Восход Красной Луны
Шрифт:
– Ну а кто-то из животных тебя привлекает?
– Да. По одному каналу я смотрела, как питон душит свою жертву. И еще, я бы с радостью завела тарантула.
– Ты относишься к какому-либо виду субкультуры?
– Конечно, - усмехнулась Гилберт.- К субкультуре безмозглых, тупорылых старшеклассников. Я могу идти?
Он выдохнул, но был рад тому, что смог получить хоть какую-то информацию от этой ученицы.
– Да. Позови свою сестру.
Появление Кэтрин несколько отличалось. От нее пахло сигаретами. На Кэтрин были одеты черные, прямые джинсы, футболка, закрывающая зону декольте
Кэтрин уселась на стул и уставилась на Деймона, оценивая его внешность. Да, ей было плевать на противоположный пол, но это было скорее психологическое давление на Сальваторе, стремление показать отсутствие стеснения или неловкости.
– Вы будете мне мозги промывать, да?
Деймон отложил бумаги, понимая, что стандартные вопросы тут лишь усугубят ситуацию, и откинулся на спинку кресла.
– Тебя тоже привлекает эстетика смерти?
– Да.
– Что ты в этом находишь привлекательного?
Кэтрин усмехнулась и, резко выпрямившись, приблизилась к мужчине.
– Решили пойти на хитрость? Что ж, будь по-вашему. Что меня привлекает? – кривая усмешка исказила ее симпатичное личико.
– Тишина. Мертвые люди тихие и спокойные. Они не несут чушь, не курят травку, не трахаются. Особенно, если смерть необычная – то тут, как будто некое вдохновение. Я красиво говорю, не находите?
– Твое поведение девиантно. Понимаешь? Оно отклоняется от социальных норм. Я лишь пытаюсь выяснить причину….
– Причину? – усмехнулась Кэтрин. – Да не ищите. Я могу вам сказать все сама. Я ненавижу и презираю весь этот гребанный мир. Кроме Елены, меня не интересует никто. Я та, кто ненавидит людей! Я из тех, кто ненавидит собственное ничтожество! Мои родители неплохие, глупые люди. Глупые люди – самые искренние. Но они тупые. Однако, я все равно испытываю тошноту, находясь рядом с ними!
Мизантропические отклонения чаще всего вызывают девиантное поведение. Сестры сторонятся общества, отвергают социальные нормы и, что самое страшное, совершенно не грезят о светлом будущем. Отсюда такое отчуждение. Просто нет стремлений, а также нет мечтаний. Им бы попить успокоительные средства, пройти курс реабилитации, но Деймон знает, что это бессмысленно. Он выдохнул.
– Можешь идти.
Она поднялась, и Сальваторе только услышал, как хлопнула дверь. Опираясь локтями о стол, он закрыл лицо руками и постарался совладать с тем, что тоска вновь овладела его сердцем. Надо было снова примиряться с реалиями уже более малой Вселенной: данной школы.
Когда Кэтрин вошла в кабинет психолога, Елена подарила сестре взгляд полный сочувствия и отправилась дальше по коридорам школы. Она напоминала какую-то мрачную, черную фигуру, тень. Все будто сторонились ее.
– Эй! Гилберт!
Шатенка закатила глаза и лишь ускорила шаг. Ей вообще не хотелось ни с кем общаться. Тем более, с этим парнем.
– Да постой ты!
Он положил руку на ее плечо и девушка, резко отмахнувшись, обернулась. В ее взгляде читалось некое презрение и создавалось впечатление,
что она ненавидит любые касания, какие бы они ни были.– Какого хрена тебе от меня нужно?
– У меня вечеринка сегодня. Может, придешь?
Гилберт внимательно оглядела Коула все с тем же презрением и злобой. Из ее наушников снова доносилась громкая, шумная музыка и взгляд хищницы заставили Майклсона чему-то улыбнуться.
– Просто повеселимся?
– Ладно.
Вообще-то, Елена сказал это только затем, чтобы он отвязался. Гилберт понимала, что она, наверняка, является частью какого-нибудь спора и, наверняка, будет подвержена очередной насмешке. Майклсону всегда было плевать на нее. И как еще можно проявить внезапное проявление внимания?
Школьный день проходил как обычно. Елена рассказала о предложении Коула сестре, на что та отреагировала спокойно, но с явной насмешкой. Елена и не ожидала иной реакции.
Еще когда они были маленькими девочками, то мечтали о выходных, чтобы отгородиться, чтобы выспаться. Сейчас было плевать какой день, когда каникулы. Все превратилось в какую-то однородную, серую массу. Все стало бесцветным, пустым и мрачным. Но самое главное, сестры смирились с этим, в отличие от многих других людей этого глупого, никчемного городка.
На улице сгущались тучи и к вечеру должен пойти дождь. Гилберт открыла шкаф и с взглядом, полным безразличия, уставилась на такую же однообразную одежду.
– Только не говори, что ты пойдешь на это сборище, – проговорила Кэтрин, выключив звук на телевизоре.
– Здесь сидеть еще хуже. Ладно, - выдохнула шатенка. – Я просто прогуляюсь и все. Мне надо подышать свежим воздухом.
Послышался смех Кэтрин, который всегда чем-то завораживал. Однако, Елена на это не отреагировала и достала юбку, чуть короче той, в которой она была в школе.
– Наш воздух пропитан блудством, углекислым газом. Этот город напоминает скотобойню, которая так и кишит от бесчисленности умственно отсталых детей и их родителей! Какой свежий воздух?
Елена надела юбку и футболку каких-то синих, мрачных оттенков. Она собрала волосы в хвост и села напротив сестры.
– Лучше дышать этим, чем слушать разговоры нашей матери о том, что у нас задержка менструального цикла на три года. Хочешь пойти со мной?
– Нет.
– Ладно, - пожала плечами шатенка. – Я просто прогуляюсь и приду.
Кэтрин легла на кровать и включила звук. Сразу послышался визг, и стало понятно, что сестра увлечена просмотром очередного фильма про маньяков.
Елена вышла на улицу и пошла в сторону парка, чтобы привести свои мысли в порядок. Сейчас она больше всего нуждалась в единении. Нет, она не боялась заброшенных аллей, нежилых домов и покачивающихся качелей. Если честно, она даже была согласна на некий экстрим. Она была из тех, кто не боялся ужаса, а наоборот, даже стремился к нему. Какая-то часть ее души хотела пойти на ту вечеринку. Но умом Елена понимала, что ее там ничего хорошего не ждет.
Девушка присела на качели. Холод обволакивал плечи, и Гилберт наслаждалась этим холодом. Она зачем-то подняла палку с замели, не чувствуя какой-либо брезгливости. Земля поглощалась грязью, листьями и прочей слякотью.