Восход Красной Луны 2: Жертвы экспериментов
Шрифт:
– Я величалась!
Она закричала и снова дернулась. Гилберт приблизилась к отцу и почувствовала тягучую, зыбкую ненависть. Прежние мысли о непоследствии, случайности ошибок Грейсона - испарились, будто их и не было. Елена любила Кэтрин, дорожила Деймоном и эти люди умерли! А она выжила! Ценой их жизни! Гилберт ненавидела своего отца, и она знала, что если бы была сейчас в ампула убийцы-охотницы, она бы убила Грейсона.
– Невозможно вылечиться, - он отрицательно покачал головой.
Он не верит! Решил, наверняка, что дочь специально так говорит, дабы узнать всю правду, говорить которую он не собирался. Ведь если однажды вирус распространится, Америку
– Послушай, мне плевать на то, что вы там хотели: создать армию или биологическое оружие. Найди вакцину. Есть пострадавший и Кэролайн продолжит дело своего отца.
Гилберт поднялся и, опустив взгляд, покачал головой.
– Вакцины нет.
Он ушел так же, как ушла Кэролайн с Деймоном около недели назад. Он ушел. Не оглядываясь. Не говоря ни слова.
Елена рада бы броситься на него с криками и проклятьями, но меньше всего ей сейчас надо в карцер. Ей надо зарекомендовать себя хорошей, послушной пациенткой, чтобы выбраться отсюда.
Брюнетка сидела на диване, зарывшись руками в волосы. Она обдумывала слова Грейсона, вспоминала его лицо, лишенное эмоций. Она ненавидела отца, как ненавидят самого заклятого врага. Чтобы там ни было: армия ли, оружие – для себя Елена твердо решила выбраться отсюда. Потребуется несколько дней: запомнить смену дежурных, запомнить их повадки, пути к отступлению. Гилберт принялась бродить по холлу, оглядываясь, для того, чтобы запоминать малейшие тонкости, которые потребовались для побега. Бывало, она около десяти минут стояла на одном месте недвижимо. На самом деле, брюнетка запомнила расположение вещей, места для того, чтобы спрятаться. Она отсюда обязательно выберется. В память о Кэтрин Елена сделает все возможное, чтобы спасти еще одну душу.
Вечером Елена была в своей палате, когда в нее вошли. Гилберт мигом узнала в гостье вчерашнюю бунтарку. Брюнетка отвернулась к окну. Ей было сейчас не до разговоров. Бонни же села рядом и, приблизившись, прошептала над ухом:
– Я все знаю.
Это был третий визит в ее палату местной пациентки, которая думала, что все знала. Какие гадости Елена только не выслушивала. Но она научилась относиться к этому спокойно.
– Она была у меня и все рассказала, волчица.
Девушка развернулась к Беннет и взглядом, полным апатии и презрения, проанализировала Бонни.
– Она не отцепится от меня, пока не свяжется с тобой.
Гилберт усмехнулась и, поднявшись, подошла к окну.
Уставшее солнце освещало окраины этого мрачного, провинциального городка. Интересно, как мир вообще сносит это забытое всеми место? И почему сюда не упадет метеорит и не уничтожит Форбс и других мерзких обитателей? Девушке хотелось вдохнуть свежего воздуха, вдохнуть новой жизни… Вместо этого она продолжала курить действительность.
Дверь хлопнула. Гилберт обернулась и увидела, как Беннет стремительным шагом приближается к ней. Елена не испугалась и не дернулась. Она с безразличием смотрела на подошедшую девушку.
– Слушай, она мне мозг выносит! Просто я тебе скажу, что видела ее и все!
– Кого? – спокойно промолвила Гилберт.
– Твою сестру, - чтобы привлечь внимание, Беннет решилась на жестокость. – Она показала мне, как в тот вечер, когда ты спятила, она решила убить себя, чтобы спасти твою никчемную, жалкую душу! Ты бы ее глаза видела! Они пустые! Они…
– Слушай сюда, - сквозь зубы процедила Гилберт, схватив Бонни за горло и припечатав ее к стене. Привычки давали о себе знать. Брюнетка вперила в пациентку
злой, презрительный взгляд. – Не смей трогать мою семью, иначе я…– Ты потеряла былую силу … - прохрипела Беннет.
– Но не нынешнюю!
Мулатка резко оттолкнула противницу и, воспользовавшись недоумением той, быстро произнесла:
– Откуда бы я все узнала?
Гилберт зло взглянула на Беннет.
– Мне плевать. Убирайся!
– Я вижу ее, черт возьми! – заорала Беннет. За дверью послышался беспокойный голос санитаров. – Вижу! И сейчас она здесь!
– И сейчас? Тогда спроси ее о том, почему я на нее так разозлилась в день Хеллоуина!
– Она заперла тебя в ванной!
Это мог сказать Деймон кому угодно. Елена сконцентрировалась, а потом, с ухмылкой, спросила:
– Чего я боялась в детстве больше всего?
Елена помнила о своем детском страхе и том, как сестра ее пугала, но ночью успокаивала и обещала защитить. Сейчас Гилберт была готова отдать все что угодно, лишь бы вернуться в прошлое.
Беннет покосилась на что-то в углу комнаты. Около восьми секунд она смотрела в одну точку, а потом, не сводя взгляда с той самой точки, произнесла:
– Персонажа из фильма «Оно». Того злого клоуна с желтыми, мерзкими зубами. Ты боялась ходить в душ и просила Кэтрин стоять за шторкой. Ты стала бояться его после просмотра фильма… Тебя мучила бессонница, а еще кошмары на протяжении трех месяцев. И после этого ты…
– … возненавидела цирк, - закончила Елена и посмотрела на Беннет.
Это было подтверждение. Никто не знал об этом детском кошмаре. Никто.
Кроме Кэтрин…
========== День 3. ==========
Я смотрю на нее. На кровавые лужи вокруг сей особы. Этот красный свет повсюду. Я вижу только его. Его и черные сгустки, которые оповещают меня о том, что это - человек. Очередной черный сгусток трансформируется в привлекательный, женский силуэт. Все окрасилось в алый цвет, силуэт черный и, по мере приближения этого силуэта, я вижу ее кровеносную систему. Я хочу лишить ее жизни. Зачем ей так много крови? Зачем ей так много столь прекрасной жидкости. Она нагибается и обеспокоенным голосом спрашивает все ли со мной в порядке. Глупая девушка! Ведь ее же, сто процентов, с самого детства учили остерегаться незнакомцев. Остерегаться красивых незнакомцев.
Вокруг лес. Я не знаю это, но слышу шум листвы, ощущаю свежесть, слышу журчание водоема, находящегося неподалеку.
А еще я слышу биение ее сердца. Она беспокоится. Она достает свой сотовый, и связь здесь, как назло, работает.
Я резко поднимаюсь и одним ударом выбиваю мобильник. Я вижу ее как черный сгусток, но я знаю, что она боится. Мне плевать на то, что я не вижу черт ее лица, не могу видеть, какой у нее цвет кожи… Мне плевать!
Я хочу жрать.
Я впиваюсь в ее горло. Она сопротивляется. Эта боль не острая. Она тупая и медленная, растягивается и превращает ее существование в кромешный ад.
Каждый человек знает что такое «сытость», но никто из людей не знает что такое «насыщение». Это, когда исчезает краснота кругом. Когда вместо черного сгустка начинает появляться образ человека, когда сердце бьется ровно, когда дышать становится легче. Я выпиваю эту девушку до дна, я выпиваю, делаю ей больно. Ей тяжело дышать от тупой, медленной боли.
Вгрызаюсь в ее глотку. Ногтями раскурочиваю ее плоть. Запах ее сладкой крови. Ее кровь – мой парфюм на сегодняшнюю ночь. Мне нравится ее бледное тело, которое лишается последних капель крови, которое теряет все…