Восход черного солнца

Сиани!

Он опустил голову и моргнул, снова сбрасывая с ресниц слезы. Сензи молчал, подтверждая его ужасную догадку. Если бы она была жива, подмастерье сказал бы об этом. Если бы у нее был хоть один шанс остаться в живых… Но она была в магазине в момент взрыва, а значит… И молчание Сензи это подтверждало.

Проклиная все на свете — рок, себя, Джаггернаут, истинную ночь, — Дэмьен повернулся и стал выбираться из толпы. А за его спиной полыхал погребальный костер Магистра Знаний Сиани.

Потеря. Как рана, через которую вытекла вся кровь. Неизлечимая, потому что жизненных соков не осталось. Высушенная горем.

Остаток ночи Дэмьен пытался обуздать свои чувства. Он и раньше терял друзей, даже — любимых. И каждая потеря оставляла свой горький след, островок боли и скорби. Это было понятно и объяснимо. Почему же сейчас все иначе? Может, это шок от того, что все случилось так внезапно, от ужасающего чувства бессилия, пережитого у костра, который унес жизнь молодой женщины? Или… что-то большее? Чувство, которого он не замечал за шутками и развлечениями вдвоем с Сиани? Чувство, оборванное жестоким пламенем, словно его и не было никогда. Словно какая-то часть души Дэмьена только-только начала раскрываться… и вновь захлопнулась, обожженная жаром этого ужасного огня.

Была ли это любовь? Стало бы это любовью, если бы не оборвалось так неожиданно и необратимо?

Дэмьен Райс молча плакал.

— Да ты хоть знаешь, сколько мне лет? — спросила она однажды. Сияющие глаза насмешливо блестели.

— Нет. Сколько?

— Почти семьдесят.

Дэмьен подумал тогда, что это очень здорово — в семьдесят лет выглядеть на тридцать. Удивительный возраст полной, насыщенной жизни.

Оказалось, это был возраст смерти.

Дверь скрипнула и медленно отворилась. Дэмьен приподнял голову, чтобы увидеть, кто вошел, и вновь опустил.

— Мне очень жаль, — тихо сказал Патриарх. — Я вам искренне сочувствую.

«В самом деле?» — захотелось съязвить Дэмьену. Но злости не было. Осталось только горе.

— Благодарю вас, — прошептал он.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Нет. — Дэмьен попытался покачать головой, но даже этот жест требовал чрезмерных усилий. — Не нужно ничего… Это случилось так внезапно…

— Терять близких всегда тяжело. Особенно по такой бессмысленной случайности.

— Это не был несчастный случай, — выдохнул Дэмьен.

Патриарх прошел в глубь комнаты и сел напротив. Когда он заговорил, его голос звучал необыкновенно мягко:

— Что вы хотите этим сказать?

— Что это было? Я не смог до конца понять. Она сама или лавка подверглись нападению, и защитные заклятия загорелись. Я не смог определить, что, как и почему ее атаковало. Я не знаю, что стал бы делать, даже если бы определил. И… я думаю… — Он закрыл глаза. — Я думаю, что полюбил ее.

— Я догадывался об этом, — мягко вставил Патриарх.

— Проклятие! Эта невыносимая беспомощность… — Он внезапно вскочил, перевернув стул. Отвернулся к стене, на которой висел его меч. — Я был здесь, когда она сгорала. И как я мог помочь ей? Я не сумел даже быть рядом с ней. — Дэмьен тряхнул головой. По щекам катились слезы. — Вы не представляете себе, что значит увидеть пламя, в котором она сгорела, чувствовать, что мог бы спасти ее… И сознавать, что все уже бесполезно. Беспомощно стоять, глядя, как погибает человек, который тебе дорог…

— Я понимаю вас лучше, чем вы думаете, — тихо ответил Святой Отец. Он встал и подошел к Дэмьену. Но, в отличие от Сензи, не стал брать его за плечи. — Леди Сиани была очень деятельной. Ее знали и уважали не только в Джаггернауте. Отдать ей последний долг придут представители многих общественных организаций Джаггернаута. — Патриарх замялся. Дэмьен понимал, каких усилий стоили ему последние слова. — Учитывая масштаб ее общественной деятельности, вполне возможно, что… что наша Церковь присоединится к ним.

Удивленный этим предложением, Дэмьен повернулся к Патриарху лицом. И подумал: «Если бы она была жива, они были бы ровесниками». Только как долго еще проживет Патриарх без искусственного продления молодости?

— Нет, — пробормотал Дэмьен и снова закрыл глаза. — Спасибо… Но в этом нет необходимости. Я вас понимаю… Я благодарю вас.

— Те, кто имеют дело с Фэа, всегда подвергаются определенному риску. Но от этого не легче. Не правда ли? Смерть есть смерть, и потеря есть потеря.

Патриарх, похоже, собирался добавить что-то еще, но ничего не сказал. Дэмьен был благодарен ему за это — принимая во внимание, что Патриарх мог думать по этому поводу.

— Дайте мне знать, если вам понадобится помощь, — заговорил наконец Патриарх. — Мы сделаем все, что можно. Я лично позабочусь об этом.

9

— Кончено! — прошелестел первый.

— Плохо…

— Плохо. Но все же дело сделано.

— Жаль, что мы не знали, что преграды взорвутся… — И жадно: — А то мы могли бы убить ее сами!

На некоторое время наступило молчание. Они переваривали эту приятную мысль.

— Она жила полной жизнью! — сказал наконец один.

— Насыщенной! — подтвердил второй.

— Сладкой…

— А теперь можно идти домой. Да?

Все обернулись к тому, кто, за неимением лучшего, сделался их предводителем.

— Домой, — согласился он. — Но не сейчас…

10

«Я не могу поверить в ее смерть», — думал Дэмьен. От Колдовской Лавки осталась только бесформенная груда почерневшего щебня. За последние сутки эту груду внимательно осмотрели множество специалистов. Наиболее вероятной причиной пожара они посчитали цепную реакцию защитных заклинаний при мощной магической атаке. Сиани погибла от собственных охранительных заклятий.

Дэмьен старался убедить себя, что такое вполне могло случиться. Когда творишь заклинания, легко забыть, как неустойчива физическая материя. Даже в руках посвященного.