Восход Красной Луны

– Нам пора, - подоспела Кэт и, схватив сестру за руку, вывела ее из спортзала. Но Елена подарила свою хищную улыбку всем остальным.

В раздевалке, пока Елена переодевалась, царило молчание. Кэтрин, зарывшись в волосы руками, пыталась найти объяснение поведению сестры. После случившегося Кэт дала себе слово охладить свой пыл и стать более спокойной. Вчера Елена выглядела ужасно, а сегодня она стала иным человеком. И у Кэтрин стало выходить быть более неприметной. Но метаморфозу претерпевала Елена. Она в открытую угрожала Форбс, нанося мелкие, но, все же, физические увечья. Она стала огрызаться с учителями, откровенно одеваться. В сестре притуплялось чувство страха. Неужели это все после того укуса? Но ведь за одну ночь не могут произойти такие изменения!

– Как тебе игра?

Елена села рядом, и принялась застегивать ремешки на своих лакированных туфлях.

– Превосходно.

– Ты удивлена, да? Моей внешности? Моему поведению? Я чувствую это. – Кэтрин взглянула на Елену с неким страхом в глазах. – Не знаю, что это, но оно как озон в крови, понимаешь? Как адреналин. Это что-то новое. Ты защищала меня, Кэтти, - девушка взяла сестру за руку. – Теперь моя очередь, и не бойся! Тебя я не трону. Даже если я стану каким-нибудь оборотнем.

Она усмехнулась абсурдности собственной мысли и, поднявшись, отправилась в кабинет.

День проходил в скучной обстановке. Все это время Елена больше ни с кем не вступала ни в какие диспуты, но ее поведение все равно было не тем, что прежде. На последнем уроке Кэтрин заметила, как Елена многозначно переглядывалась с Тайлером. Потом он стал писать ей что-то на клочках бумаги и Елена охотно отвечала. Это начинало волновать Кэтрин пуще прежнего. Ведь они с сестрой дали некую клятву: быть вместе… ревность ли это сестринская, или правда страх за сестру, но Кэтрин волновалась за Елену ни на шутку.

После уроков сестрам снова предстояло посетить психолога.

– Мы договорились?

Тайлер прошел мимо девушек и, подмигнув Елена, отправился дальше. Гилберт кивнула ему и вновь улыбнулась. Кэтрин начала чувствовать подступающее презрение ко всему проходящему. Ее воротило от нового поведения сестры, от притворства Локвуда и собственного ничтожества. Поэтому она не решилась заводить тему, хоть Елене, видимо, хотелось поделиться.

– Позволь мне первой, - произнесла Елена, открывая дверь кабинета. – Пожалуйста.

Шатенка вошла и, закрыв за собой дверь, прошла к столу Сальваторе и уселась на стул. Она закинула ногу на ногу и взглянула на психолога, который был удивлен новому имиджу этой ученицы.

– Я так понимаю, ты выздоровела.

– Если бы я была классе седьмом, то обрадовалось бы тому, что меня отправили домой. Но уж лучше здесь, чем слушать тирады матери о том, что теперь мне надо предохраняться и быть осторожной с парнями.

Сальваторе выдохнул и, перевел взгляд на пустые бумаги, делая сосредоточенный вид. Ему надо было обдумать сеанс. К такому повороту он не готовился. Он готовился к тому, чтобы избавить ее от влияния Кэтрин, но теперь, похоже, Кэтрин надо было освобождать от влияния сестры.

– Я слышал про инцидент на физкультуре, - он взглянул на пациентку. – Давай будем честны? Вчера ты еще была… А сегодня в тебе смелости хоть отбавляй.

Елена закатила глаза.

– Мать связывает это с переходным возрастом. А отец считает, что я употребляю наркотики. Раньше я хотела сдохнуть, а теперь я хочу жить! Что в этом плохого?

Деймон прищурился и, улыбнувшись, откинулся на спинку кресла. Елена оценила его улыбку. Кроме того, шатенка оглядела необычный цвет глаз, идеальные пропорции лица, шею. Мускулистые руки можно было наблюдать даже через белую рубашку. В этом противном воздухе царил запах одеколона мужчины и его собственный запах. Елена почувствовала, как в ее животе стало сводить мышцы и это новое ощущение нравилось. Более того, Гилберт стремилась удовлетворить потребность, которой пока еще не нашла объяснения.

Сальваторе вновь взглянул на Гилберт.

– А что же твоя сестра?

– Недавно мы с ней пережили некий момент… И она все еще переживает по этому поводу, а я решила выбивать клин катализаторами - тем, что отвлекает.

– Интересная теория.

– Ага…

Елена взглянула на его шею, ей хотелось заглянуть под рубашку, но она понимала, что никогда не сможет насладиться этим мужчиной.

– Ты не любишь своих родителей?

– Любить – это относительное понятие. И я не знаю, что это значит. Нет, я понимаю, что значит любить противоположный пол. Но любить родителей… Думаю, что мне они нужны! Но когда человек нужен, это не значит, что ты его любишь. Просто чувство необходимости, просто привыкание… А любовь… Не знаю.

Этот монолог заставил Деймона проявить к этой особе некое уважение. Ведь сейчас мало найдется ее сверстников, которые способны размышлять на подобную тематику. И если Елена способна так глубоко думать, то что же ее заставило в корне так поменяться? Изменить не только стиль одежды, но и свое поведение, свои принципы и убеждения? Ответа у Сальваторе пока не было.

– Знаете, чего я хотела? – произнесла она, уже с изменившимся голосом и в этом тоне проскальзывало нечто игривое и зловещее. – Вспороть глотки своим одноклассникам и смотреть, как они задыхаются! Это напоминало мне ту картину, когда если бы рыбу достать из воды и смотреть, как раскрываются ее жабры! А потом сдохнуть самой! – она улыбнулась, демонстрируя свои маленькие, но острые клыки. – Но теперь я хочу жить и наслаждаться! Не волнуйтесь, я не собираюсь убивать себя и остаток дней проводить в тюрьме – тоже нет.

Когда слышишь подобные речи, то хочешь вызывать скорую помощь. Но в Сальваторе такого не было. Многие подростки склонны к суициду. Деймон выдохнул.

– Ладно. Можешь звать Кэтрин.

– Но если дело коснется моей сестры, если какой-нибудь ублюдок тронет ее – я преступлю все принципы.

На секунду их глаза встретились. Волосы девушки были необыкновенно покрашены. Проступали черные пряди, и это предавало некий шарм. Но в ее глазах было что-то иное. Будто смотрела не Елена, а какая-то внутренняя сущность, иное существо. И Деймон испытал даже некий страх. Всего на секунду. Затем он расслабился, когда Елена поднялась и направилась к выходу, пропуская Кэтрин.

Разговор с Кэтрин был обычным, и девушка спокойно отвечала на вопросы. Она не изменила своего имиджа и взглядов. Отсюда Деймон делал вывод, что Елена подверглась каким-то крупным внутренним изменениям. Что-то было в ее жизни, что ее так изменило. Они были неразлучны с сестрой, но Елена, видимо, пережила это обстоятельство сама, поскольку Кэтрин осталась собой. Сальваторе лишь напрягся. Значит, нужно было уделять больше времени Елене, а не Кэтрин. Новое амплуа одной из сестер Гилберт было необъяснимым и эта необъяснимость пугала.

После разговора, Кэтрин отправилась на поиски сестры.

Позавчера на нее напала какая-то зверюга, а сегодня Гилберт чувствует себя вполне нормальной и даже позволяет себе проявлять агрессию, демонстрировать свою сексуальность. Кэтрин понимала, что ей необходимо защитить сестру… от ее же самой.

Она нашла Елену возле школы. Кэтрин слышала какие-то пошлые изречения Майклсона, но пропускала их мимо ушей. Ей было плевать на то, что говорят эти ублюдки. Кэтрин застала Елену возле машины. Она целовалась с Тайлером возле автомобиля, из которого доносилась громкая музыка. И в этом единении было столько грязи и пошлости, что Кэтрин почувствовала отвращение не только к Локвуду, но и к своей сестре. Руки этого подонка изучали тело сестры, и Кэтрин почувствовала острое желание ввязаться в драку. Но теперь стало ясно, кто из двух сестер занял позицию лидера.