Воровской орден
Шрифт:
В общем-то, он мог бы ехать и один. Но где бы он в этом случае взял наручники? Проблема обратной доставки убийц в Симферополь — в сроки, ограниченные рамками следствия, — была для него куда важнее проблемы розыска и задержания. По крайней мере, он так тогда считал. 36 лет — это все-таки такой возраст, когда накопленная опытность причудливо совмещается с почти мальчишеской самоуверенностью. Чего греха таить, Мешков был очень уверен в себе.
Чтобы правильно понять, почему в дальнейшем он действовал, мягко говоря, нестандартно, нужно сказать, что, как всякий серьезно увлекающийся восточной школой единоборств, Мешков был глубоко погружен и в философскую специфику этой школы.
— Японцы
Как только прилетели в Ташкент, Витя Иванов сказал, что надо обратиться за помощью в местную милицию.
— После того как мы скажем, что нам надо, — ответил ему Мешков, — можно будет брать обратный билет.
Вите дальше не надо было ничего разжевывать. Но после этих слов он явно погрустнел.
— Пойдем сразу к тетке Лисуненкова, — сказал Мешков. — Если они там, будем брать.
— Ты в своем уме? — возмутился Витя. — Нужна установка. Нужно блокировать квартал. Нужно их выпасти. А так — лезть на пулю или нож… Чего ради?
— Тогда я пошел один, — сказал Мешков.
Нужно отдать должное Вите Иванову. Он догнал Мешкова, и они пошли вдвоем.
— Где ваш племянник? — спрашивал Мешков женщину.
— Не знаю. — чуть не божилась она.
А по глазам было видно; знает!
— Где он? — повысил голос Мешков.
— Турткуль, — невольно вылетело у женщины…
— Пустыня. Мазанки. Верблюды. Едем сами по себе. Государства за спиной нет. Витя совсем скучный стал, — со смехом вспоминает Мешков. — Наконец мы в Турт-куле. Вижу, идет капитан милиции. Я его окликнул и жестом показал: подойти!
— А почему сам не подошел?
— Так я ж тебе говорил про сатори. Чувствую: если я сам подойду, да буду все объяснять, да взывать к его сознательности, он не отреагирует как надо. И вот вижу: у него голова, как башня у танка, медленно-медленно поворачивается. Навел на меня глазки, ощупал, но подошел. Витя ему под нос свои «корочки». А там — большими буквами — МВД СССР! Приходим в отдел. Вижу, сотрудники явно подшофе. Какое-то барахло разбирают. Капитан их выгнал. Кладу перед ним фотографии Овчинникова и Лисуненкова. «Видел таких?» Качает головой: нет, не видел. А по глазам вижу: видел! Не мог не видеть. В тех краях каждый человек на виду. Тогда я ему говорю: «Если ты нам поможешь, то ты уже не капитан. Ты уже — майор! А если не поможешь, то я не ручаюсь, что ты не станешь старшим лейтенантом». Все сразу понял капитан, дал машину и указал, куда надо ехать. В соседнюю ПМК — передвижную механизированную колонну.
Не буду тебя
томить. Они, конечно, были там. Но тут вот что нужно учесть. Лисуненков — с его золотыми руками — починил списанный экскаватор. И этот экскаватор работал. Погрузка грунта в одну автомашину стоила 50 рублей. А машин приходило за день бог знает сколько. Во-первых, дикая производительность труда. Все-таки вместо одного экскаватора работало два, а по документам — один. Во-вторых, начальство имело вместе с Лисуненковым и Овчинниковым ежедневный гарантированный куш. А подчиненные, прежде чем ответить на мои вопросы, поглядывали на начальство. «Не знаем. Нет у нас таких». А я опять нутром чую. Узнали по фотографиям! Здесь они!Вижу на Доске почета фотографию человека с хорошим лицом. Может быть, хоть этот не станет врать? Спрашиваю: кто это? «Главный механик». Я — Вите: срочно за ним! А сам отзываю в соседнюю комнату одного из тех, по кому явно было видно, что знает. И очень жестко спрашиваю: где они?
Смотрю в окно на барак и вижу: идут! Идут мимо конторы, где я нахожусь. Выскакиваю из комнаты, подзываю парня помоложе и говорю: пойди и скажи вон тем, что их вызывают в отдел кадров. Больше — ни слова! Парень, кажется, все понял. Одно плохо: не пошел, а побежал.
А я мечусь по кабинету. Сплошные письменные столы. Никакого простора для захвата. И переставлять уже некогда. Они вот уже, рядом, топают по коридору. Тогда я сажусь за главный письменный стол, слегка разваливаюсь и начинаю изображать комсомольского босса тех лет. Седины у меня тогда было совсем чуть-чуть. Подходил вполне. Говорю Овчинникову с Лисуненковым: я, ребята, из обкома комсомола с проверкой. Имею поручение поработать с несоюзной молодежью. А мне сказали, что вы и есть та самая молодежь. Они: ха-ха-ха!
А я слышу: шаги по коридору и голос Вити. И дальше как бы со стороны вижу, что делаю. В ушах — легкий звон. В теле — какая-то особенная легкость. Одна рука у меня как бы сама по себе делает упор на письменный стол. И я лечу на этой руке к Овчинникову. Мне его, самого злобного, самого испорченного, надо было взять первым.
Есть в кунг-фу очень красивый прием. Называется «коготь орла». Двумя пальцами — за адамово яблоко. Другой рукой — за волосы.
— Покажи на мне, хочу почувствовать, — перебил я Мешкова. Юра показал. И я понял, что, примени он этот, прием всерьез, с большей силой, этот очерк не был бы написан.
— Понимаешь, — продолжал Мешков. — у меня все время стоял перед глазами Владимир Г. Это было какое-то наваждение. Понимаю, что работал осатанело, так нельзя. Но понимаю и другое: если бы работал иначе, вяло, никто бы мне ничего не сказал. Никого бы я не нашел.
— Ладно, — сказал я ему, — я лично тебя понял. То было время, когда добиться правды и справедливости можно было только одним путем — нарушая инструкции и совершая какие-то неправомерные действия. Будем надеяться, что это поймут и читатели. Итак, ты взял его на прием «коготь орла». Ты заранее это решил или…
— Когда я летел на Овчинникова, я еще не мог предвидеть, в какую сторону он отпрянет, как будет защищаться. Как же я мог заранее спланировать тот или иной прием? Нет, тут тоже действовало сатори.
Я летел на Овчинникова и кричал Вите Иванову: «Витя, второй — твой!» Витя из своего «Макарова» — в потолок. Страху нагнал. Лисуненков прижался к стене и заорал: «Сдаюсь!» Витя надел на него наручники. «Мне!» — кричу ему, сидя на Овчинникове. «Нету», — говорит Витя. «Как нету?» — «Не взял». — «Как не взял?» — «Думал: тяжело будет таскаться с двумя наручниками». Конечно, еще одна была причина. Просто он даже подумать не мог, что мы их будем брать вдвоем. Думал, что у местной милиции наручников хватит.