Воробьиная сила

Признаюсь, пусть мои мысли всё метались по кругу в попытках найти хоть какой-то способ помочь богине, но сейчас мне стало по-настоящему интересно. Настолько, что я даже задержал дыхание.

— Всё дело в том, что Цитадель Ашрад — место моей силы, — продолжал Эгор. — И с тех пор, как у меня появился стабильный источник фел, она стала неким подобием Царства.

При словах об «источнике фел», я до боли сжал кулаки, прекрасно понимая, кого он имеет в виду.

— В Царствах богов правят понятия и концепции — тебе, Ульрих, об этом рассказывать не надо. Но так как я не бог, то и не подчиняюсь божественным ограничениям, а значит, могу устанавливать концептуальные правила произвольно. Вернее, почти произвольно — кое-какие рамки всё-таки остаются. Не буду вываливать на вас все секреты, но в данном случае речь идёт об фундаментальном правиле — мне не может быть причинён никакой вред. То есть вы не могли навредить мне ни телесно, ни ментально, ни морально, какие бы методы воздействия ни использовали. Магия ли, физические ли воздействия, либо же божественные силы — против меня это бесполезно.

Я открыл рот, чтобы возразить — меня настолько охватило отчаяние от его слов, что захотелось вступить в бесполезный спор, подловив его на слове, словно это смогло бы что-то изменить.

— Ты, наверное, хочешь сказать, что вы нанесли мне вред, — угадал мои мысли Эгор. — Порвали одежду, разрушили одно из пространств Цитадели, превратили в металлический лом моих големов, верно?

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

— Во время экспериментов я не считаю затраты на материалы и реактивы «вредом», наоборот, считаю, что так они исполняют своё предназначение. А сегодня происходил по сути эксперимент, проверка возможностей моего почти что ученика, и на такое не жалко никаких затрат. Но в данном случае дело не в этом. Вред не может быть нанесён мне, а не моему имуществу. Я не собирался очерчивать концепции слишком широкие рамки — это привело бы к каким-нибудь лазейкам. К примеру, тот факт, что ты, Ульрих, являешься моей собственностью, мог бы сделать тебя неуязвимым. К тому же, как такового ущерба моё имущество не получило. Големов Цитадель уже восстанавливает, а пространство… Смотри сам.

Эгор провёл рукой, и каменный зал, в котором кое-где до сих пор зияли провалы, а над кладбищем искорёженных големов гуляли молнии систем восстановления, пропал. Вокруг раскинулось поле лиловых облаков, обрывающееся в нескольких сотнях ярдов бесконечной пустотой. Я не смог сдержать возгласа отчаяния.

Неподалёку от нас, но одновременно возвышаясь над горизонтом, стояла Ирулин. Её золотые глаза были открыты, руки раскинуты в стороны, запястья обхватывали браслеты кандалов, цепи с которых уходили в стороны, исчезая в пустоте. Мои чувства священника и паладина окатило новым пониманием. Несмотря на то, что кандалы выглядели несерьёзно, и тут тело Ирулин не пронзали многочисленные трубки и шипы, вырваться из этих оков было невозможно. Стало сразу понятно, что ни уничтожение алтаря, ни даже тела госпожи вместе с ним, не дало бы ей свободы. Я служил своей богине, укреплял её силы, её культ, но именно мои старания приводили ко всё большему её порабощению. И то, что она смогла несколько раз явиться в мой сон, один раз при этом спасая жизнь своего глупого паладина, являлось с её стороны актом величайшей отваги и самопожертвования. Любовь к госпоже вспыхнула в моём сердце с новой силой. Любовь, желание помочь, и ощущение полной абсолютной беспомощности.

Я переступил с ноги на ногу, отмечая, что мой разум уже преодолел принуждение. Но кидаться на Эгора не осталось ни малейшего смысла. Я знал, что он говорил правду, и даже не потому, что считал ложь уделом слабых. Тут, рядом с госпожой, я понимал особенности этого места глубинами души. К тому же неизвестно, сколько ещё «троянских коней» скрыто в моём разуме, не упаду ли я после нового кодового слова, пуская изо рта пену.

— Вынужден вас всех огорчить, но на этом наша встреча подошла к концу, — сказал Эгор. — Надеюсь, ваше любопытство я удовлетворил. Не стану говорить, что мы никогда не увидимся, но в ближайшие несколько сотен или тысяч лет этого точно не произойдёт. Я заброшу вас в Нирвину, оттуда вы спокойно доберётесь домой. Ульрих, я вижу, как ты пытаешься сжечь меня взглядом. Если хочешь, можешь попытаться снова напасть. Ещё раз напомню, что тебе не удастся ни убить меня, ни забрать у меня богиню.

После того, как Кенира и Мирена вышли из временной заморозки, у меня опять появился бесконечный запас элир. И я действительно почти что кинулся в атаку, пусть и осознавал всю её бесполезность. Мой мозг работал на полную мощность, пытаясь найти хоть какой-то выход, хоть какой-то способ если не убить Эгора, то хотя бы вышвырнуть его куда-то достаточно далеко, чтобы попытаться дать свободу госпоже. Но суперкомпьютер в голове, так сильно выручавший меня всё это время, на этот раз подвёл. Разум с отчётливой ясностью обрисовал всю безнадёжность любых попыток. Горечь поражения пробилась даже через форсированный режим, так что мне не оставалось ничего другого, как вернуть себе обычное восприятие. Приняв неизбежное, я поднял голову и взглянул в глаза Ирулин, не просто богини, а женщины, которую я так любил и которой посвятил свою жизнь.

Осознание накатило с такой внезапностью, что я даже покачнулся, и Кенире пришлось сделать шаг, подхватывая меня под руку. Я перевёл взгляд на Эгора, но увидел перед собой не ярого врага, а того, кем он для меня являлся. Мудрого наставника, великого мага, ищущего знания, безусловного авторитета во всём, что не касалось судьбы богини моего сердца. Возможно, во мне говорили остатки личности Нриза, но я действительно не желал ему навредить, наши разногласия вызывали во мне лишь чувство бесконечной печали.

Ирулин — любимая женщина, Эгор — мой уважаемый учитель. И я, паладин, которому наплевать на божественный статус его госпожи, который любит именно её саму. Ту, что десятки лет являлась моим единственным другом и собеседником, что спасла мне душу, которая делилась своей болью и желаниями, переживала за мою судьбу и поддерживала во всех начинаниях, даже когда они грозили самим её сути и существованию.

Мой бывший хозяин жаждал силы госпожи? Ему нужны были храмы и последователи, фел, которую они давали? Да пусть забирает, мне совершенно не жалко! Я неправильный священник, фальшивый паладин, потому что мне важна не богиня, а любимая женщина!

Эгор что-то увидел в моих глазах и среагировал молниеносно. Вот только здесь, рядом с богиней, искреннее желание, беззвучная мольба и стремление моего сердца уже воплотились в реальности. Нацеленные на меня полусформированные смертельные чары вспыхнули и рассыпались облаком безобидных искр.

Лиловые облака под ногами Эгора затвердели, превращаясь в страницы книг, усеянные сложными магическими диаграммами и текстами на Высшем Эсвеш — языке магии и науки. В одной Повелителя Чар руке появилась книга, а в другой скипетр, а над головой вспыхнуло облако света, медленно формируя Закрытое Око — тот же Символ, что сейчас сиял над Ирулин.

— О, Ночной Проводник, Повелительница Грёз, Хозяйка Сновидений и моя прекрасная госпожа, — нараспев произнёс я, облачая веление сердца в формальную молитву. — Ты, Стражница Тёмных Залов, Покровительница Ночных Путей и владычица моей души. Я, Ульрих Зиберт, взываю к тебе не как паладин и священник, а как тот, кому ты стала другом и светом в бесконечной тьме! Отрекись от своего Царства, отринь божественные силы, передай свой Престол Галадийру Эгору Рундригу ауф Каапо, моему наставнику и учителю, хранителю знаний и величайшему магу в мире! Исчезни, Владычица Снов, пади богиня, но вернись ко мне, о Ирулин!

— Что ты наделал? — прошептал Эгор, и его негромкий голос сотряс весь мир.

— Отдаю вам то, к чему вы так стремились, — любезно подсказал я, не удержавшись от нотки торжества в голосе.

— Я убью тебя, уничтожу вас всех! — воскликнул он.

— Не выйдет, — качнул головой я. — Пока я был Нризом, то вас по-настоящему боготворил, да и когда вновь стал собой, эти чувства не сильно изменились. Я вас бесконечно уважаю и восхищаюсь вами, разделяю вашу любовь к магии и тягу к знаниям. Я поклоняюсь вам, Галадийр, а ни одно божество не причинит вред своему верному последователю!

Я нисколько не врал. Сейчас, когда исчезли разделяющие нас противоречия, когда злость, накопленная за сорок лет рабства стала казаться детскими капризами, я действительно восхищался этим человеком. Миру Итшес не хватало бога знаний, но теперь я наблюдал за его рождением.

Эгор… вернее, бог Галадийр, стоящий рядом с нами, словно вырос, возносясь над горизонтом. Закрытое Око, Символ над его головой, внезапно раскрылось, явив в качестве зрачка гранёный кристалл. Листы книг, струящиеся под ногами нового бога начали всё быстрее и быстрее поглощать окружающие облака. Цветок каралии и перо Ночного Странника в руках Ирулин исчезли, а Символ над головой погас. Гигантская затмевающая мир фигура стала быстро уменьшаться, исчезла божественная двойственность, теперь рост Ирулин стал ростом очень высокого человека. Крылья за её спиной пропали, а туманное платье материализовалось, став обычной белой тканью.