Восход Черного Солнца

– Пара в неделю. Иногда реше, иногда – чашфе. Решает шаман.

– Понятненько. Где берете разумных?

– Я не снаю, - побледнел незуми, понимая, что такой ответ ворону не понравится. – Прафта не снаю. Об этом нуфно спросить у верхних незу, или у клановых. Сюда их просто привозят на фагонетке.

– У вас там что, еще и свои кланы есть? Давай в двух словах ликбез.

– Простите, господин. Что я должен фам дать…

– Что это за касты у вас, говорю?

– Мы – нишние, грясь города. Мы делаем то, что никто не хочет. Что прикафут ферхние незу через шаманов.

– Например, приносить жертвы Сфере, ага. Давай дальше.

– Ферхние – те, кто слушат слугами фашим фысшим. Ученикам Феликого. А фот фысшие, из кланофых незу под городом, фот кто самый глафный. Идите казнить их, господин. Не меня. Я просто маленькая ничтошная крыса.

– Не трогайте меня, во всем виноват мудак начальник. Ну да, как же, слышали. Кстати, а мясо чье вкусней, гнома, эльфа, хоббита или человека?

– Хоббита, госпо…

Мда. Куда крысу понять, на какие вопросы стоит отвечать, а на какие нет. Сайрис в этот раз был не сильно, за то в живот и от души. Крыс согнулся, видимо физиология у нас не настолько и разная, как хотелось бы.

А вот Матиас сразу заерзал на месте. Вот, значит, как зовется его раса. В отличии от мускулистых бородатых дворфов, хоббиты больше походили на невысоких круглолицых людей. Сам бывший пленник был полноват, хотя возможно это просто особенность его вида. Никакой бороды, как у Сайриса или на статуях дергаров в застывшем городе Разорванного домена. Да на голове была непривычная для сиин короткая стрижка.

– Ты федь не оставишь меня в шифых? – осознал крыс свою грядущую судьбу. Однако ответ ворона удивил и его, и меня. Лишь Рин знала, что он так поступит.

– Не оставил бы, - с искренним сожалением ответил ворон. – Но вон тот жуткий парень в красном пончо очень трепетно относится к данному слову. Не будем его обижать.

– Чего? Ты должен прикончить эту мразь! – второй неожиданностью стала открытая агрессия со стороны Матиаса. То есть не сама враждебность – тут-то все было понятно. Любой бы на его месте пылал ненавистью к одному из своих мучителей. Просто этот парень казался мне достаточно уравновешенным и спокойным.

– Есть идея получше, бро. Знаешь, я теперь инженер. И как инженер говорю, что под всей этой клоакой по имени Доминион должна быть система вентиляции. Пусть не вороньи фильтры на электричестве, но паровые вентили гномов точно должны быть.

– А, есть такое!
– обрадовался Матиас. Но тут же снова погруснел. – Только зачем? Ну, то есть я знаю зачем нужна вентиляция в Доминионе. Только..

– Все-все, я понял тебя. Это же очевидно, бро! Я инженер простой: вижу сломанный механизм - иду его чинить.

О том, какую глобальную и невозможную вещь провозгласил сейчас своей целью ворон, никто из присутствующих до конца не смог тогда осознать. Даже хоббит, что лучше нас всех понимал его слова, не понимал этого. Хотя, для него это первое и очень косвенное участие в свершении очередной легенды Подземья.

Это тогда понял крыс. Несчастный пленник незуми сполз на пол, глаза его закатились в священном трепете и увлажнились. Все тело несчастного мелко задрожало, словно каждым словом ворон приговаривал к мучительной смерти его близких родственников.

А заметив его реакцию, сразу же заподозрил неладное и я.

– Н-нет. Ты не мофешь. Так нельзя, челофек.

– Ну-да, ну-да, крыс, как же. Гномий механизм делает «чух-чух», пар такой «пшшш», меха надуваются, и…

– Хфатит! Ты не понимаешь, глупец! Ты погубишь фесь мир! Черное Солнце сожрет нас, челофек! Одумайся!

– Одуматься? Вы приносите в жертву людей какому-то разожранному пещерному монстру! Ты кому поклоняешься, дегенерат? Это даже не бог, а тупо большое пещерное чудовище!

– Ты глупец, человек! – возразил осмелевший незуми, окончательно осознавший, что его судьба более не в его руках и мало зависит от его слов.
– Ты ничего не понял. Мы поклоняемся ей, чтобы она не поглотила фесь мир. Покуда Сфера сыта, челофек. Ей нет дела до мира снаружи. Но стоит ей проголодаться. И Черное Солнце поднимется над Доминионом. Тогда никто не будет в силах остановить. Её. Его. Это.

– Постой, то есть.. то есть вы похищаете людей в городе, чтобы скормить этой твари?! – несколько запоздало спросила Рин. И это была с ее стороны вовсе не глупость. Я хорошо помнил себя на ее месте, когда еще только начинал знакомиться с тем жутким фактом, что мир существует вовсе не по тем справедливым правилам, как мы бы того хотели.

Светлый огонек добра в душе архонки прятал это от всех за решимостью и излишней энергичностью, но на самом деле ей вовсе не шел на пользу весь этот мрак вокруг. Чуть позже, с некоторой моральной подготовкой встреча со всем этим прошла бы легче.

– Не людей, дефка, - чуть усмехнулся крыс.

Я едва успел заметить, как незуми молниеносным движением призывает слово силы и достает из него нечто крошечное, надежно скрытое за полузвериными когтистыми пальцами, после чего так же быстро закинул это нечто в рот. Я не успел воспрепятствовать этому, и приготовился снести крысу голову в случае неожиданностей, но тот лишь спокойно продолжил свою речь, не выказывая агрессии:

– Те, ф ком феликий отец признал челофека, эльфа или еффе кого, верхние не трогают. Мы берем только тех, кто не нужен, ни городу, ни Мельхиору.

– Сай, он сожрал что-то. Скорее всего, дурман, но это не точно. – сообщил я другу на всякий случай.

– Еще бы, - продолжил друг, словно не заметив моих слов.
– Ведь поймай вы ученика академии, и когда он возродится, первым делом займется геноцидом незуми. Ну-да - ну-да. – в облике Сайриса читалась такая ярость, какой я прежде никогда в нем не видел. – Спасибо за помощь, мудила.

Тум. Прозвучал выстрел триспа, вошедший аккуратно в глаз крысолюду, достигая мозга и нанося ему разряд, будто предыдущих двух пунктов было еще недостаточно.

– Кажется, я начинаю ненавидеть незуми – выплюнул Сай, словно название их вида было разновидностью яда. – Извини, братишка, не вышло у меня сдержать ему обещание сохранить жизнь. Взгляд у него прямо-таки излучал жажду сопротивления. Мало-ли, свечку мне потом за упокой поставит. Я не хочу так рисковать.

17. Ехидный лик Его. 1/2

Из оборванных страхов, недобрых мыслей, потаенной зависти и искренней ненависти. Из боли и горестей разумных был соткан бездушным богом шар Отчаянья. Существо, одержимое собственной безмерной пустотой души и безграничною болью, желающее лишь одного – нести страдание и боль другим.