Ворожей Горин – Посмертный вестник

— Там особый ритуал для этого проводится, — просвещал меня отец Евгений, — на крови и при свидетелях, одним из которых должен быть непременно представитель Совета.

— Духовенства? — забросил я удочку в надежде выудить хоть какую-то информацию об этом таинственном Совете.

— Совета, — сказал, как отрезал, отец Евгений и продолжил открывать мне раклад. — Сделано это не было, а стало быть, их притязания на силу ворожеи Варвары, которую ты знаешь под фамилией Семенова, законны.

И тут вот какая штука — я бы с превеликой радостью вернул этим самым законным наследницам дар бабки Семеновой. Сто лет он мне не нужен! Да только оказалось, что сила эта передается лишь после смерти носителя. Взять и просто передарить ее никак не выйдет, нужно обязательно помереть перед этим. А на это я уже не согласен. Вот и выходит, что теперь на меня ведется охота. Одно радует — существует организация, которая все подобные споры разруливает, ее представителем как раз и является отец Евгений. Как я понял, это не церковь в чистом виде, а какое-то ответвление от нее. Ну, вроде как милиция и ОМОН при ней, только в духовном плане. Сама церковь регулирует в стране вопросы духовные, а эта странная организация, которую отец Евгений называет Советом, решает определенные нетривиальные задачки. Сам отец Евгений, кстати, при этой организации служит экзорцистом, как я понял. Во всяком случае, именно так он описал свою роль в Совете, когда я его окончательно задолбал своими вопросами.

— То есть службы ты не служишь, — уточнил я в тот радостный для меня день, — ну, литургию там, отпевания, венчания…

— Могу, но не служу, — кивнул мне священник. — У меня иное послушание. Скажем так, я работаю негласно и с теми материями, от которых церковь никогда не открещивалась, но и открыто не признавала. Ты «Звездные войны» смотрел? — внезапно поинтересовался он. Я кивнул. — Так вот, чтобы тебе было понятнее, я своего рода эксперт по темной стороне силы.

— Ситх, что ли? — уловив ироничную манеру общения священника, пошутил я.

Однако получил вполне себе серьезный ответ, в котором на шутку не было и намека:

— Я не примкнул к ней. Я ее изучаю и провожу мероприятия по противоборству лицам, ее практикующим.

— Ворожеям?

— Ворожеям, — кивнул мне отец Евгений, — а также ведьмам, колдунам, оборотням, упырям, вурдалакам и так далее по списку.

— Капец… — выдохнул я обреченно. — То есть ты на полном серьезе заявляешь, что вся эта фольклорная дичь существует в реале? Что все они обитают с нами под одним небом и не являются плодами народного творчества?

— Да, — коротко ответил священник и пристально посмотрел мне в глаза.

— Кошмар. И что же, они все — представители темной стороны?

— Нет, конечно. Среди них есть и приличная публика, — признался священник. — По правде сказать, ваш мир ничем не лучше и не хуже нашего. Большая часть, как ты выразился, этой публики — приличные люди. Но, как и в нашем мире, среди вас попадаются те, кому закон, как говорится, не писан.

— А не рано ли ты меня из мира людей вычеркнул? — обиделся я на слова священника.

— Нет, ворожей Горин, не рано. Ты теперь до смерти часть иного мира. И чем раньше ты это осознаешь, тем проще адаптируешься, — он вдруг пожал плечами и добавил. — Если не помрешь в день летнего солнцестояния на дуэли с Пелагеей.

— И каковы мои шансы? — уже догадываясь, каков будет ответ, поинтересовался я.

— Поживем — увидим, — пожал плечами священник. — Все зависит от твоего прилежания и трудолюбия. Как потопаешь, Горин, так и полопаешь. Всему учиться нужно. И тому, как жить, и тому, как умирать.

— И тому, как воевать?

— Именно.

С этого разговора и началось мое знакомство с миром Ночи и путь познания таинственной ворожейской силы. С того самого дня начались и мои тренировки с отцом Евгением. К примеру, в рамках сегодняшней я должен был заставить его увидеть то, чего на самом деле нет. Я выдумал карандаш, а затем внушил его своему невольному наставнику. По сути, именно так ворожеи и действовали, только масштабы были несопоставимыми. Наведение мороков и иллюзий, затуманивание разума, подмена реальности и смена парадигм — вот их излюбленное оружие. Если совсем упростить, то ворожеи, как я понял, были очень крутыми гипнотизерами и психологами. Менять реальные физические свойства мира, впрочем, как и ведьмы с ведьмаками, они не могли. Ну, или почти не могли — нюансов на самом деле было тьма-тьмущая.

— Карандаш пропал, — сухо констатировал факт священник, затем встал и прошелся по подвалу из угла в угол. — Да, Григорий, с таким рвением мы с тобой каши не сварим.

— Еще месяц назад я и этого не умел, — пытаясь восстановить сбившееся дыхание, ответил я священнику.

— Согласен, но ты же понимаешь, что этого мало. Катастрофически мало! Ты же осознаешь, что с этими детскими фокусами двум опытным ворожеям ты ничего не сделаешь? Вспомни, как крутила всей больницей Радмила! А ведь она не самая сильная из ворожей нашей страны, далеко не самая. И что ты собрался им противопоставить? Карандаш? Дашь им автограф? Горин, берись уже за ум, включай резервы и тренируйся!

— Да толку-то?

У меня уже опускались руки. Во всех смыслах. Священник был прав — я ничего не мог противопоставить двум опытным ворожеям. С теми способностями, что я успел развить в себе за эти два месяца, мне бы на детских утренниках выступать, и то не долго. Именно этими мыслями я и поделился со священником.

— Они с этими силами родились, они всю жизнь учились пользоваться ими. И вам ли не знать, что проживают они отнюдь не человеческие жизни. Сколько, вы говорили, на самом деле Радмиле лет? Под полтораста? А Пелагее, должно быть, под сотню, если не больше. Век же человека не долог. Я в сравнении с ними — младенец.

— Но ты и силой обладаешь куда большей! — возразил священник. — Варвара этот свет коптила, почитай, лет двести.

— Сил-то много, да слишком уж специфичная квалификация была у бабки Семеновой. Эти могут под себя психику людей ломать, так все вокруг изменят, что хоть стой, хоть падай! А мне почему-то мертвяки да мертвячки достались. Что мне с них толку-то? И потом, говорите, сила мне досталась великая? Какой в ней смысл, если я с ней никак совладать не могу? В широкофюзеляжном лайнере тоже дури много, а посади младенца за штурвал «Боинга», неужто он взлетит?

— Жить захочет — взлетит. И ты не младенец. Ты уже взрослый мужчина.

— А, может, в этом все и дело? Может, правы ворожеи, и сила моя никогда не станет мужчине служить?

— Не говори ерунды. Мы изучали этот вопрос. Ворожей мужчин было не много, не буду лгать, но они были. И поверь, много чего они творили.

— Скорее, вытворяли, — огрызнулся я, вспоминая те записи, что давал мне читать отец Евгений.