Вор

* * *

— Я хотел бы оказаться здесь по крайней мере на день раньше, чтобы дать тебе возможность отдохнуть, — сказал халдей. — Вода потечет снова перед рассветом. Ты должен успеть, прежде чем вода затопит храм. Полагаю, тебе нужно вот это.

Он протянул мне воровские инструменты, завернутые в лоскут мягкой кожи. Я сразу узнал их.

— Это мои.

— Да, их отобрали у тебя при аресте. Не будучи вором, я все же хочу убедиться, что ты полностью экипирован.

Мой желудок сжался, как при встрече с царем.

— Вы уже тогда все знали? — спросил я.

— Ну, да, человек перед которым ты хвастался в винном погребке, был агентом охранки, а не просто случайным стукачом.

Я беззвучно присвистнул, вспоминая все нецензурные выражения и обороты моего рассказа.

— Мне понадобится свет, — сказал я.

— У Пола есть лампа.

Я оглянулся и увидела Пола, стоящего с фонарем в руке. Он передал его мне.

— Здесь масла на шесть часов.

— У тебя есть кинжал? — спросил я.

Эта просьба была вызвана только необходимостью. Обычно я не носил оружие вместе с инструментами, потому что оно занимало слишком много места. Пол вернулся к своей сумке, чтобы достать короткий меч. Я подошел к берегу реки. Ночной ветерок гнал мелкую рябь по поверхности воды в бассейне.

— Если мои расчеты верны, в этом году воду будут останавливать четыре ночи подряд, сегодня вторая из них. Постарайся не утонуть при первой попытке, — сказал халдей.

Пол вручил мне короткий меч, с ним было как-то спокойнее, хотя я был уверен, что в храме нет ни одной живой души. Разве можно держать собак в полностью затопленном помещении, которое осушают только несколько ночей в году? Впрочем, есть еще змеи. Можно запустить туда змей.

Я подождал еще полчаса, пока вода, стекающая из-под двери храма, уменьшит свой напор. Наконец я вошел в бассейн. Стоя по колено в воде, я обернулся и спросил халдея:

— Кто-нибудь приходил сюда раньше?

— Думаю, что несколько попыток было сделано, — сказал он.

— И что?

— Никто не вернулся.

— Изнутри?

— Ни один человек, который был внутри, не вернулся; ни один из участников экспедиции тоже не вернулся. Я не знаю, как это могло произойти, но если ты не вернешься, мы тоже погибнем.

Он улыбнулся и поднял руку в жесте, смутно напоминающем благословение. Я кивнул головой и повернулся к двери. Интересно, сколько же ей было лет? Я провел рукой сверху вниз по гранитной колонне. На месте когда-то вырезанных каннелюр [7] остались чуть заметные углубления. Дверь между колоннами тоже была вытесана из камня. Древесина сгнила бы, а металл проржавел. Я просунул палец в одну из щелей, расширенных за долгие годы проточной водой. Дверь оказалась довольно тонкой для своих размеров, но даже в самом узком месте она была не тоньше моего локтя.

7

Каннелюры — вертикальные желобки на стволе колонны, или горизонтальные на ее основании.

Дверь находилась на высоте трех или четырех футов, и я вскарабкался на порог, стараясь не пролить масло в лампе. Каменными оказались даже петли, плита не поддавалась, но никакого замка я не обнаружил. Я должен был преодолеть не только тяжесть двери, но и вес воды, скопившейся за ней. Я покрепче налег плечом и быстро пробормотал молитву богу воров. Эту привычку воспитал во мне еще дед. Начинать работу с молитвы, заканчивать работу с молитвой и раз в месяц приносить жертвы на алтарь Евгенидеса. Я пообещал отдать ему мои серьги. Мой дед пожертвовал свою золотую брошь.

Дверь распахнулась, и мне навстречу хлынул поток воды. После того, как я вошел внутрь, вода потянула дверь за собой и закрыла вход. Я вымок до пояса, но вода за дверью была всего в три-четыре дюйма глубиной. И все-таки текла она быстро, поэтому я очень осторожно переставлял ноги, когда поднимался по крутым ступенькам в комнату, которую видел во сне.

Гладкие мраморные стены были кое-где запятнаны речным илом, а пол залит водой, которая струилась через решетку противоположной двери. Лунный свет лился сквозь отверстия в потолке, но женщины в белом пеплуме не было. Ни подставки на позолоченных ножках, ни книги.

Я стоял под отверстиями в потолке и смотрел вверх. Когда вода вернется, она сначала заполнит эту комнату, коридор и весь храм. Когда храм будет полностью затоплен, немного воды все равно будет просачиваться сквозь эту комнату, но остальной поток пройдет над храмом, польется со скалы и скроет от глаз каменную дверь. Это было гениальное сооружение, и я спрашивал себя, сколько сотен лет назад оно построено? Пятьсот лет, если храм был задуман как хранилище Дара Хамиатеса.

Я прошел через комнату к двери на противоположной стороне. Пока я шел, мне вспомнились вопросы женщины в белом. Если бы я был верующим человеком, то остановился бы для искренней молитвы. Нет, надо идти дальше.

Как и наружная, внутренняя дверь тоже была вытесана из камня, но решетка в нижней ее части была шире и легко пропускала воду. У нее не было замка, только защелка, установленная на каменные кронштейны. Широкие просветы между столбиками решетки давали возможность открывать дверь с обеих сторон. Я остановился, чтобы лучше разглядеть запор, потом распахнул дверь. Она так же тихо закрылась за моей спиной.

Коридор по другую сторону двери тянулся в обоих направлениях и был настолько узок, что мои плечи касались стен. Он был выдолблен в очень твердой породе. Блестящие от влаги стены смыкались наверху в арку, иногда такую высокую, что слабый свет моей лампы не достигал потолка.

Проход тянулся на десять футов в каждом направлении, затем заворачивал и заканчивался запертой дверью. Здесь, где поток воды был, вероятно, менее сильным, и двери и замки были железными, без единого признака ржавчины. Замки оказались сложными, и мне потребовалось несколько минут, чтобы открыть дверь справа. За ней открывался такой же участок узкого коридора, заканчивавшейся такой же дверью, какую я открыл только что. Я вздохнул и огляделся в поисках какого-нибудь предмета, который можно было подложить под дверь. Мне не хотелось терять время и открывать ее снова. На полу не валялось ни одного камешка. Я располагал только кожаным мешком для инструментов и мечом. С мечом я еще не готов был расстаться. В конце концов, я решил использовать мои сапоги. Все равно они намокли и стали тяжелыми и неудобными. Я снял их и заправил один за пояс на случай, если он мне понадобится. Второй я оставил под дверью, чтобы она не захлопнулась и не заперла меня.

Я осторожно шел босиком по коридору по щиколотку в воде и был только на полпути к дальней двери, когда свет лампы озарил нечто примечательное. В этом месте стена была идеально гладкой. Это было похоже на дверь, но ни замка, ни замочной скважины я не увидел.

— Боги, — сказал я вслух. — О, боги, — и бросился к двери за моей спиной, потому что вода сдвинула мой сапог и потянула дверь за собой.

Я преодолел расстояние в четыре гигантских прыжка и, бросившись к закрывающейся у меня перед носом двери, успел просунуть пальцы в щель между ней и косяком. Железная дверь больно придавила пальцы, но я не вытаскивал их, пока не просунул вторую руку и не расширил щель. Эта дверь оказалась совершенно гладкой с внутренней стороны. Я протиснулся в проем и сел на каменный пол, засунув отбитые пальцы в рот. Инструменты оставались при мне, но лампу и меч я уронил. Сквозь решетку каменной двери за моей спиной просачивался лунный свет. Темновато для поисков.

Когда мое сердце стало биться ровнее, и боль в пальцах ослабела, я поднялся и продолжил свое занятие. Наверное, не было никакого смысла открывать дверь, которая тут же закроется, но я не хотел тратить время на возвращение к халдею, чтобы получить новый меч, лампу и клинья для дверей. И особенно мне не хотелось публично признаваться, что я чуть не попал в ловушку, едва войдя в храм. Конечно, в ловушке я не умер бы сразу. Но утром, когда река возвращается, умер бы обязательно.

От одной мысли об этом мое сердце снова подпрыгнуло в груди. Пришлось напомнить себе, что я квалифицированный вор как-никак, и должен взять себя в руки, если не хочу попасться.