Восходящие потоки

Зато я получил возможность проводить время…"

"Они прекрасны… Владеют богатым набором тонких штучек, мне не известных. Вот же молодежь!.. А я поносил нынешних двадцатилетних, обвиняя их в неумении и равнодушии. Сегодня Стас попросил меня дать ему — взаймы! — крупную сумму денег. Я дал все, что у меня было… Он скривил красивый рот…

Ночь мы провели втроем… Это было великолепно!.."

Ну, папа!..

"У меня чрезвычайно успешно идут дела. Скоро я буду богат. Очень богат… Это может стать опасным. Возможно, я осуществлю то, что задумал, и тогда мой сын…"

Господи, о чем это он?..

Глава 12

Незаметно для себя я уснул.

Разбудил меня визг. Самый настоящий поросячий визг. Но визг не носил трагического характера, связанного с умерщвлением живой плоти. Это я уловил. Потом визг перешел в шипение, а шипение — в радостное хихиканье.

Потом все ненадолго стихло. Потом за стеной заскрипели пружины кровати.

Спустя четверть часа я услышал, как полилась вода в душе.

А еще через четверть часа кто-то начал скрестись в дверь.

Я пролаял: "Херайн!"

Дверь отворилась и на пороге появился Карл.

Глаза его лучились. На губах — победительная улыбка. Карл немного походил на верблюда, до отвала наевшегося колючек.

Он залопотал с кавказским акцентом:

— Ах, какой дэвушка! Нэ дэвушка, пэрсик! Сладост! Мэд!

Так в жизнь Карла вторглась Беттина Шульц. Беттина киноактриса. Приехала откуда-то из Юго-Восточной Германии. Что ей понадобилось делать в Австрии, на озере, название которого — Клопайнерзее — по-русски звучит почти как ругательство? Будто в Германии своих озер нет…

— Я и моя любимая девушка приглашаем тебя в ресторан, где и отметим мой день рождения. Это событие должно состояться… э-э-э, словом, как только я решу, что для этого настало время…

— Ты и твоя новая девушка? А если тебя с ней накроет Адель? — поинтересовался я. — Как ты думаешь, что сделает с тобой бывшая циркачка, не расстающаяся даже ночью с бейсбольными битами?

Карл думал недолго.

— У меня же есть мушкет. Грозное оружие! Оно, правда, не стреляет, но напугать может. Посуди сам, не могу же я неделями обходиться без женщины! И потом, у меня день рождения… Должна же она понять, — Карл почему-то посмотрел на часы, — Адель хоть и бывшая провинциалка, но женщина широких взглядов, — его лицо приняло задумчивое выражение. — Интересно, над кем будут летать ее пылающие булавы, когда она меня разлюбит?

Беттина превосходно говорит по-русски. Акцент почти не заметен. Ее русская матушка училась в Москве в Университете дружбы народов, в конце семидесятых познакомилась там с немецким студентом, вышла за него замуж и укатила в ГДР. Сама Беттина тоже училась в России, кажется, в Питере.

Беттина стройная блондинка лет тридцати. Может, — тридцати пяти. Смущало только то, что она много говорила. Причем, по любому поводу и на любые темы. Остановить ее было трудно, впрочем, я и не пытался. Я только просил ее больше говорить на родном языке, чтобы я мог поупражняться в немецком.

В какой-то момент мне показалось, что Карл связался с дурой… Сразу оговорюсь, что я ошибся. Забегая вперед, скажу, что и болтливость ее со временем поубавилась. Она, видимо, поняла, что болтать, когда тебя никто не слушает, пустая трата времени.

Но поначалу ее безудержная словоохотливость дала мне повод задуматься над проблемой среднестатистического дурака. И рассмотреть ее почти с научной точки зрения.

Опыт общения с дураками и дурами у меня не богатый. Скорее всего, его просто нет. Потому что среди моих друзей откровенных и скрытых дураков не было. Были очень умные, были просто умные, попадались менее умные. Но дураков не было. Это правда. Дураки в число моих друзей не входили. И дело тут, замечу скромно, не во мне и не в моих друзьях, просто так получилось. Видимо, дураков не привлекали компании, в которых я вращался; у дураков, подозреваю, свой круг общения.

Отсутствие опыта непосредственного общения с дураками не означает, что я не знаю о них ничего. По правде говоря, знаю я о них не так уж и мало. Достаточно включить телевизор и посмотреть некоторые передачи, чтобы понять, что мы живем в обществе, которое выдвинуло из своей среды замечательные образцы публичных дураков, известных всей стране.

Если бы я был исследователем-социологом, изучающим общество под углом интеллектуального развития отдельных групп населения, то отнес бы дураков к особому слою, состоящему из мощного и сплоченного сообщества, крепнущего с каждым годом и завоевывающего практически все сферы общественных институтов.

Современный дурак смел, предприимчив, он умеренно начитан, он в курсе последних событий в мире, сведения о которых черпает, как правило, их желтой прессы. Дурак точно знает, сколько весит Николь Кидман, и с кем она сейчас живет. Он современен и деловит. Дурак дорого и модно одевается. Он хорошо смотрится со стороны.

Дурак много ездит по миру. Отдыхает на известных курортах. Бедных среди дураков почти не бывает. Они либо хорошо обеспечены, либо даже богаты.

Глубочайшим заблуждением было бы отождествлять дурака с неумным человеком. Не следует дурака путать с глупцом. Между глупым человеком и профессиональным дураком лежит пропасть, которую не преодолеть ни в один, ни в два прыжка.

Вопросы дурака всегда неожиданны и оригинальны. Умного человека вопросы дурака ставят в тупик. Умный человек, привыкший иметь дело с умными людьми, от вопросов или высказываний дурака приходит в замешательство и, незаметно для себя, на некоторое время сам превращается в дурака.

Если вы видите, что дурак внимательно вас слушает, не обольщайтесь: он ждет, когда вы сделаете паузу, чтобы самому вступить в разговор.

Редкий дурак знает, что он дурак. Напротив, он уверен, что дураки — это те, кто мыслит не так, как он: по его мнению, дураки — это те, кто мыслит и поступает иначе.

Дураки свободно рассуждают о чем угодно, они уверены в своей правоте, переубедить дурака невозможно, ему органически чужды сомнения.

Дурак знает абсолютно все и на все случаи жизни имеет твердое несокрушимое мнение, которое никогда не меняет. Переубедить дурака может либо еще больший дурак, либо смерть.

Повторяю, дурак знает абсолютно все. Поэтому на губах дурака навсегда застыла уверенная улыбка мудреца, для которого в мире не осталось никаких тайн.

Дурак обожает поучать, он все-все знает, он ментор и оракул. На собеседника он смотрит, как на малого ребенка, к слабостям которого его вынуждают снизойти общепринятые нормы поведения.

Дурак недоверчив. Он убежден, что абсолютно все действия и помыслы человека продиктованы корыстью и злым умыслом, что они изначально порочны, что любовь, дружба, благородство, честность и порядочность придуманы философами, идеалистами, поэтами и писателями, то есть людьми, по его мнению, пустыми, лишними, ненужными, недалекими, по чистой случайности вознесшимися на вершину славы и понапрасну бременящими землю.