Восход Луны

Он не шевельнулся, спокойно выдержав в упор взгляд, от которого поджимали хвосты королевские гвардейцы. Сердце у меня колотилось, будто я пронеслась без отдыха сотню миль, спасаясь от страхов. Закрыв глаза, потерла морду ногой, пытаясь успокоиться.

– Ну, что теперь?
– Услышала голос с ноткой заботливого интереса. Приоткрыла глаз - Лайри все так же полулежал, не меняя позу.

– Не скрывайся.
– Тихо попросила, положив копыто на колено поднятой ноги.
– Да, мне горько помнить о том, что я пережила, но ведь твоей вины в этом нет.

Кивнув, он медленно опустил ногу на пол.

– Ох, я не напугала тебя? А то, от моего взгляда кони падают.

– Нервно пытаюсь пошутить.

– Мне падать некуда, и так лежу. А ты слишком очаровательна, чтоб напугать.

– Эм… А если б я кинулась на тебя?

– Я удержал бы, замотал в одеяло и лежал сверху, пока не успокоишься.

– Оу, это было бы жестко по отношению ко мне.

– Это было бы самое мягкое и теплое из всего, что я предположил.

– Да разве?
– Придала своей морде очень недоверчивое выражение.

– Вот примерно так.
– Лайри набросил одеяло, плотно укутал, так, что я едва могла шевельнуться и прижал к себе.
– Уютно?

Он чмокнул в нос. Я игриво фыркнула и была тут же освобождена. Человек действительно не боялся меня, соизмерял силы - плотный физический контакт доставлял мне большое удовольствие.

– О, ты можешь кормить?
– Я заинтересованно тронула копытом торчащий розовый сосок на груди Лайри. Он муркнул.

– Нет. Я самец. Кормить могут самки, но у них грудь иная, больше размером, выпуклая и округлая.
– Лайри повел ладонями, показывая заметный объем.

– Гм-м, об этом я могла догадаться.
– Ответила, слегка стушевавшись. Неужели и я для него - самка? Надо б как-то потактичнее выяснить это. Вспомнив, как нежно он мыл меня в ванне, смутилась еще сильнее и засопела, не зная, что предпринять.

– Зачем строить догадки и получать неверные выводы? Чтоб знать наверняка, лучше всего спросить прямо.
– Похоже, человек в упор не замечал моего смущения, или не считал нужным заострять на нем внимание. По меньшей мере, эта его «невнимательность» избавляла меня от необходимости объяснять, почему мои ноздри шумно хлопают, а я сижу, уткнув взор в подушку.

Раздался урчащий звук, явно не гортанный.

– Позволь догадаться, - я с улыбкой приложила ухо к животу Лайри. Утробный звук повторился.
– Ты голоден.

– Да.

– В таком случае осмотр закончен. Спасибо, ты свободен.

– Хорошо.

– Где твой хвост?!
– Ахнула я, когда Лайри встал.

– Что?
– Он обернулся.

– Ты потерял хвост?
– Я демонстративно помахала своим.

– А? Нет, люди от рождения все бесхвостые.

– Да? А мне казалось, хвосты должны быть у всех.

– Для тебя это норма.

Дома было тепло, но Лайри вышел из своей комнаты одетым. Забрав с дивана стакан, направился в кухню. Я последовала за ним.

– Ты тоже хочешь есть?

– Мне хочется быть в компании. Ого, что на улице-то творится!
– Сев на табурет, оперлась передними ногами на подоконник, выглядывая в окно.
– Пегасам пришлось бы потрудиться, чтоб нагнать такой снегопад.

– У нас и без пегасов это запросто. Вовремя ночью с тобой погуляли.

В глубокую миску Лайри положил что-то, похожее на большой ком сена и залил кипятком из чайника.

– Мф-ф-ф?
– Я вопросительно принюхалась.

– Спагетти, - пояснил он, высыпав специи, и перемешав вилкой.
– Просто лапша.

От запаха у меня отчаянно засвербело в носу и я чихнула. Прямо в миску.

– Ой!

– Ну, здрасте-мордасте. Теперь ты будешь есть обчиханную лапшу сама.

– Проворчал Гепард. Вторую миску он поставил подальше от меня, снова залил водой и накрыл обе миски тарелками. Пока лапша парилась, я в молчаливом смущении гоняла вилку по столу, пытаясь взять ее копытом. Посмотрев на бесплодные старания, Лайри забрал вилку и переложил мою лапшу на плоскую тарелку.

– Ты будешь есть лапшу с кровью?
– Ужаснулась при виде вытекающей из бутылки густой красной жидкости.

– Это?
– Лайри показал картинку на бутылке.
– Это кетчуп, приправа из овощей.

– А то я уж подумала…

– Пробуй.
– Мою лапшу тоже полили кетчупом.

– Острое.
– Выдохнула я. На языке будто огонь горел.

– Немного перца тебе не помешает.
– Фыркнув, Лайри поставил мне стакан молока и я, наконец, смогла погасить пожар во рту.

– Прекрасная погода за окном, снежные пегасы резвятся.

– Пегасы?
– Удивленно глянув в окно, увидела лишь пушистые хлопья снега. И тут почувствовала, как на моем левом ухе что-то повисло.

– Да что ж ты мне лапшу на уши вешаешь?!
– Возмутилась, ощущая, как румянец заливает щеки.

Лайри громко расхохотался. Заметив, что в голосе нет издевки и насмешки, я все ж придержала свои эмоции. Смех становился все тише, и вот человек замер с запрокинутой головой, опираясь плечом на стену.

– Л-лу-у-уна, ты прекра-а-асна.
– Простонал он, вытирая глаза от слез.
– И нравишься мне все больше.

– А если я сейчас разозлюсь?
– Многозначительно прищурилась и засопела.

– Ты мне и разозленная будешь нравиться. Да что там, ты мне нравилась даже тогда, когда наорала на меня в коридоре.

– Даже?
– Наклонив голову, поймала языком свисающую с уха длинную лапшу и съела.
– Не думала, что ты можешь так шутить.

– Иногда бывает настроение.
– Улыбнулся Лайри, мотая лапшу на вилку.
– Тия сказала, я похож на Дискорда. Не знаю, считать это комплиментом или фактом.

– Наверное, фактом. Дискордовы шутки были не очень приятны, унизительны и вредны для окружающих. А от твоей честь и ухо не пострадали.

– Луна, я уже заметил, что ты и Селестия - классическая пара противоположностей, как день и ночь. И мне интересно, откуда рисунки на ваших крупах, что они значат?
– Лайри указал вилкой.

Я посмотрела, словно желая убедиться, что мой полумесяц на должном месте, и задумчиво склонилась над тарелкой, собирая лапшу и мысли.

– Этот рисунок называется «кьютимарка». Она символизирует некий талант, способность пони к какому-либо делу, ее призвание, данное судьбой. Потому кьюти еще называют «меткой судьбы». Как правило, пони получают метку один раз, в раннем детстве, метки сохраняются на всю жизнь, и у всех они разные. Ношение плащей и прочей одежды, скрывающей кьюти - создает дискомфорт. И если пони носит переметные сумки, на них тоже изображена ее метка. Для молодых пони очень важно наличие кьютимарки, возможность всегда видеть ее и показывать другим. Те, кто получает метки позже других, навлекают насмешки и чувствуют себя неполноценными. На деле, именно такие, «пустобокие» юные пони - самые ценные члены общества, у них неиссякаемый оптимизм и стремление испробовать свои силы во всевозможных ремеслах, дабы найти свое предназначение. Я знаю пони, у которого спорилось любое дело, за что бы он ни брался. Но всю жизнь он прожил без кьютимарки.