтите и распишитесь, что ознакомлены с приказом.

– Что это?
– Зорин взял в руку бумагу.

– Расписывайтесь, майор, я ознакомлю вас с одним любопытным документом.

Зорин взял перо, макнул его в чернильницу и поставил свою подпись.

Подполковник Ширяев надел на нос очки и заглядывая в бумаги, сказал:

– Теперь, товарищ майор, информация, которая не подлежит разглашению! Из Москвы пришла шифрограмма со списком людей, которых необходимо соединить в одну партию, и запрещено разлучать. Они, согласно этому приказу, должны находиться все вместе, в одном лагере. Что это значит, мне не объяснили. Но с другой стороны, это не мое дело. Да и времени разгадывать шарады, у меня нет. Ознакомьтесь с этим списком…

Зорин взял в руку бумагу и прочитал вслух:

– Рабер Михаил Аркадьевич, Ростов Константин Иванович,…

Окончив чтение, Зорин поинтересовался:

– И поэтому, вы решили передать их мне?

Подполковник не отвел взгляд.

– Именно так. Лагерь Усть-Нера один из самых удаленных в Колымском крае. Он еще не приписан к Дальстрою, но людей мы туда уже отправляем. Я подумал, что этих зэка будет практически невозможно разлучить, если они будут находиться в этом ИТЛ или одном из его отделений. Поэтому и передаю их в ваше распоряжение. Вам все-таки нет особой разницы, каких заключенных дадут. Главное, это максимальная удаленность и практическая невозможность побега из тех мест. Это явилось основой и главнейшей причиной для принятия моего решения.

Майор Зорин прочитал еще раз фамилии, посмотрел статьи и сроки заключения, произнес:

– Странное сочетание людей, фамилий и статей. Что их связывает?

– Закономерный вопрос. Вполне с вами согласен. Трое воров в законе, два приблатненных. С ними кажется все ясно. Но остальные семеро - политические и расхитители. Никакой связи быть не должно. Но на досуге, товарищ майор, вы это, надеюсь, выясните. Свободного времени у вас там будем очень много.

25 июля 1949 года. 11 часов 12 минут по местному времени.

“Магаданская транзитка”, четвертый километр.

***

Два дня мы отлеживались в бараке. Это тоже была пересылка, поэтому никто из зэка на работы здесь не ходил. Даже обеды привозили в бараки, потому что столовой тут как бы ни существовало.

Но вору везде хорошо, на пересылке или в лагере. Мы по субботам не работали, а у нас суббота каждый день!

На третий день мою фамилию выкрикнул надзиратель, вошедший в барак:

– Рабер, с вещами приготовиться к этапу! Ничего не оставлять в бараке.

Я последовал за ним со своим сидором и одеялом, с которым никогда не расставался.

Вот тут меня ждало удивление, на грани шока. В команде зэка, которая была отобрана для перевозки, я кроме Котьки Ростова, Вадима Белки обнаружил в ней Матвея, который сидел со мной в Читинской тюрьме. И Васю припотел, который радостно приветствовал всех нас. А чуть дальше стоял мясник Жобин и улыбался мне! И еще шестеро политиков, которые тоже сидели со мной в Чите и среди них Семена Ивановича, инженера-строителя. В Ванино нас всех разбросали по разным зонам и баракам. Как так оказалось, что все люди, с которыми я находился в заключении в Чите, снова собрались в одном месте? Это была чья-то игра или какой-то злой рок?

Тут я впервые увидел майора Зорина. Он подошел к нашему строю.

– Майор Зорин, - назвался он.
– Сопровождать этап буду я. Бежать никому не советую.

– Пешком потопаем, гражданин майор?
– спросил Белка.

– Нет. Не пешком. На Колыме железной дороги нет, - объяснил Зорин.
– Единственная дорога, - это Колымская трасса. По ней и будим добираться на спецмашинах. Точнее на ЗиСах-трехтонках.

– А куда мы едем, гражданин начальник?
– спросил Вася припотел.
– Какая командировка?

– Мог бы и сам догадаться, - посмотрел на него Зорин.
– В ИТЛ! Санаториев тут нет.

– А было бы неплохо в сананории побывать, - тихо помечтал кто-то.

– А поточнее можно узнать?
– спросил Котька Ростов.

– В Западное управление, - ответил Зорин.

– В Западное?
– вскричали мы все трое.
– Начальник, там же суки правят бал!

– Не поеду!
– заявил Белка.
– В Северное управление - поеду! Там честняги!

– Зачем вы нас выбрали, гражданин начальник?
– спросил я.
– Тут можно легко найти не одну сотню ссученных. Почему мы? Мы отказываемся. Это же верная смерть!