Восход Луны

Ее рог охватили всполохи фиолетового переливающегося света, и в следующий миг меня намертво скрутило магией и с размаху приложило спиной о скалу. Мне все же удалось не потерять сознание, свалившись, как мешок с песком, хрипя от боли, однако, что-либо изменить в этом сновидении я не в силах - меня заблокировали наглухо, не оставив никаких способностей.

Кобыла приближается тяжелой поступью, все ближе и ближе. Под ее копытами земля гулко стонет, покрываясь трещинами, и каждый шаг крошит камень в мелкую пыль. Вплотную приблизившись, принцесса остановилась, гордо возвышаясь надо мной и свысока глядя на мое распластанное обезвреженное тело.

– Запомни, ничтожество, перед тобой Ее Величество Принцесса Ночи Луна Эквестрийская. И только так надлежит к Нам обращаться.

– С презрением пророкотала тиранша.

Спина и затылок адски болят, кровь насквозь пропитала рубашку, стекает по скале. Я попытался ответить, но зашелся в надрывном кашле, и изо рта полетели темные сгустки.

– Как противно слышать твой голос.
– Брезгливо сморщила морду мучительница.
– Как омерзительно он режет Нам уши.

Тут же рот мне залепили магией, лишив последней возможности дать отпор, пускай и словесный.

Луна наклонилась и вплотную приблизила оскаленную морду к моему лицу, злобно зашипев:

– Чувствуешь предательскую слабость? Унизительную беспомощность? Осознание бессилия, что заставляет содрогаться нутро от отчаяния и ярости, выжигает клеймо позора в твоей душе?
– Она словно отвешивала пощечины, каждым словом.
– Теперь твое непомерно раздутое эго способно понять то состояние, в котором Моему Величеству приходится постоянно находиться с самого момента попадания в этот проклятый мир?!

Аликорн свирепо выдохнула мне в лицо. Из ее ноздрей вылетел пар, перья встали дыбом.

– Я рождена править, а не быть игрушкой в чьих-то грязных лапах! Мое могущество не знает границ, в моих силах двигать светила по небосводу! А ныне Я - рабыня во враждебном измерении, населенном теми, кто, очутившись в МОЕМ мире, жрал бы землю, по которой ступали мои копыта! Вместо Эквестрийского трона Я вынуждена терпеть унижения взамен на кусок хлеба, чтобы не подохнуть с голоду! Оказалась обречена терпеть муки и издевательства, пресмыкаться, бояться… ХВАТИТ! Отныне НИКТО и НИКОГДА не смешает с грязью ту, что тысячи лет ткала звездные узоры.

Всхрапнув, изгнанная правительница принялась нарезать круги вокруг меня, словно голодный тигр, запертый в клетке с жертвой. Кажется, что вот-вот она бросится и перегрызет мне горло.

– Отвратительные создания, возомнившие себя господинами этого презренного мирка. Я отдала бы последнее, чтобы лицезреть ваши перекошенные от ужаса лица, слышать омерзительные визги боли, попади вы в застенки моего замка. Я помню...
– Она на мгновение замерла.
– Мы помним облик каждого выродка, что причинил Нам муки. И каждого из них Мы заставили бы захлебнуться в собственной крови, будь это в Наших силах.

Принцесса остановилась напротив. Ее взгляд обжег меня, словно раскаленное железо.

– Однако… из всех них самым худшим являешься именно ТЫ.

Последнее слово словно было вбито в сердце ледяным гвоздем. Чувствую, как дыхание перехватило, а в глазах начало темнеть.

– Эти подонки хотя бы не скрывали своих намерений. А ты же под личиной лицемерной добродетели втерся в доверие ко мне, своим назойливым вниманием и удушающей заботой усыпляя мою бдительность, даруя ложную надежду, и так постепенно подбираясь, все ближе и ближе… Отдаю должное - тебе почти удалось сломать меня. Льстивые речи из гнилых уст, признания в… любви.
– Луна словно споткнулась.
– Ты пошел на все, чтобы, затуманив мой рассудок и воспользовавшись слабостью, исподтишка нанести точный удар, словно пригретый на груди змей.

Неважно, ты, Александр... При разнице в методах главная цель так остается одной и той же. Все вы, люди, равнозначны по своей сути. Вы получаете удовольствие от порабощения других, от причинения мучений жертве, заставляя ее страдать, подпитываясь ее страхом и болью, вкушая пьянящий нектар власти. Это ваш дурман, от которого в силу своей извращенной природы вы не можете отказаться.

Аликорн прервалась. Завихрения магических потоков окутали ее, рисуя очертания накопытников и нагрудника из диковинного голубого металла.

– Отныне изворотливость тебе больше не поможет. Не скроют твою истинную сущность тысячи обличий и масок. Как бы ты ни пытался, Мы видим твою натуру насквозь.

Мучительница наклонилась ко мне, так близко, что раскаленное дыхание обожгло лицо. Ее глаза сияли в ночи словно изумруды, а зрачки жутко сузились, превратившись в змеиные.

– Думаешь, ТЫ здесь зверь? О, ты не знаешь, каким чудовищем можем быть МЫ!..

Страшный вопль впечатал мое изувеченное тело в камень. Чувствую, как предательски ломаются позвонки, трещат кости, выворачиваются и лопаются внутренности… кровь липкими струями хлещет из ушей и носа. Помутневшим взором я все же различаю черный как смоль силуэт, сотворяющий из магии серебристо-голубой шлем. Внимательно рассмотрев свое отражение, владычица ночи медленно водрузила шлем на голову, представ в своем устрашающем боевом облике мрачной карающей силы.

– Как Мы будем рады вернуться в Эквестрию и наконец-то избавиться от тебя! Выбраться из этой удушающей омерзительной ямы, которую вы, люди, называете своим домом!
– Нараспев провозгласила темная пони. Подняв меня словно тряпичную куклу, она направилась к обрыву.
– Довольно. Отныне МЫ будем диктовать правила и насаждать свои условия. Нашему тысячелетнему заточению пришел конец!..

На прощание аликорн очаровательно улыбнулась частоколом острых зубов. И отшвырнула меня прочь.

Боль парализовала все мое тело, я камнем пал в бурлящие волны. Вслед мне вторило эхо смеха, звучавшего раскатами надвигающегося шторма.

Проснулся с головной болью и чувством удушья. В душе тупой занозой засела обида на вконец рехнувшуюся скотину. Помню, я сказал Селестии, что при необходимости проживу с Луной до следующего полнолуния. Ага, как же. Терпеть еще месяц подобного отношения? Ну нет, надо добираться домой и отправить кобылу «домой». Не знаю, что у нее с психикой, но свою я травмировать не желаю.

Сопалатники спали. Разминая затекшие мышцы, глянул в окно - на улице сияло яркое утро, и лучи солнца, искрящиеся на снегу так и просили впустить их свет в запоганенную кошмарами душу.

Тело напомнило о своих потребностях. Осторожно встаю и, морщась от боли, все же начинаю нелегкий путь к туалету. Вчера по пути в столовую я не видел искомой сейчас двери, значит нужно двигаться в противоположном направлении. В конце коридора обнаружилась заветная дверь с картинкой человечка, гордо стоявшего и державшего руки на поясе. Закончив свои дела и умывшись, я заметил, что слабости и тошноты почти нет, боль немного поутихла. Возвращаясь в палату, подумал, что такими темпами можно сегодня или завтра уже писать отказ и ехать домой, а там уже по ситуации. Но, садясь на кровать, неудачно повернулся, и рана напомнила о себе. Ладно, явно не сегодня: как бы я ни хотел опять оказаться дома и спровадить Луну, но нужно понимать, где проходит грань между безумием и здравым смыслом.