Восход Луны

– Буп.
– Легонько касаюсь копытом носа человека. Улыбнувшись, он целует копыто. Щетка гуляет по ногам и животу - мышцы откликаются на ласку приятной дрожью, прокатывающей волной по всему телу. Я положила ногу на плечо Лайри, он обнял меня и, подняв, прижимает к груди.

– Я рад тебе, Луна.
– Услышала этот близкий, согревающий душу голос.

– Я тоже рада.
– Шепнула, лаская крыльями плечи и спину друга.

На завтрак Лайри предложил мне черный хлеб с маслом и сахаром. Это нехитрое блюдо мне очень понравилось.

– Как-то так получается, что мы с тобой постоянно недоговариваем во снах. Как ни развернем интересную беседу, так «пи-пи-пи» пора просыпаться. Право же, мне хочется отодрать эту верещалку с твоей кровати.

– Чтоб я проспал на работу, мр-р-ры. Так нельзя.
– Лайри поедал рассыпчатую коричневую кашу, сваренную прошлым вечером.

Я задумчиво отщипывала кусочки от своего хлеба.

– Разве ты не можешь хотя бы один день полностью посвящать мне? Как это было в тот день, когда ты принес листья и мы вместе смотрели фильмы.

– Могу, даже два дня. Моя занятость зависит от востребованности услуг и расписания на работе. Бывает плотный график, а бывает пустой. Но вечером и ночью я буду с тобой, и утром тоже.

– Ладно. Что ты говорил во сне про исследования?

– Бог увидел мир Эквестрии и задался вопросом: что, если вот этого скучающего на луне аликорна перенести в мир Земли? Как она будет себя вести, оказавшись в чуждом и враждебном окружении? Сумеет ли выжить и приспособиться?

– Но я ж так откинуть копыта могла, в самом деле.

– Могла. В таком случае тест на выживание провалила бы.

– Не-е, я уверена, Бог тут ни при чем. На луне у меня были проблемы иного порядка.

– Знаешь, в одной человеческой религии есть отличная фраза, которая все объясняет, и этим она примечательна: «Если бы Бог не захотел допустить чего-либо, он не допустил бы этого».

– То есть?
– Доев хлеб, оперлась локтями на стол, и подбородком на сложенные копыта.

– Все, что с нами случается - не случайно. И падение с луны, и холодные улицы, и даже мужик, насиловавший тебя - все это расписано в сценарии Бога, и в конечном итоге, все должно пойти тебе на пользу.

Я чуть не грохнулась с табурета на пол.

– Святые накопытники Селестии… уж бОльшего бреда я и представить не могла. Давай договаривай, какая мне польза с того, что меня гоняли по подвалу?..

– Все те неприятности, что с тобой произошли, закалили тебя духовно, сделали более чувственной и восприимчивой. Дерево стоит прямо на кривых корнях. Мышцы обретают силу в работе. Металл принимает форму после нагрева. Чтоб понять добро, радость, свет - нужно знать зло, гнев, тьму. Без тьмы мы не познаем света. Без света не бывает тьмы.

– Зла я навидалась, и что ж я получила?..

– Любовь, Луна.
– Лайри отставил пустую тарелку.
– В темном лесу лучик Солнца видится ярче, чем в светлой комнате. Все твои злоключения необходимы были, чтоб после них ты сумела предельно полно воспринять мою заботу, ласку, любовь и внимание к тебе.

– Вот как?..
– Задумчиво пробурчала я. Услышанное теперь не казалось такой уж ахинеей. Мне действительно довелось многое пересмотреть и осмыслить в последнее время, однако чаще всего новые мысли наводили на новые вопросы и сомнения.

– Вот так. Думаю, если б ты попала с луны сразу ко мне, твое поведение и отношение были бы совсем иными.

– Вероятнее всего, да, ты прав. Я не ценила бы тебя столь высоко.
– Взглянув на Лайри, улыбнулась.

– Люди называют это волей Бога, предопределенностью, судьбой, роком, фортуной. Но суть одна: если с тобой что-то происходит, не надо вопить «за что мне это?». Лучше осмотреться и подумать, какую пользу можно извлечь из ситуации? Бывает, все очень плохо, и жизнь кажется беспросветной. И нередко, чтобы увидеть положительные стороны отрицательного - нужны годы, а в твоем случае, возможно, даже сотни лет.

– Сотни?
– Нахмурившись, прошептала я, опуская взгляд.

– И все эти сотни лет нужны были, чтоб наши пути жизни пересеклись, и мы с тобой встретились.

Встав из-за стола, человек погладил мою голову. Я обняла его, прильнула. Лайри немного постоял со мной, затем пошел одеваться.

Проводила его до двери, попрощалась, вернулась на кухню. В моем распоряжении вновь был целый день. Сделала себе новый кусок хлеба с маслом, попутно рассыпав половину сахарницы. Неторопливо съела хлеб, запивая горячим чаем и глядя на пасмурное небо за окном. Затем, пусть и с напрягом, собрала весь просыпанный сахар телекинезом и положила обратно в сахарницу. Воодушевленная этим небольшим подвигом, перенесла тарелки в раковину, подняв их крыльями. Что подумала б Селестия, узнав, что я хозяйствую одна дома? Мытье посуды - нетипичное занятие для принцессы. Впрочем, это несоизмеримо лучше, чем прозябать на постылой луне. Или сидеть с постной мордой на столь же постылых собраниях. Я вытирала тарелку полотенцем, когда услышала лязг и звон. Удивленно смотрю на посуду, соображая, почему она звенит, но цела в моих копытах, затем догадываюсь - шум раздается этажом выше, и вспоминаю, что Лайри говорил про пьяного соседа. Мда-а, не хотела б я жить в Кантерлоте с такими соседями над головой. Расставляя тарелки по полке, мельком заметила на полированном боку чайника движение чего-то темного, размытого силуэта. Но, посмотрев внимательнее, увидела лишь свое искаженное отражение. Или у меня паранойя? Ага, побродишь в зимнем лесу, питаясь хвоей, побегаешь от голодных собак, которые хотят тебя разорвать, попрячешься от людей, желающих тебя убить, вот и станешь параноичкой.

Вернувшись на диван, улеглась, вспоминая превратности своей судьбы. Последний, тысячелетней давности, разговор с сестрой, окончившийся ссорой и враждой. Раскаяние Селестии во сне. Я верю в искренность чувств сестры, но смогу ли простить ее за то, что для меня, по сути, предательство? А Лайри?.. Я, как прежде, сравниваю его с грифонами, наверное, потому что образ жизни этих хищников знаю лучше, чем каких-либо иных, и немного изучила его привычки, но все же он остается для меня загадкой. Не с мантикорами ж его сравнивать, в самом деле. Так и не сумела пересилить себя и посмотреть еще пару фильмов о гепардах. Но хотя бы перестала настораживаться в ожидании агрессии, когда человек нагим проходил мимо или садился рядом и ласкал меня.

Запах. Почему он будоражит? Обнюхиваю место, где Лайри сидел утром, причесывая мою гриву. Быть может, ответ кроется в его комнате? Кажись, он называет эту комнату спальней. Замерла перед дверью. Ранее я заходила в спальню несколько раз, но всегда в присутствии хозяина и ненадолго. Этично ль будет вторгаться без разрешения на личную территорию? Ведь Лайри и так отдал мне полквартиры. От дверной ручки шел тот же запах. Но если я буду осторожной и ничего не трону, то ничего плохого и не случится. Дверь тихо скрипнула, поддавшись копыту.

Светло. Солнечно-теплые стены с узором. Такой же светильник-кольцо на цепях, как и в гостиной. Массивный шкаф темного дерева. Стол с лампой, бумагами, карандашами, какими-то бледно-серыми фигурными пластинами в коробке. Кровать с высоким матрацем, небрежно откинутое покрывало, на спинке висит одежда. Подушки я не увидела.

Над кроватью приклеено много небольших картин с разными моментами из жизни гепардов. Их я особо не рассматривала. Зато портреты на двери шкафа приковали внимание надолго. На левом человек сидел, крепко держась одной рукой за изогнутое железное устройство, и держал некое орудие в другой руке. Возможно, это было орудие убийства, но я не могла знать наверняка. Лицо человека сурово, кажется, никогда в жизни он не улыбался и не смеялся. И неужели он мог что-то видеть через непроницаемо-черную штуку, закрывающую глаза?