Восход черной звезды

— Катриона, — внезапно произнес Адрас, — вы очень эмоционально реагируете на смерть этих несчастных. Сколько вам лет?

В этот момент мы как раз проходили мимо очередного подвигнувшегося мучительной казни. Мужчина средних лет был забит кнутом до смерти, и сейчас мухи облепили его тело, местами превратившееся в ошметки из кожи и мяса.

— Возраст? — сохраняя светский тон, переспросила я. — Адрас, поверьте, дело не в моем возрасте. Проблема в том, что я впервые сталкиваюсь со столь чудовищной беспощадностью и массовой жесточайшей гибелью.

Принц Мрака понимающе улыбнулся, и произнес:

— Да, светлых леди держат в рамках благополучного сказочного уютного мирка ограниченного пространства. Удивлен, что вы в принципе здесь.

Придерживая край платья и ступая по запыленной выложенной красным кирпичом дорожке, я спокойно ответила:

— Вы ошибаетесь, ваше высочество, с момента моего взросления я никогда не пребывала в ограниченном уютном мире. Войдя в права наследницы престола, я приняла и все обязанности. Среди них было нахождение во время пыток в допросной, вынесение приговоров, присутствие в момент казни государственных преступников, разбирательства на местах с мятежниками в случаях возникающей необходимости. Но… — я повернула голову и взглянула в глаза заинтересованно слушающего темного, — но мне никогда не доводилось сталкиваться со столь вопиющей, необоснованной, мерзкой жестокостью.

Юрданар настиг беззвучно, мгновенно извлек жесткую папку и расположил поверх нее листок бумаги и приготовился записывать.

— Первое, дети до пятнадцати лет должны находиться с матерями. Никаких детских загонов. Нарушение — смертная казнь.

Секретарь покорно записал, несмотря на то, что мы продолжали идти — меня очень интересовали виднеющиеся впереди здания с внушительными окнами, откуда ветер временами доносил звук, очень похожий на стрёкот ткацких станков.

— Второе, — холодно продолжила я, — телесные наказания приводящие к смерти — привилегия правителей. Правителей в Эррадарасе двое — я и мой великий супруг. Всем желающим оспорить указ придется держать ответ передо мной лично.

Секретарь, торопливо кивнув, спешно все записал.

— Третье, — продолжила я, вглядываясь в уже несомненно мастерские, — как супруга и со правительница Великого Араэдена Элларас Ашеро из рода Архаэров, я наделяю себя правом единолично даровать свободу достойным.

Юрданар споткнулся, но мужественно все записал. Адрас, продолжая являться моей опорой, лишь молча смотрел, со все сильнее разгорающимся интересом во взгляде. Я его понимала — с моим появлением в унылой и бесполезной жизни темного принца появилось настоящее и непредсказуемое приключение.

Перед мастерскими нас уже ждали — мой неизменно потешающийся над ситуацией Тэхарс и трясущийся бледный светлый лорд в темно-синем костюме, еще сильнее подчеркнувшем его бледность.

Что удивило лично меня — эллар был явно пьян. Напуган, причесан, умыт, в идеально отутюженном костюме, но пьян. Пьян настолько, что едва держался на ногах, что с одной стороны вызывало закономерное отвращение, но с другой… Что-то было в его взгляде, что-то особенное, что я привыкла видеть в глазах подчиненных проворовавшихся чиновников, во взглядах бесчестно притесняемых мастеровых, в глазах простого народа в день Народного суда — дрожащую, неокрепшую, призрачную надежду на справедливость. Надежду давно и мучительно скончавшуюся, но воспрянувшую едва в их жизни появлялась я. И безошибочно разгадав этот проблеск в глазах управляющего, подойдя и не дожидаясь традиционного витиеватого приветствия, я прямо спросила:

— Что вас подкосило, озаренный светом?

Эллар дрогнул, пошатнулся, словно решал стоит ли поддаться душевному порыву, или слишком опасно… но терять ему, похоже было нечего, и рухнув на колени, не сдерживая слез и дрожа так, что едва был способен говорить, он начал рассказывать:

— Я получил отчет о подкопе… должен был принять меры… не успел, я… два десятка рабов сбежали, моя вина, я раскаиваюсь, я… Лорд Ларвейн наказал! — и тут он взвыл и почти воя, произнес: — Моя дочь! Она еще ребенок, всего двадцать пять… лорд Ларвейн приказал отдать ее Грэду, надсмотрщику… он… он…

И мужчина забился в рыданиях, уже даже не пытаясь сдерживаться.

Что ж, я его понимала.

И взглянув на дракона, уже собиралась отдать приказ, как Адрас тихо произнес:

— Лучше я. Едва ли тысячелетний дракон способен пощадить чувства пострадавшей светлой леди.

— Действуйте, — тихо приказала.

С некоторым сожалением отпуская принца. Просто меня шатало, шатало от слабости, а за Адраса можно было держаться.

Принц Мрака, подтверждая свое имя, окутался этим самым мраком и взлетел вместе с ошеломленным управляющим. Уже сверху до меня донесся вопрос темного: «Куда? Укажите направление».

И они унеслись. Я же, с интересом осмотрев Тэхарса, протянула:

— Тысячелетний, значит?

— Да, малявка, — насмешливо ответил дракон, и сузив змеиные глаза пристально вгляделся в меня, чтобы вынести вердикт: — С утра ни росинки во рту.

— Кстати да, от воды бы я не отказалась, — была вынуждена признать.

— Так я сейчас принесу! — вскинулся кто-то.

И позади раздался удаляющийся топот ног.

Обернувшись, удивленно посмотрела вслед убегающему светлому, затем на явно растерявшегося Эдогара, который обнаружился рядом.

— Эм… наследник лорда Ларвейна, — запоздало представил он.

Мы все втроем задумчиво посмотрели вслед улепетывающему наследнику.

— Ну… исполнительный, — пожалуй, это было единственное, что на данный момент можно было о нем сказать.

— Но тупой, — припечатал Тэхарс.

— К сожалению, полностью согласен с выше озвученным мнением коллеги, — даже с некоторым сожалением произнес Эдогар.

И призвав стакан воды прямо из воздуха, галантно протянул его мне.

Пила я с большим удовольствием, но это не помешало мне сделать предположение:

— Возможно юноша просто не владеет магией?

— Его имя Эарон, — сообщил Эдогар.

То есть магия присутствует, причем далеко не слабая. А вот с умом, похоже, сложности.

Допив воду, я вернула пустой стакан главе своей канцелярии и продиктовала Юрданару:

— Отныне все вопросы наследия аристократов первого ранга передаются в ведение императорской четы.

Удар под дых всей аристократии Эррадараса.

— А ты сурова, пресветлая, — протянул с восхищением Тэхарс.

Я могла бы долго и старательно объяснять дракону, что первые трое из продиктованных секретарю указов, вызовут гнев и ярость пресветлых, и это неизменно приведет к попыткам саботировать новое законодательство, а вот четвертый напугает их до такой степени, что эллары осознают — с новой властью лучше сотрудничать, чем нет. Но сил не было. Забавно, я с легкостью выдержала нападение темных, и даже поцелуи с кесарем, но чудовищная жестокость этого мира подкосила и основательно.

— О, бежит обратно. Тупой, но шустрый, — сообщил Тэхарс.

Я вновь обернулась — юный лорд Ларвейн спешно несся в мою сторону, удерживая серебряный поднос, на котором дрожали и подпрыгивали стакан с водой, салфетка, миниатюрная вазочка с цветами, отдаленно напоминающими ландыши и блюдце со льдом. В этот момент пресветлый наследник, заметив, что я на него смотрю, споткнулся, не удержал равновесие и грохнулся с высоты элларовского роста, уронив и все, что пытался донести. Неуклюже поднялся, скорбно глядя на рассыпавшееся, разлившееся и разбившееся.