Воронцов

Хотя Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна желали сыну другой жены, они отнеслись к невестке приветливо. А Мария Васильевна не жаловала родителей мужа. Привыкшая вращаться в высшем свете, она считала их отсталыми провинциалами.

Вскоре Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна отправились с молодоженами на Кавказ. Михаил Семенович проводил сына и его супругу через Малую Чечню в Воздвиженское. Здесь Семен Михайлович принял в свое подчинение полк.

Некоторое время спустя С. М. Воронцову доложили, что в крепость пришли три горца — посланцы Хаджи Мурата, одного из самых прославленных сподвижников Шамиля. Через своих нукеров Хаджи Мурат просил у русских защиты и покровительства.

Хаджи Мурата отличали исключительная храбрость, ловкость и предприимчивость. Он участвовал во многих сражениях с русскими, в том числе в обороне Гергебиля и Салт. Враги Хаджи Мурата постарались очернить его в глазах Шамиля и преуспели в этом. Шамиль заявил, что вина за последние поражения горцев лежит на Хаджи Мурате. Он даже назвал Хаджи Мурата трусом и приказал ему явиться к нему для ответа за свои действия. И тогда Хаджи Мурат, опасаясь мести со стороны имама, решил искать спасение у русских.

С. М. Воронцов, узнав о желании Хаджи Мурата перейти на сторону русских, выехал из крепости с батальоном пехоты, чтобы, если потребуется, защитить знатного перебежчика. А М. С. Воронцов обратился вскоре к Николаю I с предложением оставить Хаджи Мурата на положении гостя, а не пленного. Командующий надеялся использовать Хаджи Мурата в дальнейшей войне с Шамилем.

Михаил Семенович предложил сыну отправить Хаджи Мурата с почетной охраной в Тифлис. 9 декабря состоялась первая встреча командующего и Хаджи Мурата. Воронцов обещал собрать всех пленных мюридов и обменять их на семью Хаджи Мурата, которая осталась в руках Шамиля.

Тифлисцы отнеслись к Хаджи Мурату с уважением. Его приглашали на вечера и балы. Он даже научился играть в шахматы.

Среди русских Хаджи Мурат прожил пять месяцев, и за это время, как отмечал Михаил Семенович, он «увидел и вполне убедился в нашей веротерпимости». В апреле 1852 года Хаджи Мурат обратился к М. С. Воронцову с просьбой разрешить ему съездить в Нуху для исполнения религиозных обрядов.

Разуверившись в возможности русских вызволить его семью, Хаджи Мурат решил бежать от них. 22 апреля, воспользовавшись беспечностью охраны, сопровождавшей его на прогулке, он осуществил свой план. Однако на следующий день он и его нукеры были обнаружены невдалеке от крепости, и в схватке все они погибли. М. С. Воронцов сказал, что Хаджи Мурат умер так же, как жил, — отчаянно-храбро.

1851 год завершился переполохом в военном министерстве. Оказалось, что чиновники проглядели 50-летие службы М. С. Воронцова на военном поприще и не доложили об этом юбилее императору.

25 декабря 1851 года, ровно в полночь Светлого Христова Воскресенья в дом к Воронцовым в Тифлисе вошел фельдъегерь и вручил Михаилу Семеновичу рескрипт императора. В рескрипте говорилось: «Князь Михаил Семенович! Князь Михаил Семенович, в конце прошедшего года совершилось пятьдесят лет со времени вступления вашего на поприще военной службы. Ознаменовав себя, с самого начала, подвигами примерной храбрости в том самом крае, которым управляете ныне в звании Моего наместника, вы принимали самое блистательное участие во всех войнах, совершенных в царствование Императора Александра 1-го, отличаясь всегда высоким воинским мужеством и всеми качествами благоразумного военачальника; столь же важны и существенны заслуги ваши во время последней турецкой войны, при покорении крепости Варны. Призванные к управлению Новороссийским и Бессарабским краем, вы успели развить все отрасли народного богатства, устроить местное управление и довести этот край до той высокой степени процветания, на которой он ныне находится. В сознании ваших достоинств, Я с полным доверием возложил на вас звание наместника Кавказского и главнокомандующего Отдельным Кавказским Корпусом и вы вполне оправдали Мои ожидания. По части гражданской вашею неутомимою деятельностью и заботливостью сделаны весьма важные преобразования и значительные улучшения, которые должны послужить к благоустройству края и непосредственному благосостоянию всех и каждого, что составляет главнейшее Мое желание; с равным удовольствием вижу, что военные действия на Кавказе, направляясь к достижению указанной Мною цели, сопровождаются постоянными успехами и ознаменованы в последнее время самыми блистательными победами в Чечне, в Дагестане и на Правом фланге Кавказской линии».

Рескрипт — прекрасная характеристика деятельности М. С. Воронцова за пятьдесят лет службы. Немногие могли похвастать получением такого хвалебного рескрипта. И за меньшие военные заслуги Николай I присваивал звание генерал-фельдмаршала. Однако рескрипт заканчивался такими словами: «В изъявление особенного благоволения и искренней признательности за достохвальные труды ваши, с примерным самоотвержением на пользу Престола и Отечества подъемлемые, Я признал справедливым присвоить к носимому вами, с нисходящим потомством, Княжескому достоинству — титул Светлости»24.

Конечно, титул светлости тоже почетен. Мало кто из (пожалованных в князья имел его. Но этот титул можно было получить и за заслуги на гражданском поприще.

Александр I многие годы отказывался присвоить М. С. Воронцову звание полного генерала. Лишь в последний год своей жизни он сменил гнев на милость, и в пасхальный день 1825 года наконец-то Михаил Семенович стал полным генералом — генералом от инфантерии. А Николай I, несмотря на все его хвалебные рескрипты в адрес М. С. Воронцова, несмотря на широко распространенное мнение, что тот давно заслужил звание генерал-фельдмаршала, так и не присвоил ему это звание. И если бы император пережил Михаила Семеновича, то возможно, что тот так и не стал бы генерал-фельдмаршалом.

Обращаясь к содержанию рескрипта, М. С. Воронцов пишет с сарказмом А. П. Ермолову: «Я должен быть благодарен за лестные слова этого рескрипта и за то, что наконец вспомнили о 50-летней моей службы военной, не говоря уже о том, что три года до того я служил и по гражданской»25. Таким образом, 50-летие служения Михаила Семеновича отечеству на военном и гражданском поприщах, исполнившееся в 1848 году, петербургское начальство также проморгало.

Ходил слух, что в свой юбилей станет генерал-фельдмаршалом военный министр А. И. Чернышев. Это было бы очередным оскорблением для М. С. Воронцова, так как он имел большие основания для получения этого звания. В связи с возможным производством Чернышева Михаил Семенович писал Ермолову: «Ежели произведут мимо меня, то это будет для меня большая услуга: ибо тогда могу и должен без всякого могущего быть упрека пойти на покой совершенный и тем продлить хотя немного жизнь, и то самым приятным и безукоризненным образом»26. Чернышев не был произведен в генерал-фельдмаршалы, и у Михаила Семеновича не оказалось причины проситься в отставку.

В 1851–1852 годах М. С. Воронцов провел ряд военных операций за рекой Лабой, чтобы лишить непокорных горцев полей и сенокосов. А Шамиль из Дагестана отправился в Чечню. В начале 1852 года он собрал большие силы для осуществления своих планов. Начальник левого фланга А, И. Барятинский, противодействуя мюридам Шамиля, с 12 тысячами воинов сумел покорить большую часть Чечни. Но; небольшой русский отряд, направлявшийся к занятому горцами аулу Гурдалы, натолкнулся на главные силы Шамиля и вынужден был отступить. Шамиль, ободренный успехом, решил совершить набег на Сунжу, разорить мирные аулы (и угнать побольше скота. Планы Шамиля стали известны А. И. Барятинскому, и он ударил по войску имама всеми имевшимися у него силами. Шамиль потерпел полное поражение. Русским оставалось овладеть переправой на реке Мичик. Эта река была последней преградой в наступлении на Чечню.

А. И. Барятинский направил небольшой отряд к переправе через реку, а главные силы без боя овладели перевалом через Качкалыковский хребет. Этим силам также предстояло форсировать Мичик, на противоположном берегу которого находилось войско Шамиля — 8,5 тысяч конницы и 12 тысяч пехоты. По штурмовым лестницам и канатам взбирались егеря на неприступный берег Мичика, втаскивая на своих плечах горные орудия. А в это время другой отряд переправился выше по течению в незащищенном месте и внезапно напал на правый фланг горцев. Мюриды Шамиля, атакованные с двух сторон, в панике разбежались, понеся огромные потери. Кавалерия гнала неприятеля до самых гор.

Войско Шамиля потеряло убитыми пятьсот человек. Потери Барятинского составили 11 раненых. В донесении М. С. Воронцова военному министру говорилось: «Эти важные результаты достигнуты с самой малой с нашей стороны потерею <…> благодаря распоряжениям генерал-адъютанта кн. Барятинского и мужеству войск, которые нигде не давали неприятелю времени останавливаться»27.

После этого разгрома положение Шамиля оказалось безвыходным. Войну на Кавказе можно было считать закончившейся. Однако начавшаяся вскоре Восточная (Крымская) война 1853–1856 годов стала спасением для имама. Возвратившись в свою резиденцию в Ичкерии, Шамиль объявил, что турецкий султан призывает всех мусульман Кавказа к священной войне с Россией. Имаму удалось собрать под свое знамя около 15 тысяч человек. С этим войском он надеялся пробиться к Тифлису, чтобы соединиться с турецкой армией и одержать верх над гяурами-русскими.