Воронье

— Ну, займись Нелл. Она туда не пойдет. Ей не нравится быть в толпе.

— Это всего лишь один человек!

— И это все, что нам надо.

— Да они нас размажут!

Он впал в панику.

Если Ромео запаникует, то от него не будет никакого толку.

— У нас все будет о'кей, — сказал ему Шон. — Эти Ботрайты не станут связываться с нами. Они уже успокоились. И со всем согласны. Они не хотят никакого беспокойства, Ромео. И я приготовил небольшой сюрприз, который будет просто великолепен. И тут ты должен мне доверять.

— Что я-то должен делать?

— Держись поближе к Нелл. Как я и обещал тебе, у нас все будет в порядке.

Все просто и ясно! Но Шон не мог объяснить ему, как он облажается со своей трусостью.

Положив трубку, Шон вышел на воздух и стал смотреть на звезды. Ему надо было успокоиться. Затем он снова вошел в дом, прошел через гостиную и холл в ту комнату, которую делил с Джейсом. Было уже за полночь, но Джейс еще не спал, увлеченный своими играми. Шон лег на кровать и уставился в потолок.

Когда Джейс убивал кого-то из своих врагов, раздавался тонкий сдавленный писк. Эти предсмертные вопли вызвали у Шона ностальгию.

— Эй, Джейс, — наконец сказал он. — На каком ты уровне?

— На третьем.

— Ты прикидывал, как иметь дело со Стервятником Хуанг Шаном?

Джейс уставился на него:

— Нет. А зачем? Он собирается напасть на меня?

— Не обязательно. Он может и помочь тебе. Но я не хотел бы распространяться…

— Расскажи мне!

— Мои уста запечатаны. Но наблюдай, как его глаза меняют цвет.

Джейс не мог скрыть благоговейного трепета.

— До какого уровня вы добрались?

— В этой игре? — спокойно сказал Шон. — Ну да… я был Крылом Митрана.

— Крылом Митрана? Ух ты! И вы больше не играли?

— Угу.

— Почему?

— Не знаю. Это же не настоящая жизнь. Тут нет сложностей. Нет убедительных страхов. И знаешь что? Я думаю, что тут всего лишь одна тысячная того, что есть на самом деле.

Суббота

Ромео рано утром зашел в кафе Труди и взял сандвич с яичницей.

Тут было полно полицейских. Одна большая ниша у стены была полностью забита этой ветчиной. Даже старый пузатый коп был здесь — тот, что вчера встретился с ним во время погребения. У него был какой-то жалкий и одинокий вид. Он сидел сам по себе, пока остальные копы гоготали и рассказывали друг другу истории.

Ромео решил было подойти и поздороваться с этим старым кабаном, но передумал. Разговаривать с копом? Шон осудил бы его.

Доедая на ходу свой сандвич с яйцом, он вышел и поехал к дому Нелл. Припарковался он в ста ярдах от Эгмонт-стрит, откинул спинку сиденья и настроился на волну 103,9. Он надеялся услышать новости о предстоящей пресс-конференции. Но все, что он услышал, был непрерывный поток банальностей — поп-мелодии, слащавые и жирные, как его недавний сандвич. Он откусил еще три куска и выкинул его.

«Если я сейчас двинусь в дорогу, — подумал он, — то до темноты отмахаю пятьсот миль. Ночь проведу в Майами, а утром — полет на Тринидад. Девушки, ром, калипсо».

На пляже он найдет какую-нибудь симпатичную девушку, которая научит его, как танцевать калипсо.

И тут Ромео открыл глаза. Оказывается, он уснул. Подняв глаза, он увидел, что Нелл уже на улице, садится в свою машину. На ней был брючный костюм, а в ушах болтались серьги. Ромео мгновенно понял, что она направляется на пресс-конференцию. Из глубины сердца хлынул страх. «Я так и знал. Я должен был сказать тебе. И я скажу,Шон. Они нас размажут».

ШОН чувствовал легкость в голове от возбуждения. Отправляясь на пресс-конференцию, он надел свою выцветшую вельветовую куртку — единственную, которая у него была, одолжил галстук у Митча, а свой пистолет 32-го калибра засунул сзади за широкий пояс. «Что бы там ни случилось, — подумал он, — я готов. Вот так и надо жить. Я пытался вести какой-то другой образ жизни, но это единственный путь — всё в огне». Он занял пассажирское сиденье в потрепанном джипе «Либерти-02» Ботрайтов. Тара вела машину, а остальные устроились сзади. Выражение лица Тары было мрачным, но решительным. С ней все будет в порядке, подумал Шон. Так вот люди и становятся солдатами. Зажужжал его телефон, он ответил, и Ромео сказал:

— Нелл собирается на вашу пресс-конференцию.

— Что?

— Она уже направляется туда.

— Откуда ты знаешь?

— Она уже готова.

— Подожди, — сказал Шон, повернулся к Митчу: — Разве ты не говорил, что Нелл сегодня не будет?

— Я думал, что она не появится, — ответил Митч. — Похоже, она передумала.

Шон передал это Ромео:

— Митч говорит, что она передумала.

— Она передумала? Вы что, с ума сошли? Если она будет на пресс-конференции, я к ней и пальцем не прикоснусь! Я вообще ни к кому не прикоснусь. Они нас с дерьмом смешают!

— Ладно. Постарайся успокоиться.

— Ты хочешь, чтобы я успокоился? Так ты сказал? Это мятеж! Они прикончат нас!

— Ты же знаешь, я сейчас в машине. И действительно не могу говорить.

— Шон! С нами покончено!

— У нас все в порядке, Ромео. Продолжай свое дело.

Они как раз разворачивались на стоянке у гостиницы, и он резко выключил телефон. Представитель лотереи штата Джорджия, мистер Крив, с маленькими, как бусинки, и бегающими глазками, встретил их и торопливо провел сквозь рой репортеров к боковому входу в гостиницу. Они очутились в зеленой комнате. Тара и Пэтси расположились на складных алюминиевых стульях, и две женщины занялись их гримом. Джейс устроился в углу, продолжая уничтожать орды врагов. Тем временем Крив безостановочно болтал.

— Оповещение состоится в покоях Винса Дули! Местная телестанция Саванны покажет нас в прямом эфире, и еще будет подключение CNN и Fox. Ребята, передача пойдет по всему свету! Это будет не только самый большой день в вашей жизни — нет, это будет самое большое событие, что случалось в этом городе! Ну и кашу заварил Брунсвик!

Никто ему не ответил.

Шон попытался прикинуть. Может, Ромео прав? Может, они в самом деле попали в ловушку? Хотя нет никаких ее примет. Никто не перешептывается, не обменивается многозначительными взглядами. Просто у всех утомленный вид. Но вдруг ты ничего не знаешь. Что тогда? Ты не можешь быть настолько уверенным.

Он отвел Митча в угол комнаты и, поправляя ему галстук, тихо спросил:

— У тебя тут все будет в порядке?

Митч пожал плечами. Его толстые губы уныло обвисли — но у него всегда было такое выражение.

— Пять минут! — воззвал Клив. — Как мы будем вести себя? Пять минут — и жизнь изменится! Это в самом деле потрясающе!

Приглушив голос, Шон спросил Митча:

— Ладно. Так когда ты спас меня?

— Третьего марта.

— И где мы были в то время?

— В Гринвилле, Южная Каролина.