Воровской дозор

Впрочем, в последние годы больше всего генерал-майора интересовал другой типаж, некто Дорбик Игнат Макарович. И ему несказанно повезло: на таможне был задержан семидесятипятилетний старик, у которого изъяли сразу два паспорта: французский и российский. Французская полиция направила по нему запрос, и по материалам дела, что было заведено на него лет десять назад, Дорбик являлся одним из крупнейших контрабандистов произведений искусства. В уголовной среде он был известен под прозвищем «Старый». Его деятельность по праву вызывала восхищение: он сумел создать на территории Европы целую империю, куда со всего света вагонами вывозились артефакты. Эта была по-настоящему крупная фигура, какая попадает в сети не каждое десятилетие.

Впервые Полуянов узнал о Дорбике десять лет назад. Тогда в музей искусства Нагасаки из зала Эрмитажа была продана картина Рембрандта «Незваные гости», как выяснила последующая экспертиза, оказавшаяся искусной подделкой. Репутации российского музея был нанесен значительный ущерб. Именно после этого случая удалось выйти на Игната Дорбика, организовавшего кражу подлинника.

Впоследствии его имя неоднократно фигурировало среди заказчиков кражи и организаторов. Вот только никак не удавалось установить, как он выглядит. И вот четыре года назад один из покупателей заснял человека, представившегося экспертом раннефламандской живописи, – седого мужчину лет семидесяти пяти. Как позже выяснилось, этим человеком и был знаменитый Дорбик Игнат Макарович, организатор резонансных ограблений и удачливый контрабандист.

Вот с такими преступниками постоянно выходили сложности. Интерпол всякий раз находил какие-то доводы, чтобы оттянуть экстрадицию, а то и вовсе отказать в требовании выдачи. Впрочем, в отказе не было ничего удивительного, документы Интерпола всегда носили исключительно рекомендательный характер, руководство обычно действовало исходя из собственных интересов: могло удовлетворить просьбу, а могло проигнорировать.

Но тот случай был особенным, и генерал-майор во что бы то ни стало хотел добиться его экстрадиции, хотя бы потому, что ущерб государству был нанесен на десятки миллионов долларов.

Как только Дорбик был обнаружен во Франции, генерал-майор тут же подготовил документы на его экстрадицию.

Французская полиция уже готова была арестовать международного преступника, за которым числилось немало блистательных краж, но самым неожиданным образом вмешался Интерпол, заявив, что хорошо бы сначала проследить за ним и установить все его контакты. Однако Дорбик трижды уходил от слежки, в какой-то момент даже казалось, что его следы затерялись навсегда, но французская полиция, проявляя невероятное упорство, его находила. Именно в этом деле произошло серьезное противоречие между местной полицией и Интерполом, без конца вмешивающимся в расследование. Французская полиция забрасывала министерство жалобами, но ни один из отправленных рапортов не достиг своей цели – они вязли где-то в верхних этажах власти.

Дорбик попался с поличным, когда принимал краденый груз от одного из внедренных агентов. Тогда его, пренебрегая рекомендациями Интерпола, посадили в крепость, как думалось, на ближайшие десять лет. Однако дело развернулось совсем иначе – вновь вмешался Интерпол, причем на самом верхнем уровне, и в камеру к Дорбику зачастили адвокаты. Интерпол вел какую-то свою сложную игру, не желая выдавать старика российской стороне, и ссылался на то, что для экстрадиции недостаточно доказательств, хотя их набралось на двадцать шесть томов (причем только по самым громким делам).

Несколько месяцев назад генерал-майор Полуянов решил, не поставив в известность Интерпол, вести переговоры о его выдаче напрямую с Парижем. Уже был согласован срок, цель и час, когда полицейские привезут Дорбика в Шереметьево, но в самый последний момент из Парижа позвонил комиссар и сообщил о том, что тот бежал. Причем комиссар был не на шутку раздосадован и наотрез отказался делиться подробностями, сославшись на служебное расследование.

Генерал-майор Полуянов лишь покачал головой. Трудно было представить Дорбика перелезающим через забор. Скорее всего, внутри тюрьмы ему помогли всесильные «доброжелатели». В этом деле было много непонятных страниц. Не исключено, что Интерпол просто пошел с ним на сделку, предоставив свободу в обмен на картины, которые были им украдены. Такое тоже происходит нередко.

Полуянов стал думать о том, что Дорбик, сделав пластическую операцию, отошел от дел, а то и просто где-то тихо скончался в окружении многочисленных родственников (все-таки возраст у него был почтенный), но бессмертный старик неожиданно вновь проявил себя в Италии, где организовал кражи полотен Граначчи Франческо и Филиппино Липпи.

Он появился так же неожиданно, как и пропал, но генерал-майор всерьез надеялся, что итальянская полиция не собьется со следа.

Полуянов внимательно рассматривал фотографию Дорбика. Седой. Худой. С глубоким пронизывающим взглядом. Ну, что еще? Весьма интеллигентная внешность, какая подошла бы профессору университета. По его виду никак не скажешь, что это – один из главных контрабандистов Европы по произведениям искусства. И следовало отдать ему должное – разбирался он в произведениях искусства как настоящий специалист. Особенно был силен в итальянской живописи позднего Ренессанса. Его интересовала Флоренция, где только в одних запасниках хранились такие впечатляющие шедевры, каких не отыщешь во всех знаменитых музеях, вместе взятых.

Правда, в последнее время о Дорбике совершенно ничего не слышно. Ведь он старый прожженный лис, побывавший во многих переделках, чувствующий опасность за версту, затаился в какой-то норе и даже хвост наружу не показывает. Имелась неподтвержденная информация, что человек, очень похожий на него, был встречен в Лондоне под именем Уайт, но эту информацию следовало перепроверить.

Вошедший секретарь, двадцатишестилетний старший лейтенант со старинным именем Кузьма, заставил его оторваться от бумаг.

– Товарищ генерал-майор, к вам Хабаков из следственного отдела.

– Пусть заходит, – произнес Полуянов, закрывая папку.

Арсений вошел, как всегда прямой, с расправленными плечами. Застыл у дверей, дожидаясь приглашения, и, получив его, четким шагом устремился к предложенному стулу.

– Ты по поводу Феоктистова? – спросил генерал.

– Так точно!

– Секретарь уже доложил мне… Значит, часть коллекции обнаружилась в Лондоне?

– Именно так. Здесь все бумаги, – пододвинул Хабаков подготовленную папку. – Все сопроводительные документы, указывающие на то, что миниатюры принадлежат именно ему. На одну сохранилась даже квитанция из антикварного магазина.

– Феоктистов аккуратен.

– Да, этого у него не отнять! Остальные его миниатюры неоднократно экспонировались на международных выставках. Никаких вопросов, кому принадлежат миниатюры, возникнуть не должно.

Полуянов открыл пододвинутую папку и внимательно ознакомился с содержимым. Оформлено грамотно, со всеми требованиями. Документы снабжены фотографиями, где улыбающийся Феоктистов позирует на фоне украденных миниатюр (как знал!). Многочисленные упоминания в прессе о его коллекции с цветными снимками, копии заключения экспертов…

Отложив папку в сторону, генерал сказал:

– Сегодня же передаю материал в работу. Хочу тебе честно признаться, в последнее время у нас с Интерполом не самые безоблачные отношения. В первую очередь они работают на собственные интересы и свой имидж, и нам приходится все это учитывать… Ладно, это уже моя забота. Официальное заявление написано, а там пусть они сами решают… Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы дело не тормознули. Только учти, материальные ценности здесь очень большие, кроме того, есть еще такое понятие, как международная мафия, именно она занимается кражей произведений искусства, поэтому операцию мы будем проводить в режиме строжайшей секретности. Договорились?